Маги в Кремле, или Оккультные корни Октябрьской революции - Валерий Шамбаров

Правда, женщин никто и не собирался расстреливать. Самозваные учредиловские власти вообще вели себя довольно гуманно. Во Владивостоке арестованным коммунистическим лидерам даже разрешили баллотироваться на выборах в новое правительство. А комиссарш предполагалось всего лишь выслать в Сибирь без права возвращения в Россию. Но в результате поднятого шума их обменяли на депутатов Учредительного Собрания, арестованных красными. Арестовывать депутатов, как-никак избранных народом, выходит, было можно. Это нарушением «международного права» не являлось.

Словом, случай был уникальный. В первый и последний раз во время российской гражданской войны Запад столь энергично поднял свой голос и вспомнил о «международном праве»! По поводу ареста царской семьи не возмутился никто. И не вступился никто. Позже и за интеллигенцию, офицеров, казаков никто не вступится. Так что в спасении комиссарш явно не обошлось без «сил неведомых». И получается – по ходатайству Свердлова. Значит, у «сил неведомых» его голос пользовался определенным весом, уважили просьбу.

Ну а сам Яков Михайлович даже к трудностям умел отнестись прагматично. И даже из поражений и неприятностей ухитрялся извлекать пользу. Чехословацкий мятеж и инициированные им восстания стали отличным предлогом для… дальнейшей расчистки парламентской коалиции. Ведь повсюду в восстаниях приняли участие представители партий эсеров и меньшевиков. Конечно, не те, кто вместе с коммунистами и левыми эсерами заседал во ВЦИК. Эти-то по-прежнему заседали, по-прежнему в говорильню играли, пытались свои мнения выражать через легальные газеты. А в чем-то и осуждали своих партийных товарищей, выступивших с оружием в руках. И уж ни в коем случае не признавали учредиловских правительств. В этом смысле российские социалисты были верны себе, каждый боролся лишь за собственную персональную власть.

Но для Свердлова повод стал достаточным. Примкнули правые эсеры и меньшевики к «контрреволюции»? Примкнули! Участвуют в «контрреволюционных» правительствах? Участвуют! И 14 июня на заседании ВЦИК был поднят вопрос о выводе представителей этих партий из парламента. Проголосовали за это подавляющим большинством голосов, при полной поддержке левых эсеров. И во ВЦИК стало еще на две фракции меньше. Фракций осталось всего две. Коммунистическая и левоэсеровская. Ее очередь пришла всего лишь через три недели. Когда грянул так называемый левоэсеровский мятеж. Событие, до сих пор представляющее настоящий клубок загадок. Что ж, давайте попробуем разобраться в нем. И для этого выстроим в цепочку известные факты.

Еще в апреле 1918 г. представитель французской миссии капитан Ж. Садуль (глубоко сочувствовавший большевикам) лично передал Дзержинскому и Троцкому предостережение, что по данным разведки генштаба Франции, в России готовится какая-то провокация, связанная с покушением на германского посла. Причем после покушения Германия потребовала бы введения в Москву для охраны посольства батальона из тысячи человек. Этот батальон состоял бы из кадровых офицеров и унтер-офицеров и в короткий срок мог быть развернут в дивизию, впитав рядовой состав из военнопленных. Садуль в своих «Записках о большевистской революции» недоуменно вспоминал, что его предостережения почему-то не были приняты к сведению.

Потом и советник германского посольства д-р Рицлер сообщил Дзержинскому о своих данных насчет покушения. Председатель ВЧК лично взялся за расследование и ответил, что кто-то умышленно обманывает или шантажирует посольство. После чего Рицлер заявил представителю наркомата иностранных дел Карахану – дескать, ими получены сведения, что Дзержинский умышленно смотрит сквозь пальцы на подготовку убийства. Дзержинский назвал это клеветой. За неделю до убийства.

Сам же германский посол Мирбах коммунистам отнюдь не симпатизировал. Он относился к тому крылу немецких политиков, которые полагали, что, заключив Брестский мир, большевики выполнили отведенную им роль. А дальше они стали опасными и для Германии, поэтому их нужно свергнуть и заменить другим правительством.

К лету 1918 г. между большевиками и левыми эсерами и впрямь накопилось много противоречий. Победа в Мировой войне клонилась на сторону Антанты, и Брестский мир становился еще более обидным. Левые эсеры требовали его разрыва. Считая, что в этом случае можно будет замириться с чехами, вместе с ними ударить на немцев. И оказаться в лагере победителей, получив за это какие-то выгоды при послевоенном переустройстве мира. Левые эсеры выступали противниками наступления на деревню. Протестовали против восстановления смертной казни… Но, тем не менее, все эти противоречия не доходили до открытых конфликтов. Наоборот, Спиридонова в июне, на II съезде своей партии, охлаждала самых горячих своих коллег и заявила: «Порвать с большевиками – значит порвать с революцией».

Вот при таких предпосылках 4 июля в Большом театре открылся V Всероссийский съезд Советов. С важной повесткой дня – обсуждение крестьянской политики, военной политики, принятие первой советской Конституции.

Противоречия сразу выплеснулись наружу. Левые эсеры потребовали переизбрать мандатную комиссию на паритетных началах и проверить представительство, так как коммунисты, по их данным, протащили на съезд больше делегатов, чем имели на это право (773 из 1164). Съезд превратился во взаимную ругань. Вел его, как обычно, Свердлов. Как обычно, ловко дирижировал ходом мероприятия. Требования о мандатной комиссии ловко обошел. А в ответ на все претензии по политике предложил проголосовать проект резолюции, сводившей все к «благу Советской республики» и гласивший: «… Благо Советской республики есть высший закон. Кто этому благу противится, тот должен быть стерт с лица земли». И попробуй возрази. Значит, ты против блага? Левые эсеры за такую резолюцию голосовать вообще не стали, покинули заседание.

На следующий день ругань продолжилась. Левые эсеры называли коммунистов «палачами», «извергами». Ленин отвечал тоже во враждебных тонах. Назвал их партию окончательно погибшей, провокаторами, единомышленниками Керенского и Савинкова. И резанул: «Предыдущий оратор говорил о ссоре с большевиками, а я отвечу: нет, товарищи, это не ссора, это действительный бесповоротный разрыв».

А 6 июля был убит Мирбах. Убийцы, сотрудники ВЧК Блюмкин и Андреев, для встречи с ним предъявили мандаты за подписью Дзержинского и с печатью ВЧК, хранившейся у товарища (заместителя) председателя ВЧК левого эсера Александровича. И сработали не очень чисто. Когда немецкий военный атташе лейтенант Мюллер открыл огонь из револьвера, Блюмкин и Андреев бежали, забыв документы на столе.

Узнав об убийстве, в посольство приехал Дзержинский, чтобы лично вести расследование. Он объявил свою подпись на мандатах поддельной и тотчас забрал их в качестве «вещественного доказательства». После чего сообщил Карахану, сопровождавшему его от наркомата иностранных дел, что восстал полк ВЧК под командованием Попова. Хотя откуда он это узнал, непонятно. Кроме того, Дзержинский почему-то сделал вывод, что убийца Блюмкин наверняка прячется в восставшем полку. И уехал его арестовывать в Покровские казармы. В сопровождении всего трех чекистов. В восставший полк!

Мятежники Дзержинского самого арестовали. По крайней мере, по официальной версии. Но вел себя полк Попова весьма странно. К нему присоединилась часть полка им. 1 Марта, всего силы составляли 1800 штыков, 80 сабель, 4 броневика и 8 орудий. У большевиков в Москве было 720 штыков, 4 броневика и 12 орудий. Но вместо того, чтобы воспользоваться внезапностью и почти троекратным перевесом, атаковать и победить, мятежники «бунтовали»… сидя в казармах. Откуда-то у них появилось большое количество спирта, и основная масса «восставших» солдат загудела очень круто. А все активные действия вели небольшие группы. Одна их них захватила здание ВЧК, оказавшееся почти без охраны. Но захватила ненадолго. Арестовала Лациса и ушла. Также были арестованы нарком почт Подбельский и председатель Моссовета Смидович. Другая группа захватила телеграф. Откуда стала рассылать по стране обращение, объявившее левых эсеров правящей партией. Но никаких призывов к свержению большевиков на местах, никаких требований поддержать восставших в обращении не было. Только предписывалось не принимать распоряжений за подписью Ленина и Свердлова.

А руководство левоэсеровской партии повело себя еще более странно. Вместо того, чтобы возглавить выступление, оно о восстании как бы и не подозревало! Спокойно… отправилось на съезд. В полном составе. И дало себя поймать в элементарную ловушку. Устроил ее Свердлов. По официальной версии, он никаких сведений о подготовке мятежа не имел, но «почуял» нечто неладное. И загодя принял меры предосторожности. Подтянул к Большому театру броневики и машины с пулеметами своего автобоевого отряда ВЦИК, латышей из охраны Кремля. Вооружил слушателей своих курсов инструкторов ВЦИК.