Перо феникса - Екатерина Тимошина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Только у меня так болит задница или у тебя тоже? – без лишней скромности спросила я.
– Это с непривычки так. Потом пройдет – улыбнулся мне Эн, поглаживая мою больную филейную часть.
– Нет уж, увольте. Это был последний раз, когда я решилась на такое.
Мы отвели лошадей в стойло Нери, там их уже ждал конюх. А сами направились на место бывшего Стоунхенджа. Воспоминания меня посещали не самые приятные, но я старалась от них абстрагироваться. И надо признать, что тут все изменилось.
Из менгиров осталось только несколько, а от самого взрыва не было и следа – травка росла ровненькая и пушистая, никаких подозрительных ям, грязи, пыли и тому подобного. Я прошлась вдоль всех менгиров, радостно отметив, что меня больше никуда не тянет.
Алтарь восстановить не удалось, но на его место установили новый – огромный прямоугольный камень то ли из гранита, то ли из мрамора. Он был облицован красивой мозаикой и фресками. Над самим алтарем возвышался каменный крестовый свод.
От созерцания меня отвлек хохот, раздавшийся из уст Олега. Я посмотрела на ребенка, который нервно подпрыгивал на месте, заливаясь смехом и пытаясь снять с себя курточку.
– Олежек, солнце мое, ты чего? – спросила я, пока Олег отдирал пуговицы, которые не мог нормально расстегнуть.
– Дай помогу, – Эн сам сорвал с ребенка куртку, а затем мы, раскрыв рты, наблюдали чудо.
Наше злосчастное перо феникса вылетело из куртки Олега, сорвалось ввысь, покрутилось, осыпая новый алтарь красивыми золотыми брызгами, а затем с яркой вспышкой света врезалось в крестовый свод. Когда свет перестал ослеплять, мы обнаружили, что перо теперь покоится в месте пересечения нервюр свода. Оно словно окаменело, став единой составляющей с ним. Но при этом красиво переливалось всполохами огня.
– Вот это магия, – со вздохом сказала я. – Ну что, вы готовы отправиться на Землю? – с заметным волнением и подергиванием рук, я снова посмотрела на перо феникса, а затем на моих мужчин.
– Готовы! – хором ответили Эн и Олег.
Я закрыла глаза (не знаю, надо оно было или нет), подумала о Марке и позвала Урию.
Затем, почувствовав, как меня кто-то тянет за руку, распахнула глаза и увидела точно на месте алтаря проход, который казался ожившей тьмой. Он двигался, растекался, но манил к себе.
Эн взял Олега на руки, а меня притянул к себе, обняв за талию. И мы дружной кучкой шагнули в эту бездну.
Глава 42
– Давайте помянем наших любимых… – всхлипнув и шмыгая носом, говорил женских голос, – уже 9 дней, как нет рядом с нами Светы и Олега. Пусть земля им будет пухом.
Мы медленно шли по коридору нашей хрущевской квартирки, Эн удивленно озирался по сторонам, хотя смотреть тут абсолютно было нечего. Его ванная в замке и то была больше, чем все здесь вместе взятое.
Неожиданно мой сын спрыгнул с рук Энвери и бросился на кухню.
– Бабушка! – вцепляясь ручками в спину и крепко обнимая, кричал Олег.
– Мам-мочки… – разворачиваясь в кольце его рук, прошептала моя мама, которая заметно побледнела и начала терять сознание, падая практически на ребенка.
– Мамочка! – тут уже рванула я, пытаясь поймать маму и не убить при этом Олега.
Перед взором всех присутствующих развернулась немая сцена, от которой сам Гоголь аплодировал бы стоя.
Я сижу на полу, придерживая маму, которая была больше похожа на призрака, нежели на человека. Олег довольный и, светящийся лучезарной улыбкой, продолжает обнимать бабушку. Папа стоит, держась одной рукой за сердце, а другой пытается нащупать очки, лежащие на столе. Марк просто хлопает глазами, жуя булочку и смачно чавкая. Андрей аккуратно протягивает руку и берет кухонный нож. Эн, видимо, оценив его действия, зажигает пульсар, который уже готов сорваться с его рук.
– Стоя-ять! – рявкнула я, подпрыгивая, точно ниндзя, и вставая между Андреем и Эном. – Ножи не метать, пульсарами не кидаться! – строго посмотрев на каждого, прорычала я.
Тут со стоном восстает мама, медленно открывая глаза и окидывая взором нашу немую сцену. Сейчас бы любой некромант попытался упокоить ее обратно. Видок у нее был, мягко говоря, не очень.
– Я чт-то ли т-тоже ум-мерла? – дрожащим голосом, прошептала она.
– Нет, мамочка, ты жива! Ты просто немножко потеряла сознание… От радости, наверное, что мы тоже живы. – очень неубедительно пыталась я убедить свою маму, что в этом нет ничего удивительного.
– Ай! Больно вообще-то! – чтобы удостовериться в моих словах, она решила ущипнуть меня за лодыжку.
И я отпрыгнула от нее, заприметив недобрый взгляд, и спряталась за Эна. Мама медленно, не спуская с меня глаз, поднялась на ноги. Папа же, который к этому времени успел отыскать и надеть очки, придержал маму за плечи и также шокировано взирал на меня.
– И что ты удумала? А? Неблагодарная дочь! Я ради нее столько всего сделала, а она вздумала умереть, а потом вернуться, чтобы отправить меня на тот свет. Ты смерти моей желаешь, да? – трындела она, стремительно начиная закипать.
Да-а, не такого приветствия я ожидала. Но если подумать, то сама не известно, как отреагировала бы на неожиданное появление тех, кого считала мертвыми. Поэтому я выбралась из теплого и надежного тыла, подошла к ней и крепко обняла.
– Прости нас… Мы не хотели. Это случайно вышло! – целуя в теплые мамины щеки, шептала я.
– Ты правда жива? – уже с безграничной любовью и нежностью смотрела она на меня, периодически то поглаживая по волосам, то обнимая.
Затем она перевела взгляд на Олега, который так и продолжал держаться за бабушкину юбку:
– И ты тоже? – схватив малыша на руки, радостно прижала его к своей груди, вдыхая запах его макушки. Олег, крепко обнимая в ответ, весь светился, причем довольно буквально, демонстрируя и без того шокированным родственникам, свои яркие люминесцентные пряди и глаза.
Улыбаясь во все свои 32 зуба, я подошла к папе, крепко обняв его, вдыхая такой родной запах заботы и табака.
– Папа, папочка… Я так скучала! – папа, смахнув скупую мужскую слезу, зажал меня в медвежьих объятьях, совсем как в детстве. Он шептал куда-то в
