Товарищ убийца. Ростовское дело: Андрей Чикатило и его жертвы - Михаил Кривич

Такое можно сказать только с испугу, когда ничего лучшего в голову не пришло. На всех мальчишечьих трупах были найдены недвусмысленные следы гомосексуальных актов.

Он и сказал с испугу: для бритья. Так и записали в протокол.

А портфельчик с вещественными доказательствами вдруг куда-то исчез. Словно испарился. Пропал бесследно.

Много лет спустя выясняется, что вовсе не бесследно. Очень даже хорошо известно, куда он подевался.

Подполковник милиции Марат Урманчиев, который в то время работал в Первомайском райотделе управления внутренних дел, заявил на суде: портфель со всем его содержимым он лично передал из отдела милиции в бригаду по «Лесополосе». А работники бригады по неизвестной никому причине вернули его супруге арестованного.

За ненадобностью. Следствию портфель оказался ни к чему.

Бережливая и хозяйственная Феодосия Семеновна снесла ненужные сыщикам вещественные доказательства домой и приобщила хорошо заточенный нож к своей домашний утвари. Кухонный нож из портфеля естественным образом оказался на кухне.

Весной девяносто первого года Чикатило предъявили для опознания все 23 ножа, изъятые в его новочеркасской квартире. Вот выдержка из протокола показаний: «Нож под номером пятнадцать очень похож по размерам, форме лезвия, по форме и цвету рукоятки на тот, который у меня изымался и которым я совершил ряд убийств… Скорее всего, этим ножом мною были убиты Лучинская, Чепель, Алексеева, Голосовская…»

Г.Г. Бондаренко в 1984 году работал начальником уголовного розыска Первомайского отдела УВД. Вызванный в качестве свидетеля, он без колебаний опознал нож, который, по его словам, находился в портфеле Чикатило, когда его привезли в Первомайский отдел от Центрального рынка.

Такой вот пустячок отдали жене арестованного. И в самом деле, пригодится в хозяйстве.

Андрей Романович сидел тем временем в следственной камере и ждал своей участи. Поскольку им занимались всерьез, в камеру, как водится, подсадили «наседку» — глядишь, в задушевном разговоре, с участливым товарищем по несчастью что-нибудь да выболтает.

Новый сокамерник представился медиком. Андрей Романович и к этой области знаний проявил незаурядный интерес. Больше всего его волновало, можно ли определить преступника по сперме.

Чего же еще надо было тем, кто подсадил к нему стукача? Полного признания в преступлениях? Да какой же идиот признается в камере, что кого-то изнасиловал! За это и уголовники презирают, у насильников самая паскудная жизнь в тюрьмах и лагерях. Их редко оставляют в покое.

Подсадному он сказал более чем достаточно.

Тот, можно быть уверенным, доложил по инстанции, но его не услышали. Или не захотели услышать.

Мнение следователя по особо важным делам Ростовской прокуратуры Амурхана Хадрисовича Яндиева:

«Дело Чикатило ни в восемьдесят четвертом, ни в девяносто первом году нельзя было раскрыть обычным оперативным путем. Необходимо было найти с ним контакт, как это сделали мы. А тогда его просто упустили. Следователь оказался никудышный, оперативники ничего не смогли вытянуть. Тут требовался аналитик. Надо было поднимать одно за другим все преступления, которые накопились по «Лесополосе», сопоставлять — где был Чикатило в тот день и в тот час, мог оказаться в этом месте или не мог. Нужен был не вообще аналитик, а класса Костоева.»

Такого в деле Чикатило тогда не оказалось. Осенью восемьдесят четвертого года Исса Магометович Костоев, можно сказать, разминулся с ним.

Они встретятся несколько лет спустя.

Гражданина Чикатило Андрея Романовича за недоказанностью обвинения надо было выпускать. За что же, спрашивается, его столько держали? Чем оправдываться перед начальством?

Дело о хищении, шитое, как считает Яндиев, белыми нитками, вскорости было закончено и передано в суд Ленинского района города Шахты. 12 декабря 1984 года Чикатило был приговорен по статье 92 Уголовного кодекса РСФСР к одному году исправительных работ за хищение аккумулятора. Линолеум в приговоре не упомянут. С зачетом срока содержания под стражей от дальнейшего отбытия наказания гражданин Чикатило освобожден.

Просидел он три месяца, освободили его прямо в зале суда. Общественной опасности, следовательно, не представляет.

Гораздо хуже было исключение из коммунистической партии. Андрей Романович очень его переживал. Но — иначе нельзя. Ведь коммунист уже по определению есть существо кристально чистое, можно сказать, ангелоподобное. Ему не пристало быть не только осужденным, но и судимым. Даже под следствием желательно не находиться. Виновен или невиновен — дело десятое. Попал под суд — из партии долой.

Это было за год до начала перестройки. Переживать очень долго не пришлось. Близились времена, когда пребывание в ленинской партии станет для многих не почетом, а грустным воспоминанием. Андрей Романович довольно скоро начнет истово от нее открещиваться и проклинать тех, кто вбил в его голову ложные идеалы.

Единственный след всей этой истории с задержкой Чикатило остался в особом бюллетене, который во время следствия по «Лесополосе» выпускали для служебного пользования. Виктор Васильевич Бураков показал нам книжицу в красном переплете, в которой собраны все сведения о людях, оказавшихся хоть в малой степени под подозрением. Там записано: Чикатило Андрей Романович, 1936 года рождения, прописан там-то, работает там-то, проверен по «Лесополосе».

Проверен и отпущен. Стало быть, ни при чем.

Может быть, единственным человеком, который не понял, отчего Чикатило снова оказался на свободе, был капитан Александр Заносовский. Он несколько раз интересовался у своего милицейского начальства, как там его «крестник» — раскололся или еще нет? Он был очень удивлен, когда узнал, что тот по группе крови никак не может быть тем насильником и убийцей, в поисках которого сбилась с ног вся милиция области.

Интуиция сыщика подсказывала ему: он арестовал того человека. Эксперты в чем-то ошиблись. Там люди знающие, сказали ему, как-нибудь без тебя разберутся. Ты делай свое дело.

Он и делал. Вышагивал по автовокзалу, куда его постоянно направляли, заглядывал в незнакомые лица, обращал внимание на все необычное, мало-мальски подозрительное. Он был внимателен, даже настырен. Он надеялся, что рано или поздно встретит «крестника» и возьмет его с поличным. Объяснения насчет группы крови его по-прежнему не устраивали.

Но вскоре Заносовскому пришлось оставить дежурства на автовокзале. Один из руководителей следственно-оперативной бригады настоял, чтобы его отстранили от «Лесополосы»: слишком настырен, от излишнего рвения порой нарушает требования конспирации, которая просто необходима, дабы тот, кого ищут, не заметил, что его ищут. Может быть, он и не знает, что за ним охотятся. Может быть, он очень наивен.