Тропа тайкера - Павел Искра

- Видишь ли, мы понимаем с Верным друг друга настолько. что скажем, по блеску его глаз я знаю, что мне угрожает опасность. И едва заметными жестами могу дать несколько разных команд. А в этом случае вообще все было идеально, я клевал носом и тем приказывал псу не вмешиваться, и одновременно подбодрял тебя на этот безумный поступок. Очень хорошо, что ты его решил осуществить, сейчас ведь ты жив, и это главное.

- А что я еще не учел?

- Ты не учел шум горной речки - и двигался, как при полной тишине. Речка помогала тебе, ты мог выиграть время. Но это не главное. Ты ведь все время смотрел на меня.

- Извини, дед, что перебиваю...

- Не извиняйся, всегда спрашивай, что непонятно, и не бойся задать глупый вопрос - мне, я имею в виду.

- А когда вы успели пересечься взглядами - ты и Верный? Ты же все время смотрел на огонь?

- Это тебе так казалось - в темноте. И когда веки почти прикрыты, невозможно узнать, куда смотрит человек. Особенно если ты привык, что я все время смотрю на огонь. Вообще, дай своему врагу свой образ, заранее покажи слабости этого образа, пока тот к нему не привыкнет. А как привык - все, считай, что он у тебя на крючке. И ты уже знаешь, в какое место тот будет бить. Только, - улыбнулся дед - сам не привыкни вдруг. А то от тебя ничего не останется.

- Это трудно - огорченно заметил Данг.

- Трудно умирать, а это - ерунда.

- Дед, а что ты там говорил, что я смотрел на тебя? Разве я не должен видеть противника?

- Ты должен учиться наблюдать за противником, не глядя.

- А как это?

- Это действительно трудно объяснить. По крайней мере, не стоит смотреть ему в глаза - кроме, разумеется, трусов, которых можно испугать. Достойный противник всегда прочтет по глазам твои намерения. Поэтому наблюдай за его поведением, не упуская мельчайших деталей.

- Но ты же клевал носом!

- Вот именно. Это должно было насторожить. С чего это я вдруг уснул именно тогда, когда ты начал движение? Очень похоже на ловушку. А когда ты начал захват, то был совершенно раскрыт.

- Но я же был сзади тебя, как ты увидел?

- Я уже был готов. И краешком глаз отметил движение руки - даже в таком положении оно замечается на мгновение раньше, чем горло противника блокируется захватом. Двигаюсь я все равно быстрее тебя, но и это не главное.

Дед замолчал и снял одну ветку с нанизанным мясом с огня.

- По-моему, неплохо. Давай флягу.

Мясо с вином - это было чудесно. От вина, как ни странно, никто не пьянел, оно только дарило радость и прилив сил. Данг достал из рюкзака флягу и отвинтил пробку, сделал два глотка. Потом передал деду.

- А в чем я еще ошибался?

- В том, как ты вел себя, когда потерпел поражение, - голос деда стал очень серьезным.

- А что я мог сделать? Ведь только рыпнешься -смерть.

- Верно. У тебя не было ни единого шанса выбить. Но ты должен был сконцентрировать свою волю в одном очень простом движении.

- Каком? - Данг явно не понимал, о чем идет речь.

- Улыбке.

Данг совершенно перестал понимать своего деда. Улыбаться, когда рот искажен немым криком? Когда уже нет никаких мыслей, и бешено колотится сердце? И зачем?

- Да, это очень трудно. Гголова и впрямь уже уже ничего не соображает. - И заметив, как вытягивается в гримасу изумленное лицо Данга, дед весело рассмеялся:

- Читать мысли не так уж и трудно, если научишься наблюдать. Когда ты уже знаешь человека, то по его поведению, жестам, мимике, интонациям голоса и главное - по его поступкам ты будешь знать все, о чем он думает. И даже о том, что он вдруг решит сделать немного погодя. Этому можно научить любого умного человека, а вот овладеть улыбкой - удел особо избранных.

- А какой в этом смысл? Все равно ведь смерть. И так, и этак. Зачем концентрироваться?

- Цель двоякая, - хитро улыбнулся дед, - Во-первых, ты сбиваешь противника с толку. Каждый враг ведь желает, пусть даже подсознательно, что жертва будет молить о пощаде, пусть даже и не в прямом смысле, стоя на коленях и целуя ему ноги. Кстати если враг вдруг такой дебил, что вдруг пожелает, чтобы жертва действительно целовала ему ноги, то есть прямой смысл так и поступить. Ведь даже над ботинками есть несколько хороших точек, я тебе их показывал, и не понадобится большого мастерства вцепиться в них зубами. Только уж изо всех сил, до болевого шока. Но я говорю об умном противнике, который, как он считает, вовсе не наслаждается стенаниями своей жертвы. Но все же, когда он видит искаженное страхом лицо, - это ему привычно и ничуть не сбивает с толку. А улыбка - сбивает, и хотя бы секунду он думает.

- О чем?

- Какая разница? Когда человек думает, он неспособен на действия.

- Как это? - не понял сути его слов Данг.

- Это действительно так. Или ты думаешь, или действуешь. Я не говорю о привычных ситуациях, привычка действительно хороша тем, что позволяет соединять мысли и дело одновременно. Хотя и тут, если рассчитать время, скажем, до сотой доли секунды, можно найти отличные друг от друга моменты миг-размышление и миг-движение. А уж когда человек попадает в нестандартную ситуацию, то сначала он размышляет, учитывая все аспекты предстоящих движений, а затем действует. Кстати, очень важно овладеть мгновенным переходом от одного к другому. Но это тоже дело практики. А вот улыбка идет наперекор самому мощному инстинкту, присущему всем живым существам. Она привилегия самых достойных людей. Верный, например, бесстрашный боц, но улыбка ему недоступна.

- А если она не собьет врага с толку?

- Хоть на миг, но собьет. Это будет твой миг.

- А если противник тоже владеет улыбкой?

- Тогда ты и вправду умрешь. Но это не важно. Важно то, что ты улыбнешься в последний момент всему миру, который любил. И смерть перестанет быть страшной.

- А что, обязательно надо любить этот мир?

- Посмотри вокруг нас. Разве он не прекрасен?

- Я не имею в виду это.

- А тебе вовсе не обязательно любить все, что ты видишь в жизни. Даже если жизнь очень страшна, все равно в ней найдется хоть что-то, что можно любить. Иначе она потеряет весь смысл, и тогда моментально приходит смерть.

- Я никогда так не думал, - фыркнул Данг, - Я полагал, что любовь есть лишь в романах.

- Я говорю о любви воина. Наша жизнь - сплошная война. И не только на фронте. Мы сидим у костра, едим мясо под это вино, и воюем. А за что? Против кого мы всегда знаем, но за что?

- За себя. За герцога. За родину.

- Прекрасно. Ты сказал все именно в такой последовательности, как все про себя и думают. Хотя говорят обычно сначала "за герцога". Как ты думаешь, почему?

- Ну как-то так принято.

- А почему?

- Не знаю... Герцог, наверное, хочет, чтобы его боготворили.

- Это так, но он ведь обычный человек. Если бы он просто хотел такого добиться, у него бы ничего не вышло. Все-таки всем людям свойственно считать всех важнее самих себя. И уж отдавать свою жизнь за чыо-то шкуру, пусть даже и герцога, на самом деле никто не хочет. Но это сейчас. А вот раньше... - дед на минуту задумался, пытаясь четче сформулировать мысль.