Прочь из моей головы (СИ) - Ролдугина Софья Валерьевна

Тильда ответила таким жгучим взглядом, что у меня появилось совершенно чёткое ощущение: не будь нынешнее тело Йена технически моим, оно бы точно схлопотало по челюсти.

Тем не менее, откладывать исполнение плана мы не стали. К тому же там было целых два весьма тонких места: во-первых, оставалась вероятность, что чудовище не оставит свой пост, даже лишившись поводка; во-вторых, оно могло последовать за Тильдой, но потом переключиться на нас – на более доступные жертвы. В принципе, мы спрятались надёжно – за большим камнем у входа в лабиринт; запах скрыла какая-то эссенция, истошно воняющая металлическими цитрусами, как самый дешёвый одеколон, а тепло тел и сердцебиение – простенькие чары. Если не двигаться и задержать дыхание – сойдёшь за такой же камень.

– Не переживай, – тихо бросил Йен, не отводя взгляда от монстра, который расхаживал по другому берегу, за рвом. – Всё пройдёт как по маслу.

В общем-то, он и не ошибся, но всё едва не сорвалось из-за меня.

Чудовище Тильда выманила просто и эффективно – дошла до середины моста, а потом выломала из кладки камень и со всей дури зарядила в бугристый лоб, крикнув вдогонку:

– Ты – никчёмный урод!

Не знаю, что сработало – удар или вопль, но монстр взревел и ломанулся за ней так, словно ему пятки подпалили. Когда он ковылял мимо нас – относительно мимо, метрах в тридцати – я не удержалась и чуть выше поднялась, вглядываясь в него. Что-то в его силуэте казалось странным… избыточным…

Из перекрученного брюха у монстра отчётливо выпирали два искажённых мальчишечьих лица, за которыми полыхали очаги боли и ужаса.

В полной дезориентации от приступа страха, я инстинктивно ломанулась обратно в собственное тело, опомнившись лишь в последний момент. Из-за моего рывка Йен рухнул на колени, как подкошенный, тяжело дыша и хватаясь за горло; чудовище замедлило шаг, оглянулось на камень, шумно выдыхая…

– Тормоз! – гаркнула Тильда во всю мощь лёгких и ещё одним булыжником зарядила монстру точнёхонько в глаз – в один из. – Давай поживее!

От гневного рёва затрясся, кажется, весь лабиринт до основания. Спустя некоторое время, уже за пределами видимости, он повторился снова – похоже, ей понравилось швыряться камнями. Но я, честно говоря, едва замечала это, не в силах отделаться от мерзкого образа, отпечатавшегося в памяти.

– Спокойнее надо быть, Урсула, – простонал Йен, откашлявшись. Салли осторожно поддерживала его и поглаживала по голове, точно успокаивая. – В конце концов, это твоё тело, береги его хоть немного! И да, я тоже заметил лица. Надо будет потом сообщить наставнику Кику, что мы нашли мальчишек… хотя бы так.

«Хотя бы так», – мысленно отозвалась я эхом.

Без тела меня не могло мутить – но мутило. И если раньше я, скорее, боялась Крокосмию, то теперь основным, почти всепоглощающим чувством стала острая ненависть. Сначала Тони, потом – косвенно – мои родители, теперь ученики, которые провинились только тем, что проявили излишнее любопытство и были достаточно талантливыми, чтобы пройти лабиринт до конца… Сколько ещё это будет тянуться?

– Недолго, – тихо пообещал Йен, и глаза у него вспыхнули на секунду электрически-розовым светом. – Просто потерпи, только я верну тело… А пока нам надо продолжать. Если всё пройдёт удачно, Тильда вернётся через полчаса, не больше. Стоит хотя бы осмотреться в замке, раз стражи больше нет.

Я согласилась – хотя бы потому, что ждать здесь, за камнем, физически не могла; мне нужно было движение, действие, что угодно.

Со стороны, наверное, казалось, что Йен никуда не торопится и наслаждается послеобеденной прогулкой – ну, с той поправкой, что окрестности выглядели словно кадры из документалки про преисподнюю. Но одновременно, буквально на ходу, он умудрялся проворачивать уйму дел. У края рва набрал горсть мелких, гладких камней с монетку величиной, разрезая их на две части, и промурлыкал песенку над ними; по половинке от каждого камня закрепил на перилах моста, в арке главного входа и потом, в холле – над лестницей, под ней и на стене. Параллельно, не отвлекаясь, Йен распутал несколько сложных чар-ловушек, а одну даже брезгливо растёр мыском кроссовки, оставил для возможных преследователей пару сюрпризов от себя, не забыв добавить в систему распознавания «свой-чужой» меня, Тильду и Салли.

И, что поразило меня больше всего – отчистил джинсы от глиняных пятен и заштопал распустившийся рукав у водолазки.

– Милая, мы же идём в гости к садовнику, нужно выглядеть ослепительно, – фыркнул Йен, нисколько не смущаясь тем, что разговаривал он фактически сам с собой, да ещё пребывая в женском теле. – С торжественным видом как-то не заладилось, правда. Где там твоя красная помада?

Там же, где ноутбук. Очень смешно.

– Я не шутил, между прочим – тебе идёт красный. Впрочем, красивым женщинам идёт всё, кроме глупости, а уж ею ты не страдаешь, – промурлыкал он. И добавил, накручивая локон – мой, между прочим – на палец: – Ты словно редкий благоуханный цветок.

– Он не шутит, – серьёзно предупредила меня Салли. – Он тебя любит. Я тоже тебя люблю. Очень. Ты хорошая. Сестра, подруга.

Меня словно переполнило теплом; хотя я не могла сейчас ответить ей, но пообещала сделать это попозже – и обняться крепко-крепко. Миг казался трогательным, каким-то хрустальным… А вот Йен почему-то резко помрачнел, и в движениях его появилось напряжение.

– Очень мило, но у нас пока есть другие проблемы, более насущные. Что вам подсказывает интуиция, мои прелестницы? Идём вверх или вниз?

Салли выбрала спуск на подземные этажи, у меня возражений не было. Передвигались мы внутри замка гораздо быстрее, чем снаружи – в основном за счёт того, что чар-ловушек стало меньше, а с запертыми дверями Йен разбирался даже быстрее, чем я успевала их разглядеть. Ничего интересного нам, к сожалению, пока не попадалось. Лестницы, анфилады залов, маленькие комнаты – всё выглядело заброшенным, давно не использованным; только одно помещение выделялось – блокирующие чары на входе оказались гораздо более сложными и, по словам единственного присутствующего эксперта-чародея – более древними. Тяжёлые створки поддались лишь спустя пять минут, и, заглянув внутрь, Йен воодушевлённо присвистнул:

– О, а сюда стоит потом вернуться – в более благоприятных условиях.

Выглядела комната и впрямь необычно. Пол – идеальный круг, потолок – купол, выкрашенный в чёрный цвет, с россыпью кристаллов-звёзд. Дюжина ростовых зеркал в тяжёлых, богато украшенных рамах стояли кольцом и гляделись друг в друга, но отражались в них не скудные интерьеры, а пейзажи, незнакомые и пугающие. Одичалый сад, серебристые пески, берег моря на рассвете, огненный ад с метеоритным дождём, старинный город с белыми башнями…

– Похоже на переходы в особенные каверны, – зачарованно прикоснулся Йен к одной из рам – сплетению металлических стеблей. – Вот здесь, вероятно, обитают огненные духи, – указал он на зеркало, в котором отражалась пылающая земля. – Город выглядит знакомо, но не могу припомнить, бывал ли я там или просто читал о нём. А вот это место тебе должно понравиться, Урсула, – оживился он, подходя к раме, обрамляющей переход под сень старых фруктовых деревьев. – Вечная осень, сухая трава и серебристый мох на ветвях – похоже на восточные окраины Мёртвого Сада. Говорят, что там столько людей погибло, что шёпот потерянных душ слышат не только медиумы, и он похож на гневный океанический прибой… О, а в этих горах я был точно – там спят Кровавые Безумцы, – добавил он, с нежностью разглядывая зеркало у противоположной стены. – Впрочем, мы здесь не за этим. Ниже спускаться смысла нет – не похоже, чтобы туда кто-либо проходил в последние лет сто, так что пойдёмте обратно, девочки.

Верхние этажи выглядели значительно более обжитыми. Тут горели лампы, несколько спален явно использовались на регулярной основе; мы наткнулись даже на одну лабораторию, похоже, заточенную под производство кукол и поспешили выйти вон, заметив, что некоторые «препараты» – химеры, плавающие в банках с мутноватым раствором на стеллажах – поглядывают на нас с гастрономическим интересом… А потом я совершенно отчётливо учуяла запах кофе.