Испытание - Николай Алексеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он представил себе, что вдруг с Волоколамского шоссе, откуда доносилась беспрерывная артиллерийская стрельба, лесом пойдут гитлеровцы, ударят по тылам дивизии – и тогда все!.. Юра уже был готов сам броситься за лыжниками в разведку, благо, возле дома стояли чьи-то прислоненные к стене лыжи. Только Юра сделал несколько шагов к этим лыжам, как вдруг его кобыла Сонька громко заржала, почуяв приближение коня Буланого. Через минуту из-за угла вынырнула подвода и остановилась у крыльца.
Из розвальней вылезли комдив, командир полка и еще какой-то не знакомый Юре комиссар. Юра, как положено, вытянулся перед ним.
– Что ты тут делаешь, малыш, а? – неожиданно спросил его командир дивизии и поправил Юрину шапку. – Звать-то тебя как?
– Рыжиков Юрий! – браво ответил Юра и шмыгнул носом.
– Замерз, наверно?
– Нет…
– Недисциплинированный, значит, у тебя нос? – улыбнулся комдив. – Что же ты все-таки здесь делаешь?
– Помощник товарища Гребенюка.
– А как в полк попал?
На этот раз Юра не растерялся и бойко отрапортовал:
– Товарищ Гребенюк зачислил, товарищ генерал.
– Ну, ладно! Позови-ка мне шофера.
Юра сорвался с места и побежал в избу. Командир дивизии поглядел ему вслед и приказал адъютанту заняться мальчонкой, узнать, не сбежал ли он от родителей… В это время на крыльце уже появились Юра с шофером.
– Молодец, Рыжиков! Благодарю за службу! – сказал командир дивизии.
Юра замялся: его впервые похвалил генерал.
– А как надо, товарищ генерал-майор, на это отвечать? – спросил он.
– Служу Советскому Союзу!
Юра шагнул вперед, сдвинул ноги вместе, сдернул варежку, приложил руку к ушанке и звонко прокричал:
– Служу Советскому… – воздуху не хватило, он вдохнул всей грудью и закончил: – …Союзу!
Комдив козырнул в ответ и зашагал к машине.
– Товарищ генерал-майор, – нагнал его Юра (Гребенюк даже ахнул от его смелости), – разрешите обратиться по личному делу?
– Обращайся!
– Определите меня в разведку! Вот, честное пионерское, хорошим разведчиком буду!..
– Сразу этого решить не могу, – ответил комдив. И не успел Юра опомниться, как генерал сел в машину, и она сразу же скрылась за углом дома.
– Ну, Юрка, дождешься ты у меня!.. – проворчал Гребенюк. – Какое ты имеешь право так вольно с генералом разговаривать?
– Отчего нельзя? Он такой же человек, как и вы!..
– Вот как хвачу вдоль спины! – Гребенюк гулко хлопнул кнутом по поле своего полушубка. – Да разве есть у него время с тобой болтать, когда вся дивизия перед таким морем встала?!
– Почему, дедушка, встала? – с дрожью в голосе спросил Юра.
– «Почему»? – передразнил Гребенюк Юру. С передозой один за другим донеслись гулкие разрывы. – Слышь, как колошматят по льду? Как есть, весь, проклятые, вспахали.
– А как же теперь наши наступать будут?
– Прямо так и будут, – не зная, что ответить, сказал Гребенюк.
– По битому льду?
– Раз надо, то и по битому пойдут…
– Так утонуть же можно…
– Ну что ж, сынок, коли надыть! – Гребенюк провел рукой по заиндевевшим усам. – Да только не о смерти думать надо, а о том, как выжить да нашу землю от фашистской нечисти ослобонить…
– Довольно болтать-то!.. Садитесь обедать!.. – окликнул их вышедший из избы Лука Лукич.
В сенях они сели на чурбаки за перевернутую вверх дном бочку, служившую столом. Лука Лукич сунул в руки Юры ложку, но есть мальчику не хотелось, его не покидали тревожные мысли. Он думал о том, как же бойцы пойдут по битому льду.
– Да ешь ты скорей! – прикрикнул на Юру Гребенюк и деревянной ложкой стукнул его по лбу. – На подводах доски всем обозом к берегу возить будем!..
Уже стемнело, когда подводы подвезли к Истринскому водохранилищу доски. Кругом гудело, трещало и грохотало. Из-за высокого холма, черной стеной поднявшегося на берегу, вспыхивали бледные зарницы ракет, а из-за его гребня, словно из-за черной тучи, метеорами вылетали трассирующие пули и, светясь зеленоватыми огоньками, неслись туда, где полыхало зарево, где зенитчики огнем своих орудий обороняли Москву от рвавшихся к ней бомбардировщиков врага.
Юра впервые оказался так близко к переднему краю. Как ни старался он держаться по-боевому, его зубы звонко выстукивали дробь. «А как же бойцы там под огнем идут?..» – уговаривал он себя. В это время над вершиной холма вспыхнул разрыв шрапнели, и Юра неожиданно для себя бухнулся на землю.
– Ты чего, Рыжик? – спросил Гребенюк.
– Страшно! – стуча зубами, ответил Юра.
– Знамо дело, сынок, – передовая! – Гребенюк потрепал Юру за плечи и побежал к своему Буланому, который потянулся за передней подводой.
Только Гребенюк скрылся в темноте, как невдалеке, выбросив красный язык пламени, разорвалась мина. Сонька шарахнулась в сторону, опрокинув державшего вожжи Юру.
– Держи, сынок, кобылу-то, а то домой удерет! – крикнул Гребенюк.
Юра догнал Соньку, схватил ее за узду и размахнулся, намереваясь ударить, но не ударил – кобыла дрожала и фыркала от страха.
– Соня… Сонюшка… – Юра гладил заиндевевшую морду лошади. – Ну что ты, дурочка!.. Это же передовая!..
И дрожащая Сонька, словно понимая, жалась мордой к своему маленькому хозяину.
– Доски привезли! – крикнул кто-то в темноте. – Ко мне! Ребята!..
К возам подбежали бойцы и в момент разгрузили доски.
– Товарищи ездовые, – крикнул тот же голос, – живо назад! И все, что там есть: доски, бревна, столбы – все везите сюда!..
Когда нагруженные подводы снова возвращались к передовой, на повороте их встретил боец, вскочил на передние сани и, указывая ездовому путь, вывел обоз к самому берегу. Он остановил его невдалеке от разваленного дома, откуда стреляли минометы. Юра не мог удержаться, чтобы не посмотреть, что делается там, за стеной этого дома. Он поднялся на ящики и взглянул в щель стены в тот самый момент, когда яркая ракета осветила покореженный лед водохранилища и бегущих по нему бойцов. То здесь, то там вздымались вверх поднятые взрывами столбы льда и воды… Эта картина потрясла Юру. Всем своим детским сердцем он переживал за бойцов, ему хотелось крикнуть им: «Ложись», но из-за угла дома уже доносилась команда: «Приходько! Выводи роту на лед!..»
Потом над ухом Юры кто-то крикнул: «За нашу Родину! Огонь!» И сразу же ахнули минометы. Юра вздрогнул и, свалив ящики, с грохотом скатился прямо на связиста.
– Откуда тебя, чертяга, сдуло? – Связист оттолкнул Юру и сунул ему в руки концы кабеля. – На, крепко держи, смотри не упусти! – и скрылся в темноте.
Юра держал кабель изо всех сил, но вдруг кабель резко дернулся. От неожиданности Юра упал и выпустил его конец.
– Эй, кабель, кабель отдай! – закричал Юра и побежал к водохранилищу, куда, как ему показалось, взметнувшись спиралью, унесся провод. Он добежал до самого берега, но кабель точно в воду канул, а тут еще, как на грех, ни одной ракеты – кругом сплошная тьма, грохот, треск да проклятые светящиеся пули, которые, проносясь над его головой, заставляли прижиматься к земле!..
Вдруг откуда-то снизу раздался отчаянный крик:
– Помогите!..
Не давая себе отчета в том, что он делает, Юра сорвался с места и скатился по крутому берегу прямо ко льду. Если бы не помешала доска на пути, он так бы и въехал на лед. Юра схватил доску и потащил ее к барахтавшемуся в полынье человеку.
– Не ходи, утонешь! – крикнул этот человек.
– Рыжик!.. Рыжик!.. – надрываясь, звал с берега Гребенюк.
Юра сильно толкнул доску вперед и почувствовал, что человек, который был в полынье, ухватился за ее конец. Другой конец доски возле Юры резко подался вверх. Мальчик навалился на него всем телом. В этот момент раздался взрыв, льдина качнулась и стала опускаться под воду. Очутившись в воде, Юра что есть силы закричал:
– Тону! Спасите!..
Что было дальше, Юра уже не помнил. Он пришел в себя только тогда, когда санитары стали раздевать его.
– А где тот, кто тонул? Спасли? – спросил Юра.
– Я здесь, малыш! – отозвался из-за печурки знакомый голос.
Юре хотелось взглянуть на этого человека, но санитар с большими темными усами круто повернул Юру спиной к печке и стал быстро растирать спиртом его спину, потом грудь.
Не дав усатому закончить растирание, другой санитар тут же набросил на Юру нагретую у чугунки рубаху, мгновенно просунул замерзшие маленькие руки в длиннющие рукава, и Юра сразу же почувствовал, как его окутывает приятное тепло.
– Водочки бы ему! – сказал санитар, натягивая на Юру брюки такого же размера, как рубаха.
– Кнута ему, а не водки, – услышал Юра голос деда Гребенюка и увидел, что тот у топки греет для него полушубок.
Не успел Гребенюк укутать мальчика полушубком, как кто-то крепко обхватил Юру за плечи. Это был высокий человек, уже одетый по-боевому, со знаками различия командира батальона на петлицах. И Юра по голосу узнал, что это тот самый комбат, которому он носил обед и которого просил послать его, Юру, на передовую.