Повседневная жизнь России под звон колоколов - Владислав Горохов

ИЗ ПОЭМЫ «МЦЫРИ»

Вдруг дальний колокола звонРаздался снова в тишине —И тут все ясно стало мне…О! я узнал его тотчас!Он с детских глаз уже не разСгонял виденья снов живыхПро милых ближних и родных,Про волю дикую степей,Про легких бешеных коней,Про битвы чудные меж скал,Где всех один я побеждал…И слушал я без слез, без сил.Казалось, звон тот выходилИз сердца, — будто кто-нибудьЖелезом ударял мне в грудь.И смутно понял я тогда,Что мне на родину следаНе проложить уж никогда.Иван Козлов (1779–1840)

ВЕЧЕРНИЙ ЗВОН

Т. С. Вдмрв-ойВечерний звон, вечерний звон!Как много дум наводит онО юных днях в краю родном,Где я любил, где отчий дом.И как я, с ним навек простясь,Там слушал звон в последний раз!

Уже не зреть мне светлых днейВесны обманчивой моей!И сколько нет теперь в живыхТогда веселых, молодых!И крепок их могильный сон;Не слышен им вечерний звон.

Лежать и мне в земле сырой!Напев унывный надо мнойВ долине ветер разнесет;Другой певец по ней пройдет.И уж не я, а будет онВ раздумье петь вечерний звон!

1827 Сергей Аксаков (1791–1859)

ВСЕНОЩНАЯ В ДЕРЕВНЕ

Приди ты, немощный,Приди ты, радостный,Звонят ко Всенощной,К молитве благостной.И звон смиряющийВсем в душу просится,Окрест сзывающий,В полях разносится…Лев Мей (1822–1862)

ВЕЧЕВОЙ КОЛОКОЛ

Над рекою, над пенистым Волховом,На широкой Вадимовой площадиЗаунывно гудит-поет колокол.Для чего созывает он Новгород?Не меняют ли снова посадника?Не волнуется ль Чудь непокорная?Не взломились ли шведы иль рыцари?Да не время ли кликнуть охотниковВзять неволей иль волей с ЮгорииСеребро и меха драгоценные?Не пришли ли товары ганзейские,Али снова послы сановитыеОт великого князя московскогоЗа обильною данью приехали?Нет! Уныло гудит-поет колокол…Поет тризну свободе печальную,Поет песню с отчизной прощальную…

«Ты прости, родимый Новгород!Не созывать тебя на вече мне,Не гудеть уж мне по-прежнему:Кто на Бога? Кто на Новгород?Вы простите, храмы Божий,Терема мои дубовые!Я пою для вас в последний раз,Издаю для вас прощальный звон.Налети ты, буря грозная,Вырви ты язык чугунный мой,Ты разбей края мои медные,Чтоб не петь в Москве, далекой мне,Про мое ли горе горькое,Про мою ли участь слезную,Чтоб не тешить песнью грустноюМне царя Ивана в тереме…»

…

Над рекой, над пенистым Волховом,На широкой Вадимовой площади,Заунывно гудит-поет колокол;Волхов плещет, и бьется, и пенитсяО ладьи москвитян острогрудые.А на чистой лазури, в поднебесье,Главы храмов святых, белокаменныхЗолотистыми слезками светятся.

А. К. Толстой (1817–1875)

БЛАГОВЕСТ

Среди дубравыБлестит крестамиХрам пятиглавыйС колоколами.

Их звон призывныйЧерез могилыГудит так дивноИтак уныло!

К себе он тянетНеодолимо,Зовет и манитОн в край родимый,

В край благодатный,Забытый мною, —И непонятнойТомим тоскою,

Молюсь и каюсь я,И плачу снова,И отрекаюсь яОт дела злого;

Далеко странствуяМечтой чудесною,Через пространства яЛечу небесные,

И сердце радостноДрожит и тает,Пока звон благостныйНе замирает…

1840-е годы

ИЗ БАЛЛАДЫ «ВАСИЛИЙ ШИБАНОВ»

Звон медный несется, гудит над Москвой,Царь в смирной одежде трезвонит;Зовет ли обратно он прежний покойИль совесть навеки хоронит?Но часто и мерно он в колокол бьет,И звону внимает московский народ,И молится, полный боязни,Чтоб день миновался без казни.

В ответ властелину гудят терема;Звонит с ним и Вяземский лютый,Звонит всей опрични кромешная тьма,И Васька Грязной, и Малюта,И тут же, гордяся своею красой,С девичьей улыбкой, с змеиной душойЛюбимец звонит Иоаннов,Отверженный Богом Басманов.

Е. Милысеев (1815 — ок. 1840)

КОЛОКОЛ В КРЕМЛЕ

В короткий, мгновенный период свиданьяС Москвой белокаменной, дух веселя,Блуждал я и видел громадные зданья,Всю прелесть и древнюю пышность Кремля:И пояс могучих твердынь величавый,И ряд сокрушительных, метких бойниц,И храмов сияющих жаркие главы,И святость обильных мощами гробниц.

Пленительно сердцу, свежо и прекрасно,При взгляде на эти знамена веков!О, как повествуют они громогласноПро славу и доблести пылких отцов!Как эти кресты своей жаркой игроюВеликих событий являют символ!И как от них дышит святой стариною,И сыплется резко о прошлом глагол.

Но чаще всего я с туманною думой,С безвестною грустью невольно смотрелНа образ возвышенный доли угрюмой,Столь часто достоинству данной в удел.Там видеть любил я, дивясь, великана,Который безмолвно, во сне вековом,Простерт у священной подошвы Ивана,На ложе гранитном, с суровым челом.

Он некогда в тяжком падении ранен,В темнице сырой погружался сто летИ, царственной массою чуден и странен,Был вызван из мрака дивить белый свет…С глубоким клеймом рокового паденья,В позорище миру слепому открыт,Увенчан блестящим символом спасенья,Крестом лучезарным, он гордо стоит.

И люди приходят толпой к великану,Посудят про тяжесть и лета его,Посмотрят на дивную, тяжкую рану, —И в сторону с шумом идут от него.Их взоры, желанья, мечты — близоруки,Одно любопытство к нему их ведет,И им непонятны глубокие звуки,Которых волну он таинственно льет…

Аполлон Григорьев (1822–1864)

* * *

Когда колокола торжественно звучатИль ухо чуткое услышит звон их дальний,Невольно думою печальною объят,Как будто песни погребальной,Веселым звукам их внимаю грустно я,И тайным ропотом полна душа моя.

Преданье ль темное тайник взволнует груди,Иль точно в звуках тех таится звук иной,Но, мнится, колокол я слышу вечевой,Разбитый, может быть, на тысячи орудий,Властям когда-то роковой.

Да, умер он, давно замолк язык народа,Склонившего главу под тяжкий царский кнут;Но встанет грозный день, но воззовет свободаИ камни вопли издадут,И расточенный прах и кости исполинаСовокупит опять дух божий воедино.

И звучным голосом он снова загудит,И в оный судный день, в расплаты час кровавый,В нем новгородская душа заговоритМосковской речью величавой…И весело тогда на башнях и стенахНародной вольности завеет красный стяг…

1 марта 1846. Москва Алексей Хомяков (1804–1860)

КРЕМЛЕВСКАЯ ЗАУТРЕНЯ НА ПАСХУ

В безмолвии, под ризою ночною,Москва ждала, и час святой настал:И мощный звон промчался над землею,И воздух весь, гудя, затрепетал.Певучие серебряные громыСказали весть святого торжества,И, слыша глас, ее душе знакомый,Подвиглася великая Москва.Все тот же он: ни нашего волненья,Ни мелочно-торжественных заботНе знает он, и вестник искупленья,Он с высоты нам песнь одну поет, —Победы песнь, песнь конченного плена!Мы слушаем; но как внимаем мы?Сгибаются ль упрямые колена?Смиряются ль кичливые умы?Откроем ли радушные объятьяДля страждущих, для меньшей братьи всей?Хоть вспомним ли, что это слово — братья,Всех слов земных дороже и святей?1849 Александр Полежаев (1804–1838)

ИВАН ВЕЛИКИЙ