Без чувств (СИ) - "Zzika Nata"

— Не знаю, старики говорят, а они врать не будут! У аристократов есть магия, в Андастане магия ещё сильнее, она и защищает, а простым людям, чем спасаться? Проще не пускать в дом, да следить, чтоб глаза не поднимали. Женщины-рабыни, известно кем при хозяевах состоят, таких добрая хозяйка и без проклятия на порог не пустит. А мужчина, если не рабом рожден, а по глупости попал — сам опозорился и всю родню опозорил, не будет им житья.

— Надо же. А я не пойму, чего ко мне, да рабыне моей ари Цецилия вяжется? Шипит, ворчит, надоела, сил нет! — пробормотал герцог. — Спасибо, теперь понял.

— Её можно понять, кому же понравится вместе с невольницей ехать? Вы рабыню свою продавайте и других не берите! Пусть деньгами расплачиваются, — посоветовал парень.

— Да, больше не соглашусь, если кто предложит, — подтвердил Стефан.

Когда он вернулся в комнату, Аэлина уже проснулась.

Сначала девушка испугалась, обнаружив, что давно день, а она в кровати и одна. Но тут ее глаза наткнулись на стул, что оказался перед кроватью с ее стороны, а на стуле восковая дощечка.

Лина взяла её в руки.

«Я вышел ненадолго, дверь запер, никто не войдет. Горшок за ширмой в углу, вода умыться — там же».

Лина хмыкнула и встала.

За ширмой оказался не только горшок, но и таз, кувшин с водой, чистое полотенце. Подогреть воду — дело трех минут.

Воспользовавшись горшком, девушка удивилась — он задрожал и стал снова чистым. Какая-то новая магия, надо будет узнать у мужа! Самоочищающуюся ночную посуду она еще не видела и не слышала, что такая бывает.

Вернувшись после умывания в комнату, Лина походила вокруг кровати, от нечего делать, заправила её и не выдержала. Зачерпнув миской воды из лохани, в которой они вчера купались, она вылила её в горшок и с интересом проследила, как жидкость пошла рябью и исчезла, будто впитавшись в дно.

А если кинуть что-то твердое?

Пошарив глазами по комнате, она решила, что недоеденное яблоко и кость подойдут для эксперимента.

Сначала кинула огрызок. Горшок трясся дольше, но всё-таки втянул кочерыжку.

Как интересно!

Лина настолько увлеклась, что не услышала, как вернулся муж.

— Стой, что ты делаешь? — Стефан чуть не упал, обнаружив супругу на коленках перед ночной вазой, куда она собралась кинуть баранью кость.

— Я проверить хотела. Оттуда все исчезает, — покраснев, ответила девушка и проворно встала.

— Это горшок с порталом. Он рассчитан на более, скажем так, мягкие продукты. Если ты бросишь кость, то она застрянет, сломав заклинание. Нам выставят счет за испорченную магическую вещь!

— Я не знала, — Лина отошла подальше и заложила руки за спину. — Мне было интересно…

— Надо было дождаться меня и спросить.

— А портал — куда? Нам бы вестник или записку послать…

— Портал в ближайшее отхожее место. Записку там, разве что, навозные жуки прочитают.

Лина повесила голову.

— Вестник ты не сможешь отправить, а у меня силы не хватит. Слишком далеко мы. Вот доберемся до Гарнеи, оттуда я уже отправлю вестник. Слушай, что я узнал: оказывается, здесь поверье, что рабы приносят несчастье, поэтому их не пускают в дома, не позволяют ехать в одних повозках со свободными людьми, есть из одной посуды. Местное население очень боится сглаза, поэтому рабам приписано смотреть в пол и глаз на свободных не поднимать.

— Знаю, — махнула рукой Аэлина. — Мне об этом Цецилия все уши прожужжала. — Даже кусок ткани пожертвовала, чтобы я голову замотала и никого не смущала.

— Что же ты мне не рассказала? — возмутился герцог. — Я только сегодня обо всём узнал!

— Думала, вы знаете. В повозку-то не разрешали сесть.

— Про повозку я, почему-то, знал, — растерялся Стефан. — Наверное, кто-то говорил, а я запомнил. Ладно, хорошо, что мы это выяснили. Езды по Тропиндару осталось полтора дня, отправимся сегодня в ночь. Поедешь в повозке, утром, правда, придется опять пешком. Доберемся до Астерии, сдадим подопечную, получим деньги, куплю нормального коня и фургон. И другой ошейник, но это в Андастане, там магов — каждый второй, это здесь мы — белые вороны и вынуждены скрывать, что одаренные.

Аэлина слушала, не перебивая.

— Нога, как?

— Хорошо. Эти лалики очень удобные, совсем не натирают и легкие.

— Перебирайся на одеяло и голову замотай тканью, я вызову слуг.

Девушка кивнула головой и уселась на пол.

Стефан распахнул дверь:

— Эй, кто там? Немедленно вынесите лохань и приберите со стола! Завтрак мне!

Конечно же, ари Цецилия не преминула ещё раз наведаться, но Стефан решил не потакать и в комнату няню не пустил.

— Что? — неласково встретил он женщину, выдавил её из дверного проёма и сам вышел вслед за ней.

Цецилия, желая увидеть, что происходит в комнате, вытянула шею и скосила глаза так, что герцог испугался — вывихнет глазные яблоки и свернет шею.

Но, похоже, женщина обладала поразительной подвижностью и гибкостью органов — ничего не вывихнулось и не сломалось.

— Представление через два оборота после полудня, а выезжаем, вы сказали, только вечером. Рамике очень хочется развеяться!

— Нечего делать среди толпы, — отрезал наемник. — Вот, доберется до тетки, там пусть, хоть каждый день представления смотрит или сама их устраивает, а я тратить силы на ерунду не буду.

Няня сердито поджала губы и упрямо посмотрела на мужчину.

— Я своё решение не отменю, — добавил Стефан. — Набирайтесь сил, спите, ешьте, из гостиницы — ни ногой.

В комнату к подопечной няня вернулась сердитая и взъерошенная.

— Совсем без сердца, настоящий чурбан! — ворчала женщина.

— Не разрешил? — Рамика выпрямилась и отложила в сторону вышивку. — Если падет мул, никто не удивится — животное и так еле живо, — заметила девушка. — Аразу Теофану придется покупать другого, а поскольку, ни мулы, ни лошади здесь не продаются, он отправится на скотный рынок.

— Да, моя птичка? — Цецилия ловила каждое слово. — Он же отвечает за тебя, не осмелится оставить одну. Еще потащит с собой на рынок!

— Няня, ну, что ты говоришь? На рынок приличные женщины не ходят! Пойдет, как миленький, а мы, тем временем, сходим на площадь и посмотрим бродячих артистов!

— Верно говоришь, милая, женщины на рынок не ходят, — Цецилия нахмурилась, размышляя. — А, ведь, ты правильно придумала! Хочешь чего-нибудь вкусненького? Мигом принесу!

— Нет, не хочу, у меня, — девушка показала на заставленный стол, — всего вдосталь. Ты, няня, подумай, что сделать, чтобы мул до вечера не дожил. Сейчас утро, хорошо бы, наемнику на рынок идти пришлось сразу после полудня.

— Подумаю, птичка моя! Какая же ты у нас умница! Вот — сразу придумала, что надо сделать! А я, уж, не подведу!

Пользуясь возможностью — они одни, рядом нет посторонних глаз и есть свободное время — герцог решил провести очередной урок.

На этот раз он учил её пропускать силу через себя, снимая усталость и залечивая небольшие повреждения.

— Конечно, так уберешь только синяки и царапины, но и этого бывает достаточно, чтобы дотянуть до настоящих целителей или не упасть на половине пути. И это упражнение хорошо прокачивает резерв, он быстрее начинает восстанавливаться и даже может увеличиваться.

Аэлина старательно пробовала. Иногда получалось, но чаще сила пролетала насквозь, щекоча и кидая, то в жар, то в холод.

— Нет, ты спешишь. Сначала почувствуй, сколько ты берёшь, например, представь, что зачерпнула… м-м… ведро. Да, ведро. Представила?

— Девушка сосредоточилась, потом кивнула, стараясь не потерять концентрации.

— Теперь подними это ведро над головой и опрокинь на себя. Ты же умеешь умываться силой? Вот, это, почти, то же самое, только не в одну сторону, а сначала сверху вниз, потом — снизу вверх или наоборот.

Лина ещё раз кивнула, напряглась и …

И оба охнули и подпрыгнули — поток из перевернувшегося «ведра» хлынул на девушку и зацепил рядом стоящего магистра, перемешался с его силой и прошел в обратную сторону.