108 минут, изменившие мир - Антон Первушин

Примечательно, что в телеграмме федерации об утверждении рекордов была повторена формулировка Авиационной спортивной комиссии Центрального аэроклуба (ЦАК) СССР о том, что рекорды установлены «12 апреля 1961 года на космическом корабле СССР «Восток», поднятом 6 двигателями общей мощностью 20 000 000 л.с. Место и время запуска: космодром, расположенный в районе Байконура, в 9 ч 07 мин по московскому времени…» Так впервые в оборот ввели словосочетание «космодром Байконур», которое само по себе было ложью, причем бессмысленной – ведь американская разведка знала истинное местоположение «Гагаринского старта» с точностью до нескольких метров и регулярно снимала его при помощи самолетов «U-2», а позднее – спутников фоторазведки.

Британская реконструкция полета корабля «Восток»

Обман продолжался и после других полетов. Годом позже, например, западные корреспонденты спросили у Павла Поповича о способе его посадки на «Востоке-4». И космонавт, не моргнув глазом, ответил: «Подобно Титову и Гагарину, я приземлился внутри корабля».

В конце концов советские официальные лица сами сообщили миру правду. Когда в октябре 1964 года стартовал трехместный «Восход», в средствах массовой информации появилось сообщение о том, что его экипаж «впервые получил возможность приземлиться в своем корабле».

Самое же удивительное во всей этой истории, что дезинформация о приземлении Юрия Гагарина продолжала существовать и после опубликования всех данных о корабле «Восток», вводя в заблуждение даже профильных специалистов. Возьмем, например, иллюстрированную энциклопедию «Космическая техника» британского историка Кеннета Гэтланда, изданную в 1982 году (!), и прочитаем:

«На высоте около 7 км входной люк отстреливался от спускаемого аппарата, и кресло с космонавтом катапультировалось. Раскрывался парашют, через некоторое время сбрасывалось кресло, чтобы космонавт не ударился о него при приземлении. Гагарин был единственным космонавтом КК «Восток», остававшимся в спускаемом аппарате до приземления и не использовавшим катапультируемое кресло. Все последующие космонавты, летавшие на кораблях «Восток», катапультировались. Спускаемый аппарат корабля «Восток» приземлялся отдельно на собственном парашюте…»

Получается явное противоречие: нам рассказывали, что полет Гагарина прошел штатно и в заданном районе, но при этом оказывается, что приземлился он не штатно. Советские цензоры сами запутались в своей лжи, а главное – запутали других!..

Юрия Гагарина атакуют журналисты

К сожалению, в процесс фальсификации оказался вовлечен и сам Юрий Алексеевич. Он начал отвечать на вопросы корреспондентов еще на аэродроме в Энгельсе, первое обстоятельное интервью дал 13 апреля на даче Куйбышевского обкома КПСС, затем поделился своими космическими впечатлениями на борту самолета «Ил-18» по дороге в Москву. Но там он был защищен от навязчивых вопросов и случайной оговорки: за спиной у советских журналистов, интервьюировавших его, стояли строгие цензоры, которые всегда могли подкорректировать ответы космонавта.

Серьезное испытание космонавту пришлось преодолеть на первой международной пресс-конференции, проведенной 15 апреля 1961 года Академией наук и Министерством иностранных дел в Московском Доме ученых.

В предварительном выступлении Юрий Гагарин рассказал о себе, в очередной раз поблагодарил «партию и правительство» и дал краткое описание своих ощущений при полете – намного более скудное, чем перед Госкомиссией. Потом посыпались вопросы, и первый же вопрос – вот незадача! – касался схемы приземления.

Юрий Гагарин ответил на него так:

– Мне поступило много вопросов о том, как происходил спуск. Разрешите ответить на все сразу. Техника приземления в нашей стране отрабатывалась в различных вариантах, в том числе и парашютный вариант. А в данном полете была осуществлена следующая система: пилот находился в кабине, спуск прошел успешно, показав высокую эффективность и отличную работу всех систем приземления.

Такой ответ выглядит уклончивым. Ведь всегда можно потом сказать, что Гагарин имел в виду пребывание «пилота» внутри кабины до момента катапультирования. Но иностранных журналистов оказалось нелегко провести – посыпались новые вопросы.

Вопрос:

– Будут ли опубликованы снимки земной поверхности, сделанные с корабля «Восток»?

Ответ:

– На корабле «Восток» ни одного фотоаппарата и фотографирующего устройства не было, никаких снимков не производилось, и поэтому опубликовывать нечего.

Вопрос:

– Чувствовали ли вы особо сильный голод или жажду в полете?

Ответ:

– Особого голода и жажды в полете я не чувствовал. Подошло время приема пищи, предусмотренное программой, ощущения были те же самые, что и здесь, у нас на Земле.

Вопрос:

– Когда вам сообщили о том, что вы первый кандидат? Ответ:

– О том, что я первый кандидат, сообщили мне своевременно. Времени было достаточно, чтобы хорошо подготовиться.

Казалось бы, что здесь мешало поведать публике о подготовке космонавтов и о том, что окончательный выбор был сделан незадолго до старта? Но почему-то решили утаить и эту банальную информацию.

Вопрос:

– Как вы оцениваете роль радиосвязи в этом историческом полете, как слышится в космосе голос Земли?

Ответ:

– Роль радиосвязи в данном полете я оцениваю очень высоко. Связь позволяла мне вести постоянное общение с Землей, принимать команды, передавать с борта корабля информацию о работе всех систем, передавать наблюдения, чувствовать постоянную поддержку нашего народа, правительства, партии, быть не одиноким в полете.

Вопрос:

– Подошла ли встречающая группа на земле до приземления или после приземления?

Ответ:

– Приземление и встречающая группа сошлись почти одновременно.

Здесь Юрий Алексеевич «прикрывает» спортивного комиссара, которому потом придется отвечать перед Международной аэронавтической федерацией.

Вопрос:

– Какой у вас вес? Ответ:

– Вес мой перед полетом 69,5 килограмма. Сейчас вешу столько же.

Вопрос:

– Какова длина спуска? Ответ:

– Длину спуска показывает его длительность. Тормозная установка была включена в 10 часов 25 минут, а приземление осуществилось в 10:55. Соответственно расстояние было в несколько тысяч километров.

Вопрос:

– Летали ли вы предварительно на баллистических ракетах?

Ответ:

– Не летал. Вопрос:

– Если вас, семейного человека, отца двоих детей, послали в космос, значит, правительство и вы были уверены, что полет кончится благополучно?

Ответ:

– В этом вопросе я бы хотел заменить слово «послали» на слово «доверили». И я очень рад и горд этим доверием. А в том, что все сработает и полет будет произведен успешно, никто не сомневался – ни наше правительство, ни ученые, ни инженеры. Не сомневался и я.

Вопрос:

– Чем вы питались в полете? Была ли это обычная пища или специально предназначенная для питания в условиях невесомости?

Ответ:

– Это была специальная пища, разработанная Академией медицинских наук.

Вопрос:

– Брали ли вы с собой в космос какие-нибудь памятные предметы, например снимки своих близких или какие-нибудь талисманы?

Ответ:

– Могу вас заверить, что ни в какие приметы и талисманы и другие подобного рода вещи я не верю. Снимков никаких у меня с собой не было, так как я твердо знал, что вернусь на Землю и увижу родных и близких своими глазами на Земле.

Вопрос:

– Можно ли употребить еще раз космический корабль или некоторые его отдельные части?

Ответ:

– Этот вопрос больше относится к нашим техникам и инженерам. Но мне кажется, я не ошибусь, если скажсу, что весь космический корабль и его оборудование можно еще раз употребить для полета в космос.

Юрий Гагарин отвечает на неудобные вопросы

Очередной уклончивый ответ, позволяющий обойти опасную тему. И снова возникает путаница. С одной стороны, пилот не обязан знать технических деталей, а потому мог предполагать возможность многократного использования «Востока». С другой – выглядит странным, почему первый человек, отправленный в космос, не способен уверенно описать возможности своего корабля. Плохо готовили?..

Вопрос:

– Вы сообщали, что над Южной Америкой ваш полет проходил нормально и вы чувствовали себя хорошо. Как житель Южной Америки, хочу вас спросить, красив ли наш континент с высоты космического полета?