Сын Авроры - Жюльетта Бенцони

* * *

Эйфория выборов долго не продлилась, и Доротея, подарив Морицу отдых и забвение в своих нежных объятиях, оказалась более полезной, чем он мог подумать. Трудности, по сути, начались, когда Мориц объявил о своем избрании отцу. Сделал он это с известной долей скромности: «Курляндия проголосовала за меня, потому что она подумала, что сделает приятное королю, что это вызовет наименьшие выпады по отношению к Польше и ее соседям...» К этому он добавил рассказ о плане правительства, вполне новаторский для той эпохи, в котором предлагалось строить школы, развивать торговлю и промышленность, а также осуществлять режим экономии в жизни правителя. «Я намерен жить очень скромно... Я никогда не впаду в излишнюю пышность, ибо я всегда ненавидел маленькие дворы, которые выглядят очень смешно, кичась своей мнимой значительностью, что вызывает насмешки более слабых и презрение более сильных...»Август II ответил не сразу. Зато Россия не замедлила напомнить о себе. Она не собиралась допускать, чтобы Анна Иоанновна вышла замуж за графа Саксонского, поскольку ей был уготовлен русский князь (возможно, тот самый, — бывший торговец пирогами). Однако для того, чтобы не оскорбить короля Польши, его внебрачному сыну предлагалась княгиня Елизавета. Анна Иоанновна сухо ответила, что она достаточно взрослая, чтобы самой принимать решения, а хочет она себе в мужья именно графа Саксонского. Вслед за этим Екатерина направила в Курляндию Меншикова с небольшой армией. В то же самое время Август II, вечно подстрекаемый Флемингом, отправил Морицу письмо со строгим приказом отказаться от Курляндии и немедленно возвращаться домой. В противном случае ему грозили силой оружия... Другими словами, готова была разгореться война на два фронта. Даже на три, если принимать во внимание курляндцев и их изменчивый дух. Решить этот вопрос могли бы деньги, но их у Морица не оказалось.

Он призвал на помощь свою мать и друзей... Даже Адриенну. И последняя совершила удивительный поступок. Пока Аврора шарила по своим выдвижным ящикам в Кведлинбурге, актриса продала все свои драгоценности и послала ему сорок тысяч ливров, то есть просто баснословную сумму. Мориц написал ей письмо, полное благодарностей и обещаний обязательно вернуть долг.

«Дело не горит, — ответила она. — Думайте сначала о себе и о тех, кто вас любит. Помните, что никто не сможет делать это лучше, чем я...»

В последнем он был уверен, потому что Адриенна писала ему регулярно, и ее письма были полны страсти. Он отвечал ей в том же духе, поскольку, несмотря на флирт с Доротеей, не переставал любить ее, и все эти листы бумаги, исписанные рукой Адриенны и шедшие от ее сердца, являлись для него наилучшей поддержкой, реальным источником душевного комфорта. А в этом он очень нуждался.

Меншиков действительно прибыл в Митаву с тысячей восемьюстами вооруженными людьми, готовый все перевернуть вверх дном. Мориц набрался смелости и пришел к нему, чтобы поинтересоваться его намерениями. Тот ответил:

— Намерения Ее Императорского Величества состоят в том, что в этой стране должны пройти новые выборы. Выбор Сейма может пасть только на меня, на князя Меншикова, и я прибыл в Митаву, чтобы покончить с этим делом!

Холодный, как лед, и с дерзкой улыбкой на губах, Мориц ответил:

— Ваш замысел кажется мне невозможным для осуществления, если вы будете следовать законам права, и в этой связи я хотел бы отметить, что Сейм дал мне официальные заверения в поддержке моих привилегий, и он не может, не допуская беззакония, сделать другой выбор...

Ко всему прочему, Анна Иоанновна, превозмогла свою лень и заявила, что не желает иной защиты, чем от короля Польши, что Курляндия имела полное право избрать своего суверена, и что она не может подчиниться кому бы то ни было, пришедшему к ней с оружием в руках. Вывод был очевиден: она не имеет ни малейшего желания принимать Меншикова, а посему желает ему скорейшего возвращения обратно.

Полный ярости, посланник царицы ушел, но при этом сообщил Курляндским депутатам, что дает им десять дней, чтобы они подумали и приняли решение в его пользу. Уходя, он оставил нескольких своих людей с тайными приказами... И граф Саксонский после этого дважды чудом избежал покушений. Особенно опасным было второе, когда русские залезли на крышу его дома и подожгли ее. Это могло бы закончиться очень плохо, если бы не хладнокровие Морица. Прежде всего он позаботился о Доротее, которую он поручил Бове, и тот вывел ее из дома, переодетую в мальчика. А сам он выбрался на крышу, уже охваченную огнем, и убил там трех врагов, а потом спрыгнул вниз со стороны, еще не затронутой пламенем. Ему повезло, и он попал на свежевскопанную землю, которая смягчила падение, что позволило ему благополучно бежать.

На этот раз герцогиня рассердилась не на шутку и предложила своему «жениху» убежище в своем дворце, а также бросила в тюрьму поджигателей из числа тех, кто не успел бежать, а потом направила русской царице решительный протест:

«Заберите вашего Меншикова, моя дорогая кузина! Мне он не нужен ни за какие блага на свете. Что же касается графа Саксонского, то знайте, что я сегодня же отдам приказания активно готовиться к свадьбе!»

И почему так получилось, что вместо того, чтобы закончить свои свидания с Доротеей, Мориц продолжил видеться с ней, и порой даже в доме своей будущей жены? Такая глупость заслуживала наказания, и вот наступил момент, когда удача, на которую он продолжал полагаться, отвернулась от него.

В ночь на 21 января 1727 года всю страну завалило снегом, да так неожиданно, что двое влюбленных заметили это лишь в тот момент, когда девушку нужно было отправлять домой. Было шесть часов утра, но солнце зимой восходит поздно, так что за окном стояла глубокая тьма. Все было тихо и спокойно. Никто особо не волновался, но, чтобы его любовница не сбилась с пути и не промокла, Мориц посадил ее себе на плечи.

— Так ваши красивые ножки останутся сухими, и вы не замерзнете, — смеясь, заметил он.

И вот они уже направились в сторону окна Доротеи, более раззадоренные происходящим, чем обеспокоенные. Вдруг из леса вышла старуха с фонарем, которая, увидев их очертания, показавшиеся ей чем-то фантастическим, подумала, что это чудище, и принялась кричать, подняв свою масляную лампу, чтобы лучше разглядеть увиденное. Мориц попытался ударить ее ногой, но при этом потерял равновесие и упал вместе с Доротеей на старую женщину, которая от этого закричала еще громче. Часовые, охранявшие ворота резиденции, тут же прибежали, и дело было раскрыто. В то время как Доротея вся в слезах была отнесена домой, графа Саксонского, которого знали в Митаве все, привели к себе. С почестями, соответствовавшими его рангу, но не позаботившись о том, чтобы избежать излишней шумихи. В мгновение ока слух об этой истории пробежал по дворцу и по городу. И Мориц упустил свой шанс жениться на герцогине, а он, к сожалению, оказался последним...