Револьвер для адвоката - Майкл Коннелли

– А то! Да он даже в таком возрасте круче, чем девяносто процентов адвокатов.

Тут я заметил, как Лэнкфорд держит дверь в зал суда открытой и ждет нас, хотя Форсайт давно вошел. Мы встретились глазами, и я воспринял этот жест вежливости как сигнал. Как предложение. Тронув Дженнифер за локоть, я кивком дал ей понять, чтобы она проходила в зал. А сам, подойдя к Лэнкфорду, остановился. Он был не дурак. И понял, что попытка прекратить судебный процесс и остановить меня провалилась. Я приоткрыл перед ним карты, так как все еще хотел низвергнуть одного из участников этого тайного сговора. И хотя мы с Лэнкфордом частенько скрещивали мечи, Марко я мечтал засадить еще больше.

– У меня кое-что есть. Тебе надо на это взглянуть, – сказал я.

– Не интересно, – бросил он. – Иди, иди, козел, не задерживайся.

Но прозвучало это как-то неубедительно. Просто способ завязать разговор.

– А я думаю, наоборот, тебе будет очень интересно.

Он пожал плечами – не мог пока принять решения, так как не знал, что у меня в кармане.

– Если не нужно тебе, то твой дружок Марко уж точно заинтересуется.

И Лэнкфорд сдался.

Я вошел в дверь и попал в зал суда. Форсайт уже сидел за столом обвинения. Он вытащил телефон и кому-то звонил. Видимо, начальству или в апелляционный отдел. Но меня это уже мало заботило. Я подошел к столу защиты и достал позаимствованный у Лорны айпэд. Включил устройство и вывел на экран видеозапись из дома Стергоса, затем подошел к ограждению и положил планшет на соседнее с Лэнкфордом пустующее сиденье, задрав при этом правую ногу и завязывая шнурки на ботинке. Не поднимая глаз, я прошептал:

– Досмотри до конца.

Зал был переполнен. Вести о том, что в 120-м департаменте разворачиваются интересные события, уже разлетелись по зданию суда. Помимо ребят Мойи, которые сидели на своих обычных местах, я заметил по меньшей мере шесть работников СМИ на первых двух рядах, кучу людей в костюмах, в которых я распознал коллег-адвокатов, и множество профессиональных зрителей. Это вышедшие на пенсию одинокие люди, которые изо дня в день бродят по судам в поиске человеческих трагедий, страданий и муки. Не знаю, был ли интерес вызван появлением Марко или тем фактом, что обвиняемого искололи ножом практически до смерти прямо в подвале здания уголовного суда, но слухи расползлись, и народ пришел.

Марко сидел в пятом ряду рядом с мужчиной в костюме – по-видимому, его адвокатом. Он не стал утруждать себя и одеваться соответственно случаю, а снова был в черной рубашке-поло и джинсах. Подвернутый край рубашки обнажал пистолет в кобуре на правом бедре, выставляя его на всеобщее обозрение. Вид у Марко был как у заправского бандюгана. И я решил это так не оставлять.

Я перевел взгляд и отметил, что Лэнкфорд уже просмотрел видеозапись, вернул планшет на пустующее сиденье и сидел, по-видимому, в шоке, переваривая мысль, что его жизнь к концу этого дня уже точно не будет прежней.

Подняв на этот раз другую ногу на стул, чтобы поправить шнурок, я снова согнулся и, не отрывая взгляда от Марко, прошептал Лэнкфорду:

– Мне нужен Марко. Не ты.

41

Судья окинула взором присутствующих в зале.

– Мы готовы начать? – спросила она.

– Ваша честь, – поднялся я, – пока мы не позвали присяжных, я бы хотел обратить внимание на пару только что возникших моментов.

– В чем дело, мистер Холлер? – В ее голосе явно слышалось недовольство.

– Понимаете, в зале присутствует агент Марко, по-видимому, чтобы дать показания как свидетель, вызванный стороной защиты. Я хочу попросить, чтобы мне разрешили считать его свидетелем противной стороны. Еще я хотел бы попросить, чтобы суд предписал агенту Марко сдать оружие, которое он так открыто носит на поясе.

– Так, давайте-ка все по порядку, мистер Холлер. Вы вызвали агента Марко как свидетеля защиты, и пока он не ответил ни на один вопрос. На каком основании вам надо позволить обращаться с собственным свидетелем как со свидетелем противной стороны?

Если удалось бы классифицировать Марко как свидетеля противной стороны, я получил бы большую свободу действий. И смог бы задавать наводящие вопросы, предполагающие лишь односложный ответ «да» или «нет».

– Ваша честь, агент Марко предпринимал попытки избежать дачи показаний. Сегодня здесь даже присутствует его адвокат. К тому же в тот единственный раз, когда я встречался с агентом Марко лично, он мне угрожал. Все это, на мой взгляд, позволяет его считать… э-э… противником.

Тут же поднялся для протеста Форсайт, аналогично отреагировал и адвокат Марко, но судья махнула им «отбой».

– Ваша просьба отклоняется. Начнем заслушивать показания, а там посмотрим. Теперь следующее. Почему вас так смущает личное оружие агента Марко?

Я спросил, может ли она попросить агента Марко встать со своего места, чтобы полюбоваться его пистолетом. Она согласилась и приказала тому встать.

– Ваша честь, – начал я, – на мой взгляд, агент умышленно выставляет напоказ свое оружие. Это выглядит угрожающе и ведет к предвзятости.

– Ваш свидетель – сотрудник правоохранительных органов, – напомнила Лего. – Что, я подозреваю, мы скоро и установим, как только он начнет давать показания.

– Да, ваша честь, но по дороге к свидетельской трибуне этот ковбой будет проходить мимо присяжных. Мы все-таки в зале суда, ваша честь, а не на Диком Западе.

Судья на секунду задумалась, потом отрицательно покачала головой:

– Вы меня не убедили, мистер Холлер.

Я надеялся, что судья прочитает между строк и поймет, чего я добивался. А пытался я вытолкнуть Марко из зоны комфорта и в зависимости от того, как пойдут дела, возможно, даже обвинить его в убийстве. Кто знает, какой реакции в таком случае ждать от человека, даже от сотрудника правоохранительных органов. Я бы чувствовал себя намного спокойнее, будь Марко безоружен.

– Что-нибудь еще, мистер Холлер? Нас ждут присяжные, они и так были чересчур терпеливы.

– Конечно, ваша честь, еще один момент. Сегодня утром вслед за агентом Марко я вызову следователя Лэнкфорда. Я бы попросил вас отдать мистеру Лэнкфорду приказ не покидать зал суда, чтобы он гарантированно дал показания.

– Предполагается, что следователь Лэнкфорд будет там, где ему и положено быть. А до этого я не стану ограничивать его перемещения. Теперь давайте позовем присяжных.

После того как судья вынесла решение, я обернулся на Лэнкфорда и увидел, что он не сводит с меня ледяного взгляда.

Когда наконец присяжные заняли свои места, судья за пять минут объяснила им, что обвиняемый, вероятно, не будет присутствовать на оставшихся заседаниях. Она сказала, что причиной стала госпитализация, которая не имеет отношения ни к суду, ни к рассматриваемому делу. Она напомнила, что отсутствие подозреваемого никоим образом не должно повлиять на их рассуждения или выводы.

Затем вышел я и вызвал на свидетельскую трибуну агента Джеймса Марко. Федеральный агент встал и, излучая уверенность, легкой непринужденной походкой вышел на авансцену.

После предварительных вопросов, в ходе которых было установлено, что свидетель является агентом УБН и членом группы по борьбе с картелями, я начал следовать сценарию, родившемуся в моей голове вчерашней бессонной ночью.

– Агент Марко, пожалуйста, расскажите присяжным, как вы познакомились с жертвой по этому делу, Глорией Дейтон.

– Я не был с ней знаком.

– Нам предоставили свидетельские показания, что она была вашим информантом. Это не так?

– Это не так.

– Она звонила вам шестого ноября, чтобы сообщить, что ей вручили повестку по делу о ходатайстве «хабеас корпус» в отношении Гектора Арранде Мойа?

– Нет, не звонила.

– А Гектор Арранде Мойа вам знаком?

– Да, знаком.

– Откуда?

– Это наркоторговец. Примерно восемь лет назад его арестовала полиция Лос-Анджелеса. Дело в итоге забрали федеральные обвинители, и оно попало мне в руки. Федеральный суд признал Мойю виновным в различных преступлениях и приговорил к пожизненному заключению.

– А в ходе работы по тому делу вы не слышали имени Глории Дейтон?

– Нет, не слышал.

Я сделал паузу и сверился со своими пометками. До сих пор Марко подчеркнуто любезно отвечал на вопросы и выглядел ничуть не обеспокоенным тем, что его принудили давать показания. То, что он все отрицал, было ожидаемо. Но мне требовалось каким-то образом проделать в этом фасаде брешь.