Королева Кастильская - Виктория Холт

– Принц Артур после долгого пребывания в Лудлоу заболел чумой. Болезнь быстро прогрессировала, и увы, теперь инфанта Испании – вдова.

– Вдова! Катарина – вдова! Ну почему, ведь они так недолго были вместе?!

Лицо Фердинанда стало мертвенно-бледным.

– До чего же чертовски не везет! – закричал он. – О, Боже! Все планы на браки наших детей превращаются в ничто!

Изабелла старалась сдержать страшное волнение, охватившее ее. Катарина – вдова! Это означает, что она может вернуться домой. Сможет вернуться к матери, как ее старшая сестра, Изабелла, королева Португалии.

Изабелла с Фердинандом ехали в Толедо, чтобы дождаться там прибытия Хуаны и Филиппа. По всему городу звонили колокола, люди толпились на улицах – они готовились встречать не только своих суверенов, но и их наследницу.

Жителей Толедо вовсе не волновало, что Хуана – женщина. Она по праву была преемницей Изабеллы, и когда настанет время, они признают ее своей королевой.

Нервозность и тревога королевы возрастали все больше и больше по мере приближения встречи с дочерью.

«Я узнаю, – думала Изабелла, – узнаю, как только увижу ее. Если в ней произошло хоть какое-нибудь изменение, я сразу это замечу. О Хуана, моя дорогая дочь, будь спокойной, любовь моя. Я молю Бога, чтобы ты была спокойна».

Потом она вспомнила, что очень скоро домой вернется Катарина. Зачем ей оставаться в Англии в качестве вдовы почившего принца? Она должна вернуться домой к матери, и тогда, наверное, сможет быстро оправиться от потрясения в связи со смертью мужа.

Солнечным, прекрасным майским днем Филипп с Хуаной въезжали в Толедо. Фердинанд с Изабеллой стояли в воротах величественного Алькасара, ожидая встречи с ними.

Глаза Изабеллы тут же устремились на дочь. На первый взгляд казалось, что в Хуане произошло лишь одно изменение, неизбежное после родов – она повзрослела и немного подурнела. Ведь прежде чем покинуть Фландрию, Хуана родила дочь, еще одну Изабеллу. Правда, она никогда не была самой красивой из детей королевы.

С Хуаной был ее муж. Изабелла задрожала от страха при виде этого светловолосого красавца, который шел впереди с надменным выражением лица. Он был поразительно красив и отлично осознавал это. «Бедняжка Хуана! – подумала Изабелла. – Надеюсь, это неправда, что ты без памяти любишь этого человека, судя по слухам, дошедшим до меня».

Прибывшие преклонили колена перед суверенами, однако королева подняла дочь и прижала к себе. Это был один из тех редких случаев, когда королева пренебрегла этикетом. Она должна сжать в объятиях свою дочь, свою несчастную дочь, которая больше кого-либо доставляла ей тревог. Королева вдруг открыла для себя, что из-за этого любила ее меньше всех.

Хуана улыбнулась и несколько секунд не выпускала мать из объятий. Она буквально вцепилась в нее.

«Как она рада, что дома!» – подумала королева.

Непродолжительная церемония завершилась, и Изабелла сказала:

– Я хочу побыть немного с дочерью. Доставьте мне эту радость. Филипп, ваш тесть желал бы побеседовать с вами.

Изабелла повела дочь в покои, в которых ровно двадцать лет назад та родилась.

– Хуана, – сказала Изабелла, вновь обнимая дочь, – не могу выразить, как я рада тебя видеть. С тех пор, как ты нас покинула, мы претерпели так много горя!

Хуана молчала.

– Дорогая моя, – продолжила королева, – ты ведь счастлива, не так ли? Ты счастливее других моих дочерей. Твой брак оказался плодовитым, и ты любишь своего мужа.

Хуана кивнула.

– Ты слишком переполнена радостью оттого, что вновь оказалась дома, чтобы сказать об этом. Ведь так, дорогая? Так? Я счастлива не менее тебя! А твой муж… он добр к тебе?

Лицо Хуаны омрачилось, и на нем появилось выражение, приведшее королеву в ужас.

– Там эти женщины… всегда, всюду… женщины… Во Фландрии везде женщины. На каждом шагу женщины. Женщины будут и в Испании. Я их всех ненавижу. Ненавижу!

– Пока ты в Испании, не должно быть никаких скандалов, – строго проговорила Изабелла.

Хуана рассмеялась, и этот дикий хохот сразу же напомнил Изабелле безумный смех ее матери.

– Ты не можешь постоянно гонять их. А они повсюду его преследуют. Буквально ходят по пятам. Ты удивлена? Разве есть в мире мужчина красивее моего Филиппа?

– Разумеется, он очень красив, но он должен помнить о своем достоинстве.

– Они не дадут ему помнить об этом. То не его вина. Они всегда и везде, – Хуана сжала кулаки так, что костяшки пальцев побелели. – О, как я ненавижу женщин!

– Дорогая, твой отец поговорит с ним.

Из уст Хуаны снова вырвался безумный хохот.

– А он не будет его слушать. – Она громко щелкнула пальцами. – Его ничто не волнует… и никто… ни мой отец, ни король Франции. О, видела бы ты его во Франции. Видела бы этих женщин в Блуа да и вообще во всех городах, которые мы проезжали… Они не могли устоять перед ним… они преследовали его, умоляя, чтобы он затащил их в постель…

– И он этому не противился? Хуана гневно повернулась к матери.

– Он ведь живой человек. А мужской силы в нем – на десятерых обычных мужчин. Это не его вина. Это все женщины… эти проклятые женщины.

– Хуана, дорогая, тебе следует успокоиться. Ты не должна слишком много думать о таких вещах. Мужчины, которым волей-неволей часто приходится оставлять своих жен, нередко находят утешение с другими женщинами. Такова уж их природа.

– Это происходит не только тогда, когда он уезжает от меня, – медленно проговорила Хуана.

– Ну, дорогая, не надо принимать это близко к сердцу. У него есть долг по отношению к тебе. Это дети.

– Думаешь, меня это волнует? Долг! Думаешь, мне нужен такой долг? Я хочу только Филиппа, говорю тебе. Филиппа! Филиппа! Филиппа!..

Изабелла украдкой огляделась. Она опасалась, что кто-то может услышать безудержные вопли Хуаны. Необходимо предотвратить распространение в Алькасаре всяких ненужных слухов.

Изабелле было ясно одно: этот брак отнюдь не успокоил безумную Хуану.

Теперь они должны приготовиться дать клятву в качестве наследников Кастилии. Это пройдет в величественном готическом соборе, и Изабелла боялась, что безумие Хуаны может проявиться при стечении народа во время этой церемонии.

Она послала за своим зятем, и когда тот вошел в ее покои, ей показалось, что его манеры слишком надменны. Однако она тут же напомнила себе, что во Фландрии манеры разительно отличаются от испанских. Она вспомнила те времена, когда ее несколько шокировало поведение сестры Филиппа Маргариты, которая оказалась прелестным созданием.

Она отправила слуг, чтобы остаться наедине с зятем.