Поцелуй змея (ЛП) - Харрисон Теа

Рун вспомнил о той, своей, Карлинг, оставшейся без защиты в номере отеля. Время утекало и для нее тоже.

— Мне нужно идти, — сказал он коротко. — Найди укрытие. Оставайся там. Не спи. Делай все, что в твоих силах, чтобы защитить себя. Для тебя эта ночь особенно опасна.

Она огляделась, быстро, но внимательно, и твердо кивнула.

— Я буду осторожна. Все будет в порядке.

Эта юная женщина не была его Карлинг. И даже если бы им двоим была дарована роскошь неограниченного времени вместе, он совершенно не был уверен, что у них нашлись бы хоть какие-то темы для разговора. Но он все равно не смог устоять, накрыл ее нежную щеку ладонью.

— Я буду бережно хранить воспоминание о встрече с такой тобой, — сказал он, и поцеловал ее.

Карлинг стояла, не дыша, сконцентрировав все свои чувства на прикосновении его уст, таком жадном и одновременно нежном, наполненном сиянием его Силы. Никто никогда не касался ее подобным образом. И теперь она точно знала, что ни за что не позволит этому старому жалкому царьку целовать ее в губы. Но потом Рун отпустил Карлинг, поднял с земли свое оружие, и ей оставалось только смотреть, как он повернулся и исчез из вида.

Просто растворился, словно сон. Или видение, вызванное заклинанием.

Она коснулась пальцами своих губ. Все еще чувствовала покалывание, хотя Рун уже ушел.

Ты должна выжить, или я умру, сказал он. А этого она никак не могла допустить, по крайней мере, с тем, кто похитил ее душу.

Я тоже буду бережно хранить воспоминание о встрече с тобой, подумала она.

И буду ждать тебя вечно.

***

Карлинг открыла глаза, через распахнутые французские окна спальни увидела богатое, тяжелое золото клонящегося к закату Солнца. Конечно, и утро бывает ярким, чудесным, но оно не идет ни в какое сравнение с пикантностью терпкого вечера, что впитал в себя воспоминания прошедшего дня и несущего их с собой в темноту ночи.

Она села, подобрав колени, опираясь спиной об изголовье кровати. Рун стоял в проеме окна, взор его был обращен на улицу. Он прислонился широким плечом к косяку, скрестив руки на груди. Его спокойный строгий профиль нес печать странной ранимости, которой она в нем раньше не замечала. Рун стоял гордо, собранно, и был готов к любым новостям, даже плохим. Этот бог в черном одеянии, утверждающий, что он вовсе не бог, прекрасный, златоволосый, сложенный так мощно, что жизненная сила, казалось, искрила вокруг него.

Да, именно в свете уходящего дня он выглядел особенно выигрышно, переливаясь всеми оттенками животворящего пламени. Медь, золото, бронза и жгучий янтарный отсвет этих игривых бессмертных львиных глаз.

Да, она точно помнила, все было именно так, вроде бы в далеком прошлом, но и совсем недавно, там, на острове. Ее душа, вырывающаяся из тела, нетерпеливо стремящаяся к нему.

Чутье подсказывало ей — Рун в курсе, что она вернулась в сознание после очередного эпизода. Так почему же он даже не взглянул на нее?

Она снова посмотрела в окно, задумалась. Молчание веков своей тяжестью легло между ними.

Я вспомню тебя, очень скоро, на реке в Адриэле. И когда это случится, ты станешь для меня всем. Тот, кем я стал теперь, тот мужчина, что стоит сейчас перед тобой — я буду ждать тебя вечно.

И хотя она не была в курсе деталей, Карлинг знала, что если Веры решали создать пару, они делали это один раз на всю жизнь. Драгос, лорд Веров, недавно обрел свою суженую. Тьяго, Вер-буревестник, командующий Веров, соединился с Королевой Темных Фейри Ниниэн. Это ли имел в виду Рун? Неужели ей так повезло? А он оказался настолько невезуч?

Она выпрямила спину, сделала вдох и произнесла:

— Ты не изменил меня в этот раз.

Рун лишь резко дернул головой в сторону, как от удара, но помимо этого ни одного движения, он так и не посмотрел на нее.

— Однажды ночью я создавала заклинание, и у меня было видение, я встретила тебя. Во всяком случае, мне так показалось. — Сказала она. — Я помню, что ты предупреждал меня, просил быть осторожней. И тогда я изучила защитные заклинания, и всегда ставила магические щиты, когда ложилась спать. Я была очень осторожна.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Зачем ты говоришь мне об этом? — холодно поинтересовался Рун.

Карлинг оглядела свой забавный, несколько, игривый наряд, аккуратно разгладила складки на шелковом топе. Затем продолжила ровным голосом:

— Пытаюсь сравнить то, что произошло, с тем, что могло измениться. Помню, как я дала согласие, чтобы ты вернулся в прошлое и предупредил меня, и помню, как взяла на себя ответственность за последствия. Кажется, нам очень повезло. Мы смогли изменить то, что нужно изменить, а все остальное осталось прежним.

Она нисколько не лукавила. И не стала бы ему лгать. За долгие годы своей жизни Рун хорошо научился улавливать ложь, к тому же, он заслуживал большего, она бы не стала ему лгать. И хотя слова доносили ему только малую часть правды, ее душа шептала куда более глубокую и выстраданную истину.

Волна восторга схлынула спустя несколько ночей, и нутро сдавили сомнения. Она никак не могла поверить, что он имел в виду именно то, что, как ей показалось, он сказал. Наверняка просто что-то не то расслышала или неправильно поняла. Шли годы, постепенно превращаясь в века, и она все более склонялась к позиции «поживем-увидим», не получая более знаков или подтверждений. Карлинг не могла поставить всю свою жизнь на паузу из-за единственного вызванного чарами видения, и неважно, насколько ярким и убедительным оно было.

Но никогда она не забывала пламя его поцелуя. Никогда не позволяла своему жалкому подобию мужа целовать ее губы, впрочем, и ни один из ее любовников не удостоился этой чести. А их было не так уж и много, учитывая, какую долгую жизнь она прожила.

Карлинг бросила поиски после нескольких попыток, весьма многообещающих. Ее «попытки» либо засыпали сразу после секса, либо просто исчезали, и все это выглядело так примитивно и уныло, что уж лучше выйти на Солнце без защиты, чем завести еще хоть одну такую же бессмысленную и скучную интрижку.

И вот сейчас, глядя на его силуэт в пол оборота, Карлинг мысленно обратилась к нему: «Сегодня в лобби я влюбилась в тебя. И все, о чем ты когда-то мне говорил, сбылось. Но столько времени минуло. Так много времени… Приходило бесконечное «завтра», и снова «завтра», и еще, и еще. И вот уже фараоны перестали существовать, боги давно сменились, и все, что я когда-то знала, обратилось в руины или просто растворилось во времени. Мы слишком поздно встретились.

Ты должна жить, или я умру.

Теперь же умираю я, а ты не можешь соединиться со мной и надеяться выжить. Что за Гордиев узел мы связали из своих жизней».

И, как еще давным-давно догадался Александр Великий, единственный способ развязать такой узел — просто разрубить его. Карлинг сидела, разглядывая простыни.

— Что ж, давай подытожим, — сказала она, жестко контролируя свой голос. — Благодаря твоей помощи всего за несколько дней я узнала такое невообразимое количество информации о своем состоянии, какого не смогла собрать за прошедшие два столетия. И когда доктор Телемар прибудет сюда помогать мне, я рассчитываю узнать еще больше. Я задолжала тебе огромную благодарность.

Он повернулся, посмотрел на нее. Карлинг почти физически ощутила это движение, массивная фигура в черном где-то на краю ее зрения. Накрытая ладонью рука до боли сжала простынь в кулаке.

— Но мы оба понимаем, что больше нельзя рисковать, пользуясь этими странными провалами во времени, — продолжила Карлинг. — Они опасны для нас обоих, и Бог знает, что еще мы изменили в остальном мире.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

А еще она знала, что отныне не может доверять молодой себе, если произойдет еще одна встреча. Если эта юная Карлинг снова увидит Руна, то более не станет сдерживать своего ликования, да и зачем, ведь ей не известна ни одна причина, по которой стоило бы этого делать.

— Рун, пришла пора отступить. Ты и так достаточно мне помог. Ты совершенно точно сделал гораздо больше, чем я надеялась получить от тебя. Теперь я хочу, чтобы ты вернулся к своей жизни.