Сын Авроры - Жюльетта Бенцони

Он не отдавал себе в этом отчета, но только сильная воля Анны Иоанновны защищала его от врагов. Предупрежденный о произошедшем, Август II надавил на Сейм, и тот отменил выборы его сына, потребовав даже возвращения документа, подтверждающего титул герцога Курляндского. Вернулся Меншиков с еще большим количеством войск, а все курляндцы, за редким исключением, отвернулись от Морица. Испытав на себе всю ярость своей «невесты», он вынужден был бежать, и вовремя, ибо за его голову объявили вознаграждение!

Чтобы скрыться от разъяренной толпы, он нашел себе укрытие на небольшом острове, посреди лагуны Балтийского моря. Морица сопровождали всего триста человек, хранивших ему верность, и ситуация выглядела критической. Тем не менее он написал своей любимой Адриенне: «Я здесь, на моем острове, как Санчо Панса (он легко спутал его с Дон Кихотом, хотя прочтение книги в свое время доставило ему удовольствие). Богу было угодно, чтобы мое пребывание у власти длилось чуть дольше, чем у него!.. Сегодня утром, совершая военные приготовления, я обратил взор на небольшой соседний остров, и он показался мне таким очаровательным! Я подумал о вас и составил проект замечательного жилища, льстя себе, что когда-нибудь вы смогли бы в нем жить. Если у меня ничего не получится, я увижу вас раньше и буду счастлив. Происходящее — ничто, а вы для меня — все».

Вскоре он был осажден на своем острове, который Меншиков обложил с десятью тысячами человек, не считая подкреплений, которые должны были вот-вот подойти... Но Мориц не знал, что императрица Екатерина только что умерла, и на данный момент Меншиков оказался единственным хозяином русской империи, пока не был объявлен наследник престола, имя которого пока оставалось неопределенным. А в распоряжении Морица было всего триста человек. Он написал Адриенне: «Времени больше нет. Русские находятся на расстоянии пушечного выстрела. А я — без оружия, и мне нужно как-то выйти из игры. Завтра я совершу вылазку и сделаю все возможное для того, чтобы пробиться сквозь ряды тех, кто окажется на моем пути. Я даже обойду их, если мне это удастся. Прощайте! Любите меня! Если я погибну, вы потеряете человека, который искренне вас обожал...»

Мориц был реалистом и не мог не понимать, что все потеряно, и, несмотря на то, что он написал Адриенне, он принял решение сохранить тех, кто остался верен ему и согласился умереть за него. Конечно, щегольская картина искушала его: он атакует во главе своего отряда, и его убивают первым. Красивый образ! Красивый конец романа, который являла его жизнь!..

Тем не менее к дикому насилию войны в то время нередко примешивались странные любезности, которые трудно понять в наше время. Генерал Ласси[82], командовавший русскими войсками, попросил «герцога Курляндского» дать ему время для беседы перед началом штурма. И он сказал, что если Мориц откажется сдаться, атака начнется сразу же после его возвращения на землю Курляндии.

— Надо подумать. Скажем... десять дней!

— Но это невозможно! Знайте, что за нами находится польская армия, посланная королем, вашим отцом. Я могу дать вам лишь сорок восемь часов.

— И это хорошо, благодарю вас. И еще — что станет с моими людьми?

— Ничего плохого. Они будут считаться не повстанцами, а военнопленными. Позже, после восшествия на престол нового царя, их всех отправят домой.

— А кто будет править Россией?

— Не знаю. Есть несколько кандидатов. Итак? Ваше решение?

— Я согласен на срок, который вы даете!

В тот же вечер он собрал своих офицеров, чтобы попрощаться с ними, а потом заперся вместе со своим слугой Бове, которому передал самое ценное, что у него оставалось, помимо шпаги: это было постановление Сейма Курляндии, сделавшее его герцогом.

— Если меня схватят, он будет уничтожен. Сохрани его. Тебя не станут обыскивать!

— При всем уважении, господин, я хотел бы лучше пойти с вами.

—Я тоже, но эта бумажка слишком опасна. Позаботься о себе! Мы встретимся с тобой в Мемеле[83]. Удачи!

Одетый во все черное, чтобы быть незаметным в ночи, Мориц направился к своей лошади, оседлал ее, не забыв про сумки со своим скудным имуществом, а потом, держа лошадь под уздцы, отправился к берегу и бесшумно спустился в воду. Иногда он плыл, иногда, когда уровень воды был низким, шел по дну, и, в конце концов, он добрался до Виндавы[84]. Он был совершенно измучен, но зато избежал всех опасностей.

Несколько дней спустя курьеры помчались по всей Европе, чтобы возвестить о восшествии на престол, оставленный Петром Великим, герцогини Курляндской Анны Иоанновны! Эта новость потрясла Морица. Он вдруг понял, что из-за банального любовного приключения упустил невиданный шанс, который мог сделать его не только хозяином в герцогстве, но царем всероссийским...

К сожалению, все предвидеть невозможно!

Глава IX

Время сожалений

— Почему он так поступил со мной? Почему покинул меня, осудил?

Паркет, хоть и был покрыт ковром, скрипел под подошвами сапог Морица, который, не переставая, ходил взад-вперед. Час назад он прибыл в Дрезден вместе с Бове, с которым встретился, как и намечалось, в Мемеле, и неожиданно заявился к своему другу, Генриху-Фридриху фон Фризену, прямо во время завтрака, устроив самый настоящий переполох. Впрочем, хозяйку дома, Констанцию, дочь короля Августа II и его фаворитки графини фон Кессель, его неожиданное появление ничуть не смутило — слишком она привыкла к этому типу крайне важных мужчин, чтобы удивляться подобному. Она лишь приказала прислуге принести большую порцию горячего шоколада, а затем, проследив, чтобы ее сын, маленький Генрих, поцеловал графа (который отнюдь не благоухал), она направилась распорядиться, чтобы гостю приготовили комнату... и горячую ванну.

— Впечатление такое, что вы только что из тюрьмы, мой дорогой граф, — с улыбкой заметила она.

— Вы почти угадали. Но на самом деле я всего лишь пропах сельдью и коровьим навозом. По правде говоря, в таких условиях мы с Бове еще не путешествовали.

Из Мемеля они отплыли на рыболовном судне в Данциг, где взяли лошадей и поспешили покинуть Польшу: Мориц сомневался насчет того, что он желательная персона в этой стране. Действительно, кем он был — сыном короля или мятежником, за чью голову назначена награда?

Сейчас Мориц, чистый, побритый, в кафтане, найденном в дорожной сумке, и безукоризненно начищенных сапогах, обосновался в кабинете Генриха-Фридриха, пытаясь прийти в себя. С тех пор как он бежал с острова, у него на сердце лежал тяжелый груз гнева и разочарований, которым он теперь мог поделиться со своим родственником, известным своей мудростью и надежностью[85].