Глас Времени - Александр Малашкин

– Ему повезло, что бластеры были настроены на отпугивающий режим! – говорит Иосиф.

– Что?! Какие бластеры? – ерзает в кресле Лотар.

– Я вижу все, что происходит снаружи, – извещает Иосиф, не открывая глаз.

– Везет. А я не могу… О каких бластерах ты говоришь?

– Не важно. Пристегни ремни и приготовься к полету.

Иосиф вступает с кораблем в абсолютный контакт.

– Эй-эй-эй! А Фич?

– Что Фич? Корабль под полным моим контролем. И если мы не улетим, у нас возникнут проблемы. Сюда бегут две команды солдат, а он упал и валяется возле спусковой площадки. И, похоже, в ближайшие несколько минут не поднимется.

– Откуда ты знаешь, что его вообще не убили?

– Меня обо всем уведомляет милый женский голос. Здесь, в моей голове.

Лотар вскакивает с кресла и бежит к выходу.

Иосиф ухмыляется и невозмутимо посылает сигнал готовить двигатели к старту.

Лотар останавливается возле спуска. Он видит раскинувшегося внизу Фича, но бежать к нему сломя голову не рискует. Где-то поблизости должны быть охранники. Если высунуться, могут и обстрелять. Фич начинает приходить в себя, его руки ищут точку опоры. В недрах корабля зарождается шум, обычно предшествующий взлету. Лотар понимает: сейчас или никогда. Он бежит вниз и, приблизившись к пострадавшему, помогает ему подняться. Благо Фич к этому готов и почти молниеносно вскакивает на ноги. Лотар встает рядом, чтобы поддерживать его во время движения. В этот момент о корпус корабля ударяются энергетические заряды. Лотар оборачивается и на расстоянии пятидесяти метров видит дюжину охранников, со всех ног мчащихся к кораблю. Положение меняет Иосиф, который вовремя приказывает системе закрыть погрузочную аппарель, благодаря чему Фича с Лотаром буквально закидывает внутрь. Вслед летят прощальные выстрелы, но каждый встречает на своем пути лишь прочную оболочку корабля, которая готова выдержать в десять раз более сильный натиск.

… – отвечает Фич на поставленный Лотаром вопрос. – Мы висим прямо над Бранденбургскими воротами.

– Что делаем дальше? – звучит голос Иосифа. – Я так понимаю, нам каким-то образом нужно оказаться внизу? Но ведь это непросто: там идут бои. Хуже всего, нам предстоит проникнуть в бункер, а учитывая, что находящиеся в нем люди напряжены до предела и готовы стрелять в любого, кто покажется подозрительным, эта задача не из легких.

– Я не зря выбрал именно эту ночь с первого на второе, – заявляет Фич. – Судя по историческим данным, бункер уже покинули все его обитатели, а красноармейцы до него еще не дошли. Нам нужно будет спуститься вниз и поработать с некоторыми уликами. Это займет не более десяти минут. Вы можете остаться здесь, я вполне справлюсь в одиночку.

– Пожалуй, я не стану пользоваться данной привилегией, – поднимается с кресла Иосиф. – Я просто горю желанием увидеть всё своими глазами. Читал об этом в книгах, а теперь есть шанс увидеть вживую. Нет, я его не упущу.

Фич подозрительно взирает на Иосифа. Тот прячет глаза, затем и вовсе отворачивается. Он не умеет скрывать мысли, и Фич, в свою очередь, что-то чувствует, какой-то несформировавшийся замысел, проскользнувший у Иосифа в голове.

– Незачем копаться у меня в башке, – бубнит Иосиф. – Лучше скажи, как нам спуститься в зону интенсивного артобстрела?

– У Хранителей Времени есть арсенал приемов, – говорит Фич, покидая сектор управления. – А нам пока самое время сменить внешний облик. Я запрограммирую наши костюмы, чтобы они превратились в эсэсовские мундиры.

– А как же твой рост? Что-то не припомню, чтобы эсэсовцы были под три метра!

– Ноги я себе укоротить не могу, поэтому пусть исторические хроники, написанные со слов очевидцев, представят меня в виде одной из множества загадок третьего рейха.

На высоте двадцать километров Фич с точностью до сантиметра подгоняет корабль так, что он оказывается прямо над садом канцелярии. Лотар вместе с Иосифом в это время стоят возле люка, готовые к выходу. Ткань их комбинезонов приобрела вид обычной формы СС. Только вот со знаками отличия что-то напутано. Но кто обратит внимание на такие мелочи, когда земля вокруг уподобляется геенне огненной?

Способ, позволяющий пассажирам корабля незаметно оказываться на земле, давно отработан. Его применяют не только Хранители Времени, но и другие подразделения Свобод и Порядка, в воздушных судах которых встроен временной модуль с полными или ограниченными возможностями. С целью максимально приблизить корабль к земле производится «расчет местности». В условиях плотной застройки лазерные системы анализируют особенности архитектуры, отыскивая наиболее удобное место для посадки. Однажды Фичу приходилось снижаться, держа интервал между зданиями всего в четыре миллиметра. Однако ему впервые придется садиться в зону интенсивного боя. Если за сотую долю секунды шальной снаряд союзнической артиллерии не попадет в корпус, значит, высадку можно считать удачной, ибо в следующую долю секунды корабль снова поднимется в небо.

– Готовность тридцать секунд, – предупреждает Фич. Все трое собираются возле выхода. – Когда люк откроется, нам необходимо без промедлений покинуть корабль. Мы прыгнем в будущее и в прошлое, причем, одновременно, и, благодаря такому трюку, время вокруг нас замедлится. Машина опустится к земле, но так как высадка будет происходить молниеносно, никто ничего не заметит.

– Ясно, – кивает Иосиф. – Мы будем следовать каждому твоему движению. Так что не оборачивайся и не беспокойся.

Стефан записался в фольксштурм в конце февраля, когда на дом, в котором он жил, свалилась бомба. Всю жизнь он был сапожником и, пока война не пришла в Германию, не думал, что придется взять в руки оружие. В свете керосиновой лампы, под канонаду взрывов и отдаленных стрекотаний пулеметов, он сидит на развалинах возле рейхсканцелярии, пытаясь вытряхнуть из походной фляги в пересохший рот остатки воды. Рядом расположились остальные народные ополченцы. Стефан среди них самый старший. Вымотанная, голодная, оставшаяся без боеприпасов группа и рада бы отступить, но в пылающем зареве ночного Берлина, где-то в правительственном квартале, бродят гренадеры дивизии СС «Нордланд», которые вряд ли станут жалеть спасающихся гражданских, которые не желают воевать.

– Эй, Стефан! – зовет из темноты голос приятеля. – У меня закончились папиросы.

– Мне-то что? У самого последняя, – отзывается Стефан.

– Давай покурим?

– Не хочу.

– А что если я поделюсь с тобой кофе?

– Тогда давай покурим.

Мужчина в потрёпанном пальто подходит к Стефану и садится рядом на большой бетонный обломок – все, что осталось от одной из стен старой рейхсканцелярии. Стефан делает затяжку и передает папиросу товарищу.

– Надоело это дерьмо, – выплевывая попавший в рот табак, говорит Стефан.

– Согласен. Было время, когда я курил кое-что лучше.

– Я не об этом. Я о ситуации. Скорее всего, Гитлера уже нет: он либо сбежал, либо застрелился. Его сподвижники разбежались по отдаленным штабам. За что, скажи на милость, мы теперь сражаемся? Проклятый третий рейх отнял все, что у меня было. Семью, дом, работу, сбережения.

– Я сражаюсь за свою землю. И лучше умру, чем пущу сюда эти восточные орды.

– Они уже пришли, – отвечает Стефан. – В свое время их не смогла остановить целая армия, что говорить о нас, жалком сброде с наполовину заряженными обоймами! Или ты думаешь, что они в последний момент сами предложат нам мир?

– Брось, Стефан, – отвечает мужчина. Он думает, что бы ответить, но Стефан прав и возражать тут нечего. Он отворачивается в сторону, прищуривает глаза и сокрушается громким шепотом: – Взгляни-ка туда!

Стефан тем временем уже успевает прислонить спину к фрагменту поломанной мебели, надеясь на пятиминутный отдых.

– Я устал. Что такое?

– Опять!

– Неужели? – приподнимается измученный Стефан.

В потемках видны фигуры троих человек. Они идут наискосок с юго-западной стороны, по направлению к запасному входу в фюрербункер.

– Говорил я тебе, отсюда нужно убираться! Если нас не успеет прикончить папаша Мюллер, то прикончат подоспевшие русские. После рейхстага это место для них второе по важности.

– Тише, не бубни. Пока нас не заметили. – Стефан снимает с пояса полевой бинокль, реквизированный у одного мертвого офицера, и подносит окуляры к глазам. Но во тьме простое оптическое приближение неэффективно. Стефан видит лишь контуры неизвестной троицы.

– Быстро туши керосинку! – приказывает он, убирая бинокль. – Ты прав, опять начинается чертовщина. Как и два дня назад, когда прилетало блюдце.

– Только сейчас я нигде блюдца не вижу.

– Зато глянь, какой среди них дылда! Не меньше трех метров.

– Мать честная!