Битва при Креси. История Столетней войны с 1337 по 1360 год - Альфред Бёрн

Если это предположение и есть правда, то оно свидетельствует: не зря французские летописцы и историки называли Эдуарда проницательным дипломатом как при дворе, так и на поле битвы.

* * *

Французские делегаты 27 апреля достигли Шартра[167]. Король находился в Сури, в 5 милях к востоку от этого города, и назначил для переговоров деревушку Бретиньи – между деревней, где он пребывал, и городом.

1 мая 1360 года историческая конференция начала свою работу; присутствовали 16 французских и 22 английских делегата. На наш взгляд, полезно перечислить имена главных представителей на конференции. Глава англичан – герцог Ланкастер; ему помогали графы Нортхемптон, Уорвик, Солсбери, Стаффорд, сэр Реджиналд Кобхэм, сэр Джон Чандос, сэр Фрэнк Холл (прославившийся при Обероше), Капталь де Бюш и, естественно, сэр Уолтер Мэнни. Французские делегаты, наверно, с превеликим любопытством смотрели на этих людей, чьи имена знал, пожалуй, каждый француз.

Французов возглавлял, скорее всего, священник епископ Бове; многие делегаты тоже были представителями церкви; представлены и гражданские жители. О том, что обсуждалось, мы, к сожалению, не имеем ни одного письменного источника; главные вопросы согласованы, видимо, очень быстро – понадобилось всего два дня. Это подтверждает мою гипотезу, что они решены уже в ходе двух предыдущих конференций, хотя и коротких. Условия мира в Бретиньи несколько менее тяжелы для Франции по сравнению с условиями Первого лондонского договора. К английским территориям на континенте прибавляется графство Руэрг (размером с английское графство Кент). Выкуп за короля Иоанна уменьшен на четверть, вероятно, потому, что Эдуард признал – страна не в состоянии выплатить первоначальную сумму, особенно теперь, когда доходы от Руэрга потеряны для Франции.

Таким образом, Эдуард, подписав Первый договор, который он рассматривал как «благородный мир»[168], и заключив на основе его мир в Бретиньи, мог сказать, что он сдержал свое слово не покидать Францию, пока не заключит достойный его мир.

Следующие пять дней посвящены прорабатыванию и составлению многочисленных и сложных деталей – еще один пример быстрой работы. Смысл этих деталей относится к теме этой книги; отметим лишь, что составлены они каждой из сторон с большой осторожностью, чтобы свести до минимума споры и конфликты, которые могли возникнуть в результате различных интерпретаций.

Главный результат мира – старый английский доминион Аквитания возвратился под корону Англии, но с тем существенным различием, что на сей раз французский король больше не являлся ее сюзереном и навечно отказывался претендовать на то. Таким образом, основной пункт разногласий между двумя странами, касавшийся присяги английского короля за свои французские владения, отпадал. С этого момента между двумя странами устанавливается постоянный мир. Эдуард отказывается от притязаний на французский трон, а Иоанн освобождается за огромный выкуп. Кале и Понтье уступлены Англии[169].

Карта 18. Франция после подписания мирного договора в Бретиньи, 1360 г.

Большое значение отводилось клятве и подписанию мира[170]. Король Иоанн в плену и не может его подписать, а значит, и Эдуард, – мир в Бретиньи должны подписать французский регент и принц Уэльский.

Оставив графа Уорвика защитником в Нормандии, а герцога Ланкастера во главе армии, с поручением привести ее домой через Кале, король в сопровождении сыновей сразу отправился домой. Сев на корабль 28 мая в Онфлере, он в тот же день высадился в Рю; не теряя ни мгновения, сел на лошадь и помчался в Лондон. Так он достиг Вестминстера на следующее утро, в 9 часов, немного более чем через двадцать четыре часа после отъезда из Франции; встретил и обнял Иоанна Валуа, воскликнув: «Вы и я должны благодарить Бога за хорошее соглашение!» Эдуард подружился с Иоанном, и, пока оба короля живы, едва ли что-то могло снова ввергнуть их страны в войну.

Обе страны теперь спокойно вздохнули. В церквах пели «Те Deum»: корни антагонизма и разногласий уничтожены, семена мира между двумя великими странами посеяны. В небе сияло голубое небо, но вдалеке заметно небольшое облако[171].

Приложение

ЧИСЛЕННОСТЬ АРМИИ ЭДУАРДА III

Все летописцы соглашаются, что английская армия весьма внушительна по размеру. Возможно, это подтверждается и тем фактом, что на этот раз Эдуард решил раз и навсегда покончить с войной. Виллани говорит о численности английской армии 100 тысяч, – истинного числа он не знал, но хотел показать, что армия очень велика. Лебель, писавший ненамного позже событий, дал определенные цифры для двух отрядов, – эти сведения послужат нам отправными точками в исчислении (пусть он их, скорее всего, преувеличил). Общее количество солдат в отрядах короля и принца 18 500. Фруассар указывает ту же цифру в своем первом издании, но в Амьенском и сокращенном изданиях урезает ее на 2500, приведя численность армии 16 тысяч. Эта цифра не включает отряд герцога Ланкастера, поэтому общая численность английской армии не может быть меньше 20 тысяч.

Дофин в письме, датированном 11 октября, заявляет, что в тот момент 12 тысяч солдат высадились в Кале. Но это нам не помогает, – мы не знаем, какая часть армии высадилась и обладал ли дофин точными данными. Однако, если отряды Ланкастера и Черного принца к тому времени высажены, то общее количество 20 тысяч человек недалеко от истины.

В названных цифрах не учтены иностранные добровольцы, в конечном счете совершавшие марш под английскими знаменами. Найтон заявляет, что Уолтер Мэнни собрал 1500 из них в Кале; мы не знаем, однако, сколько из них приняли условия короля, то есть им не стоило ожидать платы и следовало рассчитывать только на добычу. Стало быть, число их, вероятно, незначительно.

Король не беспокоился об их присутствии, – этот факт придает правдивость его заявлению, что у него достаточно большая армия для его цели.

Все, вместе взятое, говорит о том, что армия, по крайней мере по численности, равна той, что воевала при Креси, и значительно превосходила ее по количеству некомбатантов – их, должно быть, несколько тысяч. Следовательно, численность людей, вооруженных и невооруженных, которые отправились из Кале в последнюю экспедицию Эдуарда III, возможно, превышало 20 тысяч.

Согласно «Феодере» Римера, в Англии и Уэльсе набрано 3474 пехотинца, но в этом источнике не исключена ошибка. Рамсей, однако, предполагает, что эта цифра верна, и на основании ее вычисляет общее количество армии – 6 тысяч. Даже в этом случае он не принимает во внимание иностранных солдат, или английские войска, находящиеся уже в Кале или других частях Франции.

Кроме того, вероятно, что «знаменитая компания» сэра Роберта Ноллиса, приблизительно 3 тысячи человек, присоединилась к войскам в центре Франции, где до того действовала. Делашенель заявляет что цифра 20 тысяч, «вероятно, завышена». Фердинанд Лот, еще один апостол школы по занижению численности, следует за Рамсеем.

СТРАТЕГИЯ ЭДУАРДА III

На протяжении кампании стратегия английского короля постоянно менялась. Вначале он собирал союзников, но вскоре понял, что доверять им нельзя. Тогда он решил возобновить свои действия на внешних линиях, что можно было осуществлять, господствуя на море.

Но отсутствие связи между его армиями привело к столь многим ошибкам, – а тут еще нет уверенности в союзниках, – что он решился вернуться к прежней стратегии – концентрации сил. В конечном счете новая военная политика английского короля оказалась удачной и обеспечила ему полную победу.

Послесловие

В предисловии (возможно, оно пропущено многими читателями) сказано, что главная особенность войны Креси – личность Эдуарда III, центральной фигуры войны. Вокруг этого выдающегося человека все события Столетней войны вращались подобно танцовщицам вокруг майского дерева[172] или сходились на нем как на магните. Что войну удалось выиграть – это почти полностью заслуга одного человека – английского короля. Короли, правители и генералы Франции приходили и уходили, пока длилась война, но не английский командующий. Двадцать два года – столько же, сколько длились Наполеоновские войны, – война Эдуарда преследовала одну главную цель: освобождение английской короны от вассалитета по отношению к Франции и тем самым завершение многовекового конфликта.

Не меняется командующий – не меняются и главные его подчиненные. Таким образом, эту войну характеризует еще и та уникальная особенность, что на всем ее протяжении под английскими знаменами сражались одни и те же командиры. В свою первую кампанию Эдуард взял с собой Генриха Дерби, Уорвика, Нортхемптона, Суффолка, Реджиналда Кобхэма, Уолтера Мэнни и молодого сэра Джона Чандоса. В свою последнюю кампанию, двадцать один год спустя, – тех же подчиненных, из новых появились лишь принц Уэльский и лорд Бургерш. Король, бесспорно, в высокой степени обладал талантом отбора лидеров; весьма замечательно, что, в отличие от маршалов Наполеона, генералы Эдуарда не ссорились и не враждовали между собой; у нас нет ни одного свидетельства личной вражды или ревности между ними: все слиты в настоящую «команду братьев», объединившихся для службы своему господину и королю. Именно этой спаянностью высшего английского командования и объясняются многие и многие английские победы. Подобного мне больше не встречалось в военной истории.