Чаша ярости: Мой престол - Небо - Артем Абрамов

– Мы прямо как рок-группа, - сказал Крис. - Знаете такую старую оперу "Иисус Христос - суперстар"?.. Все сходится, только не поем.

– И время другое, - заметила Мари. - Так что, скорее, продолжение оперы, вторая часть, играть и петь tristemente, то есть печально.

– Была такая опера? - неожиданно заинтересовался Иешуа. - Вот уж не гадал, что про мою жизнь сочинят оперу... Но почему же печально? Не вижу причины.

– А то, что произошло сегодня? Это, по-вашему, не причина? - Мари была достаточно категорична.

– Повод - быть может, - согласился Иешуа, - но отнюдь не причина.

"Блаженны плачущие, ибо они утешатся" - истина жестокая, но никто ее не отменял. А вот причину, похоже, можно если и не устранить совсем, то, по крайней мере, малость откорректировать. Я попробую...

– Причина - высокая политика, - вздохнул Крис, и Круз кивнул, молча соглашаясь. - Как ее откорректируешь?.. Кстати, что касается Балкан, она, политика эта хренова, уже три столетия не меняется, устаканилась навеки, корректируй не корректируй...

Иешуа смотрел в окно - проезжали мимо детского парка: ну деревья, кусты, ну клумбы с хилыми астрами, ну невысокое старенькое колесо обозрения, застывшее, похоже, навсегда, поскольку электричество в Белграде на пустые развлечения давно не отпускаюсь, ну деревянные простенькие горки для катанья на собственных попках, лестницы, вкопанные стойками в землю, какие-то змеевидные трубы-желобы... А детишкам наплевать было на просто кричащую бедность парка. Они лазили по лестницам, сдирали задницы на горках, ползали по трубам, орали, смеялись, и дрались тоже, и вон одиноко плакал какой-то мальчуган, растирая грязными кулачками слезы...

Скорость у лимузина - за сотню, улицы столицы пусты.

– "Тогда я сказал, - не отрывая взгляда от окна, начал Иешуа, - вот, иду; в свитке книжном написано о мне: я желаю исполнить волю Твою, Боже мой"... Обернулся, глянул на умолкнувших спутников, продолжил уже от себя, будто ожидая ответа от слушателей: - Только в чем она, воля Его, кто знал бы?.. Я-не ведаю сегодня ее...

Лихо тормознули у здания штаба Корпуса "Балканы", иначе - бывшей духовной семинарии, Крис выскочил первым и демонстративно распахнул дверь лимузина перед Иешуа. Тот легко выпрыгнул, взбежал по ступеням, сопровождаемый неотстающим Крузом, мелькнул мимо двух крутых сержантов у входа (Круз успел бросить им на бегу, показывая пропуск: "Мы - к генералу Догерти, он ждет..."), взлетел по лестнице на третий этаж и... исчез.

Круз затормозил посреди лестничной площадки, как будто налетел на стену: вот был только что человек и - нет его. Но - военная косточка - счел необходимым не удивляться, принял как должное, сохранил лицо. Спустился вниз, чтобы присоединиться к приторможенным сержантами спутникам Мессии. Счел здравым: коли сам Мессия решил исчезнуть в одиночку, значит, есть у него на то серьезные причины. Воинский долг требовал, правда, доложить куда следует о происшедшем, но Круз утишил свой воинский долг: с неких недавних пор он сильно сомневался в том, что он, долг то есть, вообще у него существует...

А Иешуа, значит, исчез с лестничной площадки и материализовался в известном зале командного пункта, или центра космической связи, а попросту говоря - в компьютерном центре штаба, где жил-был уже знакомый ему по прежнему визиту местный хилый "брэйн", легко способный, однако, соединить Иешуа с довильским всемогущим и всеведущим приятелем.

Операторы, как и в прошлый раз, были на время безболезненно выключены из реальности. Иешуа опять позаимствовал у кого-то капельку наушника, вошел в "брэйн" и назвал цифровой пароль.

И услышал в мозгу:

"Я ждал тебя, Пришелец".

"Мне нужна твоя помощь", - объяснил Иешуа.

"Догадываюсь. Вряд ли ты станешь тратить свое время на пустые беседы. Хотя и они бывают полезны, ты сам знаешь... Но - к делу. Как я понимаю, тебе не удалась твоя миссия? Ты не примирил непримиримых?"

"Я даже не приступал к ней. Некого мирить. Нет непримиримых - есть только слепые дети, но ведомые зрячим взрослым во имя его собственной выгоды".

"Ты понял. Но ведь так было всегда и так всегда будет. Неужели ты все еще льстишь себя нелепой и вредной надеждой хоть как-то исправить существующий порядок? Таким, повторю, он был и в годы твоего первого призвания, таков он ныне, когда ты снова сам призвал себя, таким останется до конца дней человеческих. Есть зрячие и слепые ведущие и ведомые, сильные и слабые, знающие и неведающие".

"Мне казалось, что проповеди - моя прерогатива..."

"Это не проповедь. Пришелец, это просто слова, так ловко сложенные во фразы, что более-менее становится ясной мысль говорящего. Ты же умеешь складывать их, у тебя это славно выходило в твоей прежней миссии, и здесь, я знаю, ты тоже умело убеждаешь людей... Да и что есть проповедь? Лишь термин, тоже всего лишь слово... Пришедший после тебя апостол Павел написал в одном из своих посланий достаточно жестко: "Ибо когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих". "Юродство проповеди" - не жестковато ли, как считаешь?.."

"Юродивый - близкий Богу, не вкладывай в этот термин современный жесткий смысл".

"Почему нет? Твое определение юродивости - позднейшее, привнесенное Церковью ради собственных целей. А современный, как ты говоришь, смысл и есть истинный, поскольку он отвечает сегодняшним критериям: бессмысленность, алогичность, явная анормальность... Разве таковы твои речи? Разве таковыми были проповеди лучших умов как раннего, так и позднейшего христианства? Да только ли христианства? Чем мусульмане, к которым ты не заглянул нынче, глупее или хуже?"

"Я так не говорил. Бог един и для христиан, и для мусульман, и для иудеев... Да он вообще един для бесконечного мира! А то, что Его именуют по-разному, - это так по-людски..."

"Вот ты и оправдываешься, Пришелец. Ты - претендующий на падение истиной в последней инстанции..."

"Никогда я на это не претендовал!"

"Опять оправдываешься. Ты - человек, Пришелец, а значит - слаб, хотя я чувствую в тебе отнюдь не человеческую силу духа и высочайший разум, каких нет ни у кого из земных. И ты о том знаешь, хотя ч не понимаешь, откуда они у тебя. А я знал, но забыл, что-то случилось с ячейкой памяти, я говорил тебе... Но человек - не Бог, верно? И тебе не решить всерьез и до конца ни одной проблемы земного мира. Да ты и сам недавно напомнил новому соратнику:

"Он будет судить вселенную по правде, и народы - по истине Своей". Что ж ты тогда хочешь? Взять на себя Его обязанности?"

"Его?.. Нет, конечно!.. Но знаешь, Биг-Брэйн, я в последние дни начал задумываться о страшном, о том, что и помыслить не мог у себя в Галилее: а есть ли у Него сегодня обязанности на Земле? Не исполнил ли Он их все, сотворив наш мир и человека в нем? Знает ли Он, как живет созданный им анклав в бесконечной Вселенной, тоже Им сотворенной? И не есть ли все, что происходит здесь, к чему я лишь прикоснулся кончиками пальцев -вот, например, вечная война на Балканах, или кокаиновое царство, или засухи, землетрясения, наводнения, - не есть ли это все Божий промысел или, точнее, умысел? И станет ли Он судить Вселенную заметь: не Землю, а всю Вселенную! - по правде, а народы - по истине, потому что - да простится мне такое сравнение! - Он поступил с нами, как когда-то мой отец, Иосиф-древодел: взял меня, мальчишку, в лодку, им же, кстати, и сработанную, вышел в Галилейское море подальше от берега и вытолкнул за борт мол, плыви..."