Фенэтиламины, которые я знал и любил. Часть 1 - Александр Шульгин

Шура сказал, что был женат тридцать лет. Его жена, Элен, умерла от инсульта в прошлом году. На мой вопрос, были ли у них дети, Шура ответил, что у него есть сын по имени Тео. Он уже вырос и живет самостоятельно недалеко от отцовского дома в Восточном заливе.

Сколько же лет сыну, который «уже вырос»? Я не могла сказать, в каком возрасте был сам Шура. Его седые волосы говорили об одном, но лицо и движения тела - совершенно о другом.

Когда он спросил, есть ли дети у меня, я глубоко вдохнула и быстро ответила, потому что Келли уже призывал всех вернуться и продолжить учиться тому, как мыслить правильно: «Я была замужем за психиатром, но развелась. У меня четверо детей, старший, от первого брака, живет на севере (я подумала, не добавить ли, что во время первого замужества была очень молода - мне было лет пять или около того, но удержалась от искушения). Он очень хороший учитель, преподает в частной школе, и у него семья».

Слово «семья» предполагает детей, и это означает, что я бабушка. Ну да ладно. Бабушка так бабушка.

Я потушила окурок и продолжила: «Я живу с остальными тремя своими детьми, они подростки, в округе Марин, в доме напротив своего бывшего, так что детишкам достаточно забраться на холм, чтобы попасть к своему папочке. Они проводят с ним все выходные и возвращаются домой в воскресенье вечером. Все очень цивилизованно, и я рада, что мне удалось все так устроить, потому что развод - дело несладкое. Я хочу сказать, что дети не очень пострадали от него».

Остаток информации я выдала с немыслимой скоростью: «Я работаю в больнице, набираю медицинские тексты. Я ненавижу свою работу, но она дает мне средства к существованию». Я выдохнула, а Шура улыбнулся. Мы вернулись в гостиную.

Как хорошо, что я еще вполне привлекательна, что у меня отличные длинные волосы и, слава Богу, я похудела в прошлом году и теперь у меня девятый размер. Я хочу, чтобы этот мужчина заинтересовался мною. Нет, я хочу его очаровать.

Он мне понравился. Мне понравилось его лицо и длинное, худощавое тело. Мне понравился его с хрипотцой тенор, его взгляд и впечатление, которое он производил, - впечатление открытости и прямоты, за которыми скрывалось что-то очень личное.

После завершения встречи мы вместе с Шурой вышли из дома и остановились на тротуаре возле моего старенького «Фольксвагена». Я спросила у Шуры, собирается ли он прийти на следующее занятие, а потом я узнала все остальное, что должна была узнать.

На мой вопрос он ответил:

- Нет, боюсь, я буду должен остановиться на этом, потому что в следующий четверг у меня начинаются уроки французского.

- Вы собираетесь учить язык с какой-то целью или просто так?

- Ну, я всегда хотел выучить французский, но сейчас появился смысл попытаться выучить его настолько, насколько возможно, за очень короткий срок.

Он прислонился к моей машине, сложив руки на груди. Уличное освещение превращало его волосы в оранжево-золотую корону. Его лицо оставалось в тени.

- Примерно год, - начал он, - у меня длятся странные взаимоотношения с женщиной по имени Урсула, которая живет в Германии. Она побывала здесь со своим мужем, изучала психологию, и я влюбился в нее, что несколько неудобно, ведь ее муж - это человек, который мне очень по душе и которого я считаю своим хорошим другом. Но так уж случилось. Мы с Урсулой влюбились друг в друга. Не знаю, что из этого получится, но я собираюсь провести с ней в Париже несколько дней на Рождество, и мы постараемся решить, что делать. А французский – это потому, что она бегло говорит по-французски, а я немного знаю этот язык. Мне легче подучить французский, чем выучить немецкий.

Все, что я могла вымолвить, было: «О, понимаю». Мой собственный Наблюдатель - так я называю часть самой себя, которая следит за всем происходящим, - с интересом отметил, что у меня вдруг засосало под ложечкой. Я мило улыбнулась скрытому в тени лицу и, сама не знаю почему, сказала: «Надеюсь, все пойдет так, как вы захотите».

Перед тем, как сесть в машину, я повернулась к Шуре и на всякий случай закинула крючок.

- Когда вы вернетесь, - сказала я, - мне бы хотелось узнать, как все прошло.

Я порылась в своей сумочке, чтобы найти ручку и маленький блокнот, которые всегда носила с собой. Я написала свое имя и телефонный номер и протянула листок Шуре. Он вынул из кармана брюк большой потертый бумажник и вложил туда листок, проверив, не выпадет ли.

Из окна машины, сидя на водительском сиденье, я посмотрела на высокую фигуру в коричневой куртке и сказала: «Я очень рада, что наконец с вами познакомилась, и надеюсь, что мы с вами еще увидимся». Я произносила самую обычную, стандартную для этого случая фразу медленно, выразительно, словно она открывала мне путь к сокровищу, как заклинание Али-бабы «Сезам, откройся!»

Шура Бородин оперся на край окна моей машины, просунулся внутрь, так, чтобы смотреть прямо мне в глаза, и сказал всего лишь одно спокойное слово «да».

Слабая дрожь пробежала у меня по позвоночнику. Я поехала домой, и улыбка долго не сходила с моего лица.

Больше двух месяцев я не виделась с Шурой. За это время Келли нехотя собрал все свои вещи, которые были в моем доме, и, к моему немалому удивлению, при прощании робко поцеловал меня в лоб и почти с извинением пожал плечами, словно сознавая, что на этот раз его обычная вспышка раздражения ничего не даст. Я была тронута и вздохнула с облегчением, а на следующий день сменила в доме все замки.

Потом пришло Рождество и все, что было связано с ним и напоминало мне о моих материнских обязанностях. Энн, Венди и Брайан были не просто моими детьми, но и моими единственными близкими друзьями. Развод показал - и это было очень больно сознавать - что большинство наших с Уолтером знакомых предпочли поддерживать связь с ним, со своим партнером, у которого была медицинская степень и положение в обществе; очевидно, им просто не приходило в голову продолжать оставаться друзьями с нами обоими.

Мне приходилось работать, чтобы прокормить себя и детей; Уолтер помогал нам немного деньгами - это все, что он мог себе позволить. Но этого было недостаточно, чтобы содержать троих подростков и оплачивать ежемесячные счета.

Энн, старшей из двух моих девочек, исполнилось семнадцать, и она наконец-то могла порадоваться своей фигуре после многолетних страданий, пока она была толстушкой. На год младшая ее Венди тоже боролась с избыточным весом и победила. Год назад мы втроем сидели на диете, и в итоге пришел тот день, когда мы смогли поехать в крупный торговый центр на 101-м шоссе. Все вместе мы пошли в магазин, где продавались только джинсы. Пока Брайан сидел в ожидании, я и девочки натягивали на себя джинсы таких размеров, о которых восемь месяцев назад мы могли лишь мечтать. Я купила каждой из нас новые джинсы, посмеиваясь над преувеличенно скучающим взглядом Брайана (у него-то никогда не было проблем с весом). Праздничный день.