Шерли - Шарлотта Бронте

— Помирились, но в силу необходимости: происходит объединение против общего врага. Как ты думаешь, почему Уинн, и Сайкс, и Армитедж, и Рэмсден столпились вокруг них? Вот они и Мелоуну делают знаки подойти. А уж если подзывают его, — значит, понадобятся сильные руки.

Вдруг Шерли заволновалась. Глаза ее сверкнули.

— Ах вот что! Мне не доверяют, меня отстранили! Так и всегда, как только дойдет до дела.

— До какого дела?

— Разве ты не чувствуешь, что в воздухе пахнет чем-то тревожным? Чего-то опасаются, к чему-то готовятся; и Мур держался сегодня так, что подтвердил мои догадки. Он был каким-то встревоженным и жестким.

— Жестким с тобой, Шерли?

— Да, со мной. Он часто бывает жестким со мной. Мы редко беседуем tete-a-tete, но я уже заметила, что он далеко не шелковый.

— Казалось, он так ласково разговаривает с тобой.

— О, конечно! Тон самый любезный, обращение самое почтительное! Зато властности и скрытности хоть отбавляй! И это меня раздражает.

— Да, Роберт скрытен.

— Со мной он не имеет права скрытничать, тем более что он уже открыл мне свои замыслы и я ничем не обманула его доверия, — почему же он стал скрытен со мной? Видно, считает меня недостаточно сильной, чтобы положиться на меня в трудную минуту!

— Наверно, он не хочет тебя волновать.

— Излишняя предосторожность; я достаточно вынослива, меня нелегко сломить, и ему следовало бы это знать, но уж очень он горд; да много у него и других недостатков, что бы ты там ни говорила, Лина! Но смотри, как они поглощены своим разговором! Они и не подозревают, что мы за ними наблюдаем.

— Если мы будем настороже, Шерли, нам, может быть, и удастся найти ключ к их секретам.

— Очень скоро, вероятно, разыграются неожиданные события — завтра утром, — может быть, даже сегодня ночью. Ну что ж, откроем глаза пошире и насторожим слух; мистер Мур, за вами следят. Лина, призови всю свою наблюдательность.

— Хорошо. Роберт как будто отходит от них, он обернулся в нашу сторону, — наверное, он нас заметил! Вот они уже прощаются…

— И их рукопожатие так торжественно, словно они скрепляют договор или клятвенный союз.

Девушки увидели, как Роберт покинул своих собеседников и ушел.

— Он даже не простился с нами, — грустно промолвила Каролина.

Произнеся эти слова, она попыталась скрыть свое разочарование под улыбкой, однако глаза ее подернулись влагой.

— Этому горю легко помочь! — воскликнула Шерли. — Сейчас мы заставим его проститься с нами.

— Заставим! Это совсем не то!

— Увидишь, будет совсем то же самое!

— Но он уже ушел. Мы его не догоним.

— Я знаю путь короче того, которым он идет, мы его перехватим.

— Право, Шерли, мне бы не хотелось…

Не дав Каролине закончить, Шерли схватила ее за руку и увлекла за собой. Спорить было бесполезно: забрав что-нибудь в голову, Шерли становилась очень упрямой. И не успела Каролина сообразить, куда они идут, как они уже скрылись из виду гулявшей по лугу толпы и оказались в укромном уголке, осененном ветвями боярышника, где трава была усеяна маргаритками. Но Каролина не залюбовалась солнечными бликами, причудливо испещрявшими траву, не вдохнула полной грудью благоуханье свежей зелени, особенно пряное в вечерние часы. Она услыхала только скрип открываемой калитки и поняла, что к ним приближается Роберт. Из своего тайника за кустами пышного боярышника они увидели его раньше, чем он их, Каролина сразу же заметила, что его недавнего оживления как не бывало: он оставил его на звенящих весельем лугах возле школы. На лице Мура застыло его обычное спокойное, несколько сумрачное и озабоченное выражение. Но в нем и в самом деле проглядывала некоторая жесткость, а в суровых глазах сквозили волнение и тревога. Напрасно Шерли затеяла все это: если бы он выглядел веселым, расположен был шутить, другое дело, но сейчас…

— Говорила я тебе — не надо, — с упреком промолвила Каролина. Ей было досадно оттого, что она, вопреки своему желанию, навязывается Роберту, да еще в ту минуту, когда он этого совсем не ждет и вряд ли будет обрадован, и она не знала, что делать. Однако мисс Килдар ничуть не была смущена; она выступила вперед и преградила путь своему арендатору.

— Вы забыли проститься с нами, — сказала она.

— Забыл проститься с вами! Но как вы здесь оказались? Вы волшебницы, не иначе! Всего лишь минуту тому назад я видел двух девушек, похожих на вас, одну в малиновом, другую в белом платье, — на пригорке за четыре луга отсюда!

— Вы оставили нас там, а теперь нашли здесь. Мы следили за вами и впредь будем следить; когда-нибудь мы учиним вам настоящий допрос, но не сейчас. Сейчас от вас требуется одно: пожелать нам спокойной ночи, а затем можете идти своей дорогой.

Мур все с тем же серьезным видом переводил взгляд с одной на другую.

— Дни праздников имеют свои преимущества, так же как и дни опасностей, — наконец заметил он как бы в раздумье.

— Ладно уж, не философствуйте; пожелайте нам доброй ночи и можете идти, — ответила Шерли.

— Я должен проститься с вами, мисс Килдар?

— Да, со мной и с Каролиной. В этом как будто нет для вас ничего нового, вам и прежде случалось прощаться с нами.

Он взял ее руку в свои и посмотрел на нее сверху вниз серьезным, добрым, однако же, несколько властным взглядом. Шерли не удалось сделать этого человека своим рабом; в его взгляде, опущенном на ее прекрасное лицо, не было и тени подобострастия, разве только уважение; но в нем можно было прочесть внимание, участие и еще какое-то более теплое чувство, а именно, чувство благодарности, как стало ясно из его слов и тона его голоса.

— Ваш должник желает вам доброй ночи! Желает спать сладко и мирно до самого утра.

— А вы сами, мистер Мур, что собираетесь делать? О чем вы говорили с мистером Хелстоуном, прощаясь с ним? Почему все они так обступили вас? Хоть сегодня не будьте таким скрытным, откройте мне все.

— Кто может устоять перед вами? Завтра же, если только будет о чем рассказать, вы все узнаете.

— Скажите сейчас, зачем откладывать? — просила Шерли.

— Сейчас я мог бы сообщить вам только очень немногое, к тому же у меня совсем нет времени; но я надеюсь завтра искупить мое промедление полной откровенностью.

— Вы идете к себе?

— Да.

— И не будете сегодня ночью выходить из дому?

— Ни в коем случае. Ну, пожелаю вам обеим спокойной ночи.

Как видно, ему хотелось проститься и с Каролиной, соединив руки обеих девушек в своей, но ее рука не была протянута; Каролина сразу же отошла в сторону и ответила Муру только легким наклоном головы и кроткой, печальной улыбкой. Он этим удовольствовался и, сказав еще раз «доброй ночи», удалился.

— Ну вот, все в порядке, — заметила Шерли после его ухода. — Мы заставили его проститься с нами, ничуть не уронив себя в его мнении, не правда ли, Кэри?

— Будем надеяться, что нет, — коротко ответила Каролина.

— Ты ужасно застенчивая и замкнутая, — сказала Шерли. — Почему ты не подала ему руки, когда он хотел проститься с тобой? Он твой кузен, и он тебе дорог. Ты стыдишься показать ему свою привязанность?

— Он сам видит все, что хочет видеть. Незачем выставлять свои чувства напоказ.

— Как ты лаконична! Ты у нас прямо-таки стоик. Любовь, по-твоему, преступление?

— Любовь — преступление? О нет, Шерли, любовь — божественный дар. Но зачем упоминать о любви? В нашем разговоре это совсем некстати!

— Хорошо, — согласилась Шерли.

Девушки некоторое время шли по зеленой тропинке в молчании. Первой заговорила Каролина:

— Навязчивость — преступление, развязность — преступление; и то и другое отвратительно. Но любить! Чистейшему ангелу нечего стыдиться любви. Когда я встречаю мужчин и женщин, в представлении которых любовь является чем-то постыдным, мне ясно, что это грубые люди с извращенными понятиями. Многие из наших изысканных дам и джентльменов, у которых чуть что срывается с языка слово «вульгарность», заговорив о любви, сразу выдают свое собственное тупоумие и испорченность; для них любовь — чувство низменное и связанное с кругом низменных представлений.

— Но таково большинство людей, Каролина.

— Как они холодны, трусливы, глупы во всем, что касается любви! Они никогда по-настоящему не любили и не были любимы.

— Ты права, Лина! И в своем глубоком невежестве они клевещут на божественное пламя, принесенное серафимом с небесного алтаря!

— И считают его искрой, вылетевшей из ада!

Но тут веселый перезвон колоколов, призывавший в церковь, прервал беседу девушек.

ГЛАВА XVIII,

которую любезный читатель может пропустить

Вечер, тихий и теплый, обещал душную ночь. Пурпурные облака сгущались вокруг заходящего солнца, горизонт полыхал всеми оттенками красного, напоминая скорее Индию в разгар лета, нежели Англию, и розовые отсветы ложились на холмы, на фасады домов, на купы деревьев и волнистые пастбища, через которые убегала вдаль извилистая дорога. Девушки медленно шли по ней со стороны лугов; к тому времени, когда они достигли церковного двора, звон колоколов уже смолк, все гости и дети вошли в церковь и перед входом не осталось ни души.