Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных? - Франс де Вааль

Что в имени тебе моем?

Конрад Лоренц был большим любителем врановых. В своем доме в Альтенберге неподалеку от Вены он всегда держал галок, ворон и воронов и считал, что из всех птиц они обладают самым высоким умственным развитием. Как я ходил на прогулки с летавшими вокруг меня ручными галками, так и Лоренц путешествовал со своим старым вороном и «близким другом» Роу. Как и мои галки, ворон спускался с неба и приглашал Лоренца следовать за ним, покачивая хвостом. Это быстрое движение, которое трудно уловить издалека, но невозможно не заметить прямо перед собой. Любопытно, что Роу использовал свое собственное имя, чтобы позвать Лоренца, тогда как обычно вороны зовут друг друга звучным горловым криком, который Лоренц описывал как металлическое «крак-крак-крак». Вот что он писал о приглашениях Роу:

«Роу пикировал на меня сверху и сзади и, промчавшись вплотную над моей головой, покачивал хвостом и снова взмывал кверху. При этом он косился назад через плечо, чтобы удостовериться, что я следую за ним. Проделывая свои пируэты, птица одновременно произносила вместо соответствующего призывного крика свое собственное имя, выкрикивая его с совершенно человеческими интонациями. Наиболее замечательно в этой истории то обстоятельство, что Роу обращался с этим словом только ко мне. Имея дело с себе подобными, он в соответствующие моменты неизменно произносил врожденный призывный крик»{379}.[12]

Лоренц отрицал, что учил этому ворона, во всяком случае он никогда не вознаграждал его за это. Возможно, подозревал Лоренц, ворон решил, что раз его зовут Роу, то и он может использовать это слово как призыв. Такое поведение может появиться у животных, поддерживающих между собой голосовую связь и к тому же обладающих выдающимися способностями к имитации. Как мы увидим, это относится также к дельфинам. В свою очередь у приматов индивидуальные отличия обычно определяются визуально. Самая характерная часть тела – лицо, поэтому способность распознавать лица высоко развита у всех обезьян, что было продемонстрировано различными способами.

Однако обезьяны обращают внимание не только на лицо. Во время наших исследований мы обнаружили, насколько хорошо знакомы шимпанзе с внешностью своих сородичей. В одном из экспериментов мы показали нашим обезьянам изображение одного из самцов их группы сзади и затем – изображения двух лиц, из которых лишь одно принадлежало этому самцу. Какое изображение они выберут на сенсорном экране? Это была типичная задача на сравнение с образцом, из тех, что использовала Надежда Котс еще до компьютерной эры. Шимпанзе выбрали правильный портрет, которых подходил к показанному ранее изображению. При этом оказалось, что они добиваются успеха в подобных опытах только со знакомыми им обезьянами. Неспособность шимпанзе распознавать изображения незнакомцев свидетельствует, что сами изображения – их цвет или размер – не служат подсказкой. По всей видимости, шимпанзе имеют представление обо всем теле знакомых им обезьян и знают их настолько хорошо, что могут сопоставить одну часть тела с любой другой.

Точно так же мы можем узнавать знакомых и родственников в толпе, даже если видим их только со спины. Когда наши результаты были опубликованы под говорящим названием «Лица и спины» (Faces and Behinds), всем показалось забавным, что человекообразные обезьяны обладают такой способностью, и мы получили Шнобелевскую премию за это исследование. Эта пародия на Нобелевскую премию присуждается за «достижения, которые сначала вызывают смех, а потом заставляют задуматься»{380}.

Я надеюсь, что люди задумаются, потому что индивидуальное распознавание – краеугольный камень любого сложного общества{381}. Люди часто недооценивают то, что животные обладают этой способностью, потому что для людей все представители данного вида – на одно лицо. Однако сами животные обычно без труда узнают друг друга. Возьмем, к примеру, дельфинов. Мы с трудом можем их различить, так как у всех у них, на наш взгляд, одинаковые улыбающиеся лица. Без специального оборудования у нас нет доступа к их главному каналу коммуникации – подводному обмену сигналами. Обычно исследователь сопровождает их на лодке, как это делал я вместе со своей бывшей студенткой Энн Уивер, которая умеет различать около трехсот бутылконосых дельфинов в заливе Бока Сиега во Флориде. У Энн есть толстый фотоальбом, в котором хранятся снимки верхних плавников всех дельфинов в округе, за которыми она наблюдает больше пятнадцати лет. Практически каждый день она наведывается в залив на маленькой моторной лодке, чтобы следить за перемещениями дельфинов. Верхний плавник – часть тела дельфина, которую проще всего увидеть, и каждый такой плавник имеет небольшие отличия. Одни плавники – высокие и крепкие, другие скошены набок, у третьих утрачен кусок в схватке или столкновении с акулой.

В результате идентификации дельфинов Энн знает, что некоторые самцы создают союзы и всегда путешествуют вместе. Они плавают с одинаковой скоростью и одновременно поднимаются на поверхность. В редких ситуациях, когда эти дельфины остаются в одиночестве, им угрожают соперники, которые используют представившуюся возможность. Самки и детеныши в возрасте до пяти-шести лет также перемещаются вместе. Все остальные дельфины то объединяются во временные сообщества, которые меняются час от часу и день ото дня, то вновь разделяются. Определять дельфинов по небольшой части тела, периодически появляющейся из воды, – довольно трудоемкое занятие, особенно в сравнении с тем, как они сами узнают друг друга.

Дельфины знают, какие каждый из них издает звуки. В этом нет ничего особенного, так как мы тоже узнаем голоса друг друга, как и многие животные. Морфология голосового аппарата (рот, язык, голосовые связки, сила легких) очень многообразна, что позволяет различать голоса по их высоте, тембру и громкости. Нам не составляет труда определить пол и возраст говорящего или поющего человека, но мы также распознаем индивидуальные голоса. Когда я нахожусь в своем кабинете и слышу разговор коллег за углом, мне не нужно их видеть, чтобы знать, кто они.

Однако дельфины продвинулись намного дальше – они издают опознавательный свист, который представляет собой высокие звуки с модуляцией, уникальной у каждой особи. Структура такого свиста разнообразна, как мелодии рингтонов. Главную роль в нем играет не голос, а именно мелодия. У молодых дельфинов опознавательный свист формируется в течение первого года жизни. Самки сохраняют одну и ту же мелодию в течение всей жизни, в то время как самцы подстраивают мелодии под своих компаньонов, поэтому свист самцов, заключивших союз, звучит примерно одинаково{382}. Дельфины издают опознавательный свист чаще всего, когда остаются в одиночестве (дельфины, оказавшиеся в одиночестве в неволе делают это постоянно), а также перед тем, как объединиться в большие группы в океане. В таких ситуациях дельфины подают сигналы часто и на большое расстояние, что вполне уместно для вида, перемещающегося в воде, ограничивающей видимость. Применение свиста для индивидуального распознавания было подтверждено с помощью громкоговорителей, помещенных под воду. Дельфины обращали большее внимание на звуки, которые издавали их близкие родственники, чем на все остальные. В распознавании свиста главную роль играет не голос, а характерная мелодия. Это было продемонстрировано с помощью воспроизведения созданных на компьютере звуков, в которых была удалена голосовая окраска, а мелодия сохранена. Этот синтетический сигнал вызывал такую же ответную реакцию, как и настоящий свист{383}.

Дельфины очень хорошо помнят своих друзей. Американский исследователь поведения животных Джейсон Брак воспользовался тем, что содержащихся в неволе дельфинов часто перевозят для спаривания. Он воспроизводил дельфинам записи опознавательного свиста их партнеров по содержанию в неволе, с которыми они давно расстались. В ответ на знакомый сигнал дельфины проявляли активность, приближаясь к громкоговорителю и подавая ответный сигнал. Брак обнаружил, что дельфины узнают друг друга независимо от того, сколько времени они провели вместе и как давно расстались. Самый большой промежуток времени был зафиксирован в исследовании, когда самка по имени Бейли узнала свист Элли, самки, с которой она жила вместе двадцать лет назад{384}.

Все больше исследователей полагают, что опознавательные свисты следует рассматривать как имена. Дельфины издают свист не только для самоидентификации, но и подражая свисту других дельфинов. Посылая другому дельфину его же собственный сигнал, дельфин как бы обращается к нему по имени. Так же как Роу использовал свое имя, чтобы позвать Лоренца, дельфины имитируют сигнал другого дельфина, чтобы привлечь его внимание. Доказать, что дельфины поступают таким образом, с помощью одного наблюдения очень сложно, поэтому исследователи вновь прибегли к воспроизведению записей. Работая с бутылконосыми дельфинами у побережья Шотландии, недалеко от Сент-Эндрюсского университета, Стефани Кинг и Винсет Яник записали опознавательные свистки дельфинов в естественных условиях. Затем они воспроизвели эти сигналы через погруженный в воду громкоговоритель, в то время как дельфины, которые их издавали, находились поблизости. Дельфины ответили, иногда по нескольку раз, на свои собственные сигналы, как будто подтверждая, что они слышали, как их зовут{385}.