Том 4. Аскетическая проповедь - Святитель Игнатий Брянчанинов

Доказал опытом неспособность лицемера к вере во Христа, к принятию Искупителя старшина сонмища иудейского, упоминаемый сегодня во Евангелии. Эта тщеславная душа, жаждавшая похвал и человеческого почитания, сознавшая себя достойной их, не могла стерпеть, что невольные похвалы и удивления человеков привлечены были совершившимся пред всеми чудом. Эта душа воскипела завистию. Отвергнуть чуда было невозможно: она стремится унизить его, уничижить его, возведя на Божие чудо обвинение в нарушении Божия Закона. Лицемер с решительностию вступает в богоборство, с решительностию приступает к хуле на Святого Духа, и произносит ее. Если совершивший чудо был благодатный человек, то фарисей уничижил и похулил благодать Духа. Если же {стр. 269} совершивший чудо был Богочеловек, то фарисей вступает в явное противление Богу. Истинного чуда невозможно совершить человеку самим собою: оно совершается благоволением и действием всесвятого Бога, и потому быть противным воле Божией и Закону Божию никак не может. Обвинение и уничижение Божия знамения фарисеем служит только обнаружением его умственного омрачения и сердечного ожесточения, произведенных греховною жизнию.

Дерзкий, страшный поступок фарисея, осмелившегося порицать действие Спасителя в самом присутствии Спасителя, заслуживает особенное внимание наше, должен быть оплакан горячими и неутешными слезами. Он должен быть оплакан такими слезами, потому что он возник из общего всем нам падения и отвержения нашего. На него нам должно обратить особенное внимание, чтоб, взвесив всю тяжесть его и убоявшись его, как точно страшного и тягостнейшего, избежать его. И ныне Христос действует! и ныне Дух Святой совершает спасительные знамения в христианских Таинствах! И ныне Бог имеет хулителей, противников, врагов Своих между человеками.

Всякий род греховной жизни заключает в себе сопротивление и противодействие Богу; всякий род греховной жизни есть нарушение Закона Божия, есть отриновение воли Божией. Всяк творяй грех, сказал Апостол, и беззаконие творит: и грех есть беззаконие [814]. Лицемерство есть тот род греховности, который особенно противодействует познанию Христа и христианству. Начало обращения ко Христу заключается в познании своей греховности, своего падения: от такого взгляда на себя человек признает нужду в Искупителе и приступает ко Христу посредством смирения, веры и покаяния. Но лицемер, недугуя не довольно приметными для человеков страстями, — тщеславием, гордынею, сребролюбием, завистию, лукавством, злобою, прикрывая их лицемерством и притворством, не способен, как не способен сатана, к признанию себя грешником. И добродетели и страсти делаются от навыка как бы природными: так и лицемерство от навыка к нему делается как бы естественным качеством. Обладаемый им уже не видит в лицемерстве душепагубнейшего порока, — дела лицемерства совершает как бы дела правды. Душа лицемера поражена {стр. 270} слепотою, почему и Господь назвал фарисеев безумными и слепыми [815]. Лицемер есть тот злосчастный, по мнению своему, праведник, который отвергнут Богом: не приидох бо, сказал Спаситель, призвати праведники, но грешники на покаяние [816]. Здесь праведниками названы фарисеи не потому, чтоб они были точно праведники, но потому, что сами признавали себя такими, с мелочною точностию исполняя обрядовые постановления Закона Божия и попирая его сущность, которая заключается в направлении ума, сердца, — всего существа человеческого по воле Божией. Господь даровал человекам, для примирения их с Богом, добродетель — покаяние: как могли принять этот духовный дар те, которые были вполне довольны собою и ожидали в обещанном Мессии по преимуществу завоевателя, долженствовавшего обильными плотскими воздаяниями увенчать их плотскую, нелепую, исполненную гордыни и злобы праведность? В омрачении и ожесточении своем фарисеи даже хвалились неспособностию к познанию и принятию Искупителя: еда кто от князь верова в Он, или от фарисей, говорили они [817]. На эту неспособность их к истинному Богопознанию указал и Господь: аминь глаголю вам, сказал Он им, яко мытари и любодейцы варяют вы в Царствии Божии [818]. Явный грешник, грешник, впавший в смертные грехи, грешник, привлекший к себе презрение и омерзение человеков, способнее к покаянию того мнимого праведника, который по наружному поведению неукоризнен, но в тайне души своей удовлетворен собою. Фарисейство есть страшный недуг духа человеческого, подобный тому недугу, которым недугует падший ангел, которым этот ангел хранит для себя, как бы сокровище, падение свое. Внемлите себе, заповедал Господь ученикам Своим, от кваса фарисейска, еже есть лицемерие [819]. Лицемерие названо закваскою, потому что оно, вкравшись в душу, проникает во все мысли, во все чувствования, во все дела человека, делается его характером, как бы душою его.

Желающий предохранить себя от лицемерия должен, во-первых, по завещанию Господа, все добрые дела совершать втайне [820]; потом должен отречься от осуждения ближнего. Осуждение ближнего — признак лицемерства, по всесвятому ука{стр. 271}занию Евангелия [821]. Чтоб не осуждать ближнего, должно отказаться от суждения о ближнем: потому-то в евангельской заповеди, воспрещающей осуждение ближнего, предварительно воспрещено суждение о нем. Не судите, и не судят вам: и не осуждайте, да не осуждени будете [822]. Сперва человеки позволяют себе суждение о делах ближнего, а потом невольно впадают в осуждение. Не посеем семени — и не возрастут плевелы; воспретим себе ненужное суждение о ближних — и не будет осуждения. Спросят здесь: какая связь между осуждением ближнего и лицемерством? Эта связь очевидна. Осуждающий и уничижающий ближнего невольно выставляет себя праведником, может быть, не произнося этого словом и даже не понимая этого. Мы все грешники: всякое выставление себя праведником, и прямое и косвенное, есть лицемерство.

Когда мы сходимся для дружеской беседы, часто, если не всегда, большая часть этой беседы заключается в пересудах о ближнем, в насмешках над ним, в оклеветании, уничижении, очернении его. Льются острые слова рекой; смех и хохот раздаются, как знаки одобрения: в это несчастное время самозабвения и самообольщения души наши приобщаются свойствам демонским и напитываются ядом лицемерства. Святое Евангелие и здесь преследует грех, ища нашего спасения: всяко слово праздное, угрожает Оно нам, еже аще рекут человецы, воздадят о нем слово в день судный: от словес бо своих оправдишися, и от словес своих осудишися [823]. Будем, братия, вглядываться в начала грехов, будем охранять себя от начал греховных и избегнем греховного развития. Семена греховные, как, например, празднословие, по видимому ничтожны: неприметно засевается ими нива душевная. Но когда эти семена дадут ростки, в особенности, когда ростки усилятся и возмужают, тогда грех обымает всего человека, и уничтожение греха делается крайне затруднительным.

«Кто возбраняет устам своим пересуды, — сказал некоторый великий святой Отец, — тот хранит сердце свое от страстей. Кто хранит сердце свое от страстей, тот ежечасно зрит Господа. Кто зрение ума своего сосредоточивает внутри самого себя, тот зрит в себе духовную зарю» [824]. Что же мы увидим, братия, в нашей душевной клети, когда осветит ее {стр. 272} Божественный свет? — Мы увидим бесчисленное множество наших согрешений. То падение нашего родоначальника, о котором поведает нам Священное Писание, мы увидим и осяжем в самих себе [825]; мы увидим и осяжем в себе необходимость Искупителя. Познав Искупителя в Господе нашем Иисусе Христе, мы исповедаем Его; познав и исповедав, мы узрим Его и поклонимся Ему тем поклонением, которое приличествует и подобает Богу, Творцу и Спасителю нашему. Аминь.

Поучение

в двадесять осьмую Неделю

Объяснение дневного Евангелия [826]

Человек некий сотвори вечерю велию [827], и зва многи.

Возлюбленные братия! Сегодня Евангелие поведает нам о неизвестном человеке, давшем великолепный пир, на который приглашено было множество гостей. Потом Евангелие выставляет странное обстоятельство: в обеденном столе приняли участие не те лица, которые первоначально были приглашены к нему, но совсем другие. Роскошный пир дан был вечером, и потому назван Вечерию Велиею. Вечером мы называем последние часы дня пред наступлением ночи.

Повесть о Великой Вечери — живописная притча, которой Господь наш Иисус Христос изобразил Царствие Божие, уготованное Небесным Отцом от сложения мира [828] для избранных Его, — изобразил и то, каким образом принято благовестие об этом Царстве призванным к нему человечеством.