История Византии. Том 2. 518-602 годы - Юлиан Андреевич Кулаковский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это произведение учености императора было облечено в форму послания на имя патриарха Мины с предписанием рассмотреть дело в собрании епископов и монахов, осудить отдельные пункты учения Оригена и анафематствовать вместе с «безбожным Оригеном» всех его единомышленников.[537] Собор состоялся в 543 году. Под изложением императора подписались патриарх Мина и другие епископы его собора, а затем дали свою подпись патриархи Александрии, Рима, Антиохии и Иерусалима.[538] Волнения в Палестине и внутренняя борьба в монастырях не прекратились. Феодор Аскида, хотя и подписал осуждение оригенизма, продолжал поддерживать борьбу против православных монахов, и дело доходило нередко до кровавых столкновений на улицах Иерусалима. Такое тревожное состояние длилось в течение десяти лет, и только строгие меры правительства после собора 553 года положили конец волнениям.
Православие торжествовало, и император в своих эдиктах, касающихся ограничений в правах еретиков, поминал наряду с несторианами евтихиан, акефалов, севериан.[539] В указе к населению Константинополя от 544 года воспрещены были церковные собрания и отправление культа всем еретикам, и их церкви признаны подлежащими уничтожению.[540] Но одновременно с тем как в Константинополе, так и по всему Востоку монофизитская церковь не только продолжала свое существование, но ожила с новой силой, благодаря деятельному покровительству императрицы Феодоры. Дворец Гормизда был по-прежнему полон монахами, а также и большой монастырь в Сикках. Объявленный низложенным александрийский патриарх Феодосий вернулся в Константинополь из ссылки, проживал в Сикках и поддерживал сношения со своей александрийской паствой. Павел и его преемник монах Зоил были патриархами мельхитов, как называли в Александрии признававших Халкидонский собор, т. е. разделявших веру императора (мелех — царь). Благодаря покровительству и помощи императрицы, монофизитская церковь в Египте сделала большое приобретение на юге страны. Царь племени набатеев обратился с просьбой к императору прислать проповедников христианской веры. Из кружка лиц, близких к Феодосию, был избран пресвитер Юлиан, и, по приказанию императрицы, дукс Фиваиды задержал миссионеров, которых послал Юстиниан. Предупредивший их Юлиан крестил царя и набатейскую знать и организовал здесь церковь, признававшую своей главой Феодосия (540 г.). Когда прибыли миссионеры императора, царь принял подарки, но отказался принять проповедников, заявив, что принадлежит к церкви Феодосия.[541]
В Сирии, где патриарху Ефрему удалось мерами насилия ослабить монофизитскую церковь, число монофизитских епископов значительно сократилось. Низложенный еще в 519 году Север продолжал считаться представителем сирийской монофизитской церкви, а по его смерти в Константинополе был посвящен преемник ему в лице строгого подвижника Сергия, родом из Теллы, который из столицы поддерживал сношения со своей паствой до самой своей смерти.[542] Сирийские арабы твердо стояли на стороне монофизитов, и царь их Арефа, сын Габалы, просил императрицу прислать на Восток новых епископов (542 г.). Константинопольские монофизиты выдвинули двух лиц: Феодора и Якова Барадея. Первый был посвящен в епископы Бостры, второй — Эдессы. Проявляя пламенную веру и воодушевление, Яков обошел все восточные области и повсюду восстановлял расстроенный преследованиями и отпадениями клир монофизитских церквей. Вернувшись в Константинополь для свидания с Феодосием, Яков отправился в Александрию, и с соизволения Феодосия были посвящены в Египте два епископа, Конон и Евгений, первый для Тарса, второй для Селевкии в Киликии. Феодосий посвятил в Константинополе двенадцать епископов для разных городов Египта, а Яков Барадей ставил новых епископов для восточных областей.[543] Так в течение нескольких лет возродилась новая иерархия монофизитской церкви по всему Востоку, и разномыслие в религиозных вопросах между Юстинианом и Феодорой создавало действительность, полную противоречий.
Юстиниан не терял надежды найти путь примирения и восстановить единство исповедания веры в империи. Покончив свои занятия оригенизмом, он принялся за составление трактата, в котором хотел изобличить заблуждения акефалов и добиться соглашения с ними. Близкий ко двору Феодор Аскида обратил внимание императора на другую более простую тему, которая, по его мнению, могла скорее и легче привести к той же цели. — В пору борьбы Кирилла против Нестория, Феодорит выступал защитником Нестория. Это не помешало ему, однако, быть принятым в число отцов Халкидонского собора, после того как он произнес публично анафему на Нестория. Его еретические сочинения не подверглись осуждению. Точно так же на этом соборе было доложено явно еретическое письмо Ивы Эдесского к персу Марису. Хотя оно было признано содержащим ересь, но не вызвало осуждения со стороны собора. Наконец, собор 451 года не произнес никакого суждения о творениях учителя Нестория, Феодора, епископа Мопсуестии, совершенно несогласных с учением Кирилла. Сочинения этих писателей ревностно распространялись по Востоку в видах полемики против Халкидонского собора. Феодор Аскида внушил императору мысль, что осуждение этих сочинений и их авторов устранит для монофизитов самую возможность нападок на Халкидонский собор и тем самым будет содействовать воссоединению их с господствующей церковью. Императрица поддержала эту мысль, и Юстиниан ревностно принялся за новый ученый труд.[544]
Разобрав творения Феодора Мопсуестийского, письмо Ивы и полемические сочинения Феодорита Кирского против Кирилла, Юстиниан признал в них еретическое учение, осудил его и анафематствовал в эдикте, изданном на имя патриарха Мины. Мина принял эдикт о трех главах, как его стали называть,[545] без возражения, свою подпись дали также патриархи Антиохии, Александрии и Иерусалима. Но протест против него был заявлен немедленно в самом Константинополе апокрисиарием папы Стефаном и епископом Медиолана Дацием. Пелагий, находившийся тогда в Риме, отнесся с осуждением к произведению богословской учености императора и обратился с запросом к известному
