Повседневная жизнь России под звон колоколов - Владислав Горохов

КРЕМЛЕВСКАЯ ЗАУТРЕНЯ НА ПАСХУ

В безмолвии, под ризою ночною,Москва ждала, и час святой настал:И мощный звон промчался над землею,И воздух весь, гудя, затрепетал.Певучие серебряные громыСказали весть святого торжества,И, слыша глас, ее душе знакомый,Подвиглася великая Москва.Все тот же он: ни нашего волненья,Ни мелочно-торжественных заботНе знает он, и вестник искупленья,Он с высоты нам песнь одну поет, —Победы песнь, песнь конченного плена!Мы слушаем; но как внимаем мы?Сгибаются ль упрямые колена?Смиряются ль кичливые умы?Откроем ли радушные объятьяДля страждущих, для меньшей братьи всей?Хоть вспомним ли, что это слово — братья,Всех слов земных дороже и святей?1849 Александр Полежаев (1804–1838)

ИВАН ВЕЛИКИЙ

Опять она, опять Москва!Редеет зыбкий пар тумана,И засияли — головаИ крест Великого Ивана!Вот он, огромный Бриарей,Отважно спорящий с громами,Но друг народа и царей,С своими ста колоколами!Его набат и тихий звонВсегда приятны патриоту;Не в первый раз, спасая трон,Он влек злодея к эшафоту!И вас, Реншильд и Шлиппенбах,Встречал привет его громовой,Когда, с улыбкой на устах,Влачились гордо вы в цепяхЗа колесницею Петровой!Дела высокие славян,Прекрасный век Семирамиды,Герои Альпов и Тавриды,Он был ваш верный Оссиян,Звучней, чем Игорев баян!И он, супруг твой, Жозефина,Железный волей и рукойНа векового исполинаВзирал с невольною тоской.Москва под игом супостата,И ночь, и бунт, и Кремль в огне —Нередко нового СарматаСмущали в грустной тишине.Еще свободы ярой кликиТаила Русская земля;Но грозен был Иван ВеликийСреди безмолвного Кремля;И Святослава меч кровавойСверкнул над буйной головой,И избалованная славой,Она склонилась величавоПеред торжественной судьбой!Восстали царства; пламень браниПод небом Африки угас,И звучно, звучно с плеском дланейСлился Ивана шумный глас!..Люблю его в войне и мире,Люблю в обычной простоте,И в пышной пламенной порфире,Во всей волшебной красоте,Когда во дни воспоминанийСобытий древних и живых,Среди щитов, огней, блистанийГорит он в радугах цветных!Томясь желаньем ненасытнымЗаняться важно суетой,Люблю в раздумье любопытномВзойти с народною толпойПод самый купол золотойИ видеть с жалостью оттуда,Что эта гордая Москва,Которой добрая молваВсегда дарила имя чуда,Песку и камней только груда.Без слов коварных и пустыхМогу прибавить я, что лица,Которых более другихЛаскает матушка-столица,Оттуда видны без очков, —Поверьте мне, как вереницаОбыкновенных каплунов.А сколько мыслей, замечаний,Философических идей,Филантропических мечтанийИ романтических затейВсегда на счет других людейНа ум приходит в это время!Какое сладостное бремяЛежит на сердце и душе!..Один крестьянин полудикойНедаром молвил во слезах:Велик Господь на небесах,Велик в Москве Иван Великий…Итак, хвала тебе, хвала,Живи, цвети, Иван Кремлевский,И, утешая слух московский,Гуди во все колокола!..Евдокия Ростопчина (1811–1858)

О Русь, благословенная моя!Познать тебя не хватит целой жизни:Твоих церквей златые куполаИ многовещий звон колоколов отчизны.Тот чудный гул, идущий от небес,Он гласом Божьим нисходил к народу,Призывом к дальней жизни без мирских страстейИ родником, где пьют живую воду…Знакомый звон, любимый звон —Руси наследие святое,Мое причастие к тебе да будет вечным,Как и все живое…

Иннокентий Анненский (1855–1910)

ЗАКАТНЫЙ ЗВОН В ПОЛЕ

В блестках туманится лес,В тенях меняются лица,В синюю пу́стынь небесЗвоны уходят молиться…

Звоны, возьмите меня!Сердце так слабо и сиро,Пыль от сверкания дняДразнит возможностью мира.

Что он сулит, этот зов?Или и мы там застынем,Как жемчуга острововСтынут по заводям синим.

Константин Фофанов (1862–1911)

Под напев молитв пасхальныхИ под звон колоколовК нам летит весна из дальних,Из полуденных краев.

В зеленеющем убореМлеют темные леса.Небо блещет — точно море,Море — точно небеса.

Сосны в бархате зеленом,И душистая смолаПо чешуйчатым колоннамЯнтарями потекла.

И в саду у нас сегодняЯ заметил, как тайкомПохристосовался ландышС белокрылым мотыльком!

1887 Федор Сологуб (1863–1927)

СОБОРНЫЙ БЛАГОВЕСТ

1 Давно в степи блуждая дикой,Вдали от шумного жилья,Внезапно благовест великий,Соборный звон услышал я.

Охвачен трепетным смятеньем,Забывши тесный мой шалаш,Спешу к проснувшимся селеньям,Твержу: «Товарищи, я ваш!»

Унынье темное уснуло,Оставил душу бледный страх, —И сколько говора и гулаНа перекрестках и путях!

2 Клеветники толпою чернойУ входа в город нам кричат:«Вернитесь! То не звон соборный,А возмущающий набат».

Но кто поверит лживым крикам?Кому их злоба не ясна,Когда в согласии великомВстает родимая страна?

3 В толпе благим вещаньям внемлют.Соборный благовест велик,Труды бесстрашные подъемлютЕго торжественный язык.

Он долго спал, над колокольнейЗловещим призраком вися,Пока дремотой подневольнойКругом земля дремала вся.

Свободный ветер бури дальней,Порою мчась издалека,Не мог разрушить сон печальный,Колыша медные бока.

И лишь порою стон неясныйИздаст тоскующая медь,Чтобы в дремоте безучастнойОпять бессильно онеметь.

Но час настал, запрет нарушен,Разрушен давний тяжкий сон,Порыву гордому послушенТоржественно-свободный звон.

4 Слепой судьбе противореча,Горит надеждами восток,И праздник радостного веча,Великий праздник, недалек.

Он куплен кровью наших братий,Слезами матерей омыт,И вопль враждующих проклятийЕго победы не смутит.

28 ноября 1904 Константин Бальмонт (1867–1942)

КОЛОКОЛЬНЫЙ ЗВОН

Сонет

Как нежный звук любовных словНа языке полупонятном,Твердит о счастье необъятномДалекий звон колоколов.

В прозрачный час вечерних сновВ саду густом и ароматномЯ полон дум о невозвратном,О светлых днях иных годов.

Но меркнет вечер, догорая,Теснится тьма со всех сторон;И я напрасно возмущен

Мечтой утраченного рая;И в отдаленье замирая,Смолкает колокола звон.

1894

КОЛОКОЛ

Люблю безмерно колокол церковный.И вновь, как тень, войду в холодный храм,Чтоб вновь живой воды не встретить там,И вновь домой пойду походкой ровной.

Но правды есть намек первоосновнойВ дерзанье — с высоты пророчить нам,Что есть другая жизнь, — и я отдамВсе голоса за этот звук верховный.

Гуди своим могучим языком.Зови дрожаньем грозного металлаРазноязычных — эллина и галла.

Буди простор, и говори, как гром.Стократно-миллионным червякомИзваян мир из белого коралла.

1917 Иван Бунин (1870–1953)

* * * Моя печаль теперь спокойна,И с каждым годом все яснейЯ вижу даль, где прежде знойноСинела дымка летних дней…

Так в тишине приморской виллыСлышнее осенью прибой,Подобный голосу Сибиллы,Бесстрастной, мудрой и слепой.

Так на заре в степи широкойСлышнее колокол вдали,Спокойный, вещий и далекийОт мелких горестей земли.

1901 Андрей Белый (1880–1934)

* * * Звон вечерний гудит, уносясьв вышину. Я молчу, я доволен.Светозарные волны, искрясь,зажигают кресты колоколен.

В тучу прячется солнечный диск.Ярко блещет чуть видный остаток.Над сверкнувшим крестом дружный визгбелогрудых счастливых касаток.

Пусть туманна огнистая даль —посмотри, как всё чисто над нами.Пронизал голубую эмальогневеющий пурпур снопами.

О, что значат печали мои!В чистом небе так ясно, так ясно…Белоснежный кусок кисеизагорелся мечтой виннокрасной.

Там касатки кричат, уносясь.Ах, полет их свободен и волен…Светозарные волны, искрясь,озаряют кресты колоколен.

1902 Вячеслав Иванов (1866–1949)

ДОЛИНА-ХРАМ