Лань в чаще. Книга 1: Оружие Скальда - Елизавета Дворецкая

Со стороны моря вдруг стали долетать глухие удары железа по дереву. Бергвид мгновенно оказался на ногах – Ингитора даже не успела заметить, как он вскочил, его нечеловеческие силы взыграли снова.

– Идем! – Он рывком поднял Ингитору с бревна. – Идем, я покажу тебе, как я расправляюсь с моими врагами!

Он устремился к мысу, и Ингитора почти бежала за ним, не поспевая за быстрым широким шагом морского конунга. Много лет она слушала пугающие рассказы о Черной Шкуре, в мыслях помещая его где-то между злодеем конунгом Атли и тем мертвецом Гламом, который проклял Греттира Могучего страхом темноты. И вот он перед ней: это казалось дурным сном, но Ингитора не могла определить, когда же начался этот сон. Когда морские великанши играли «Бергбуром» и бросили его на камни? Когда она смотрела на пасущихся быков Ньёрда? Когда отплывала от Корабельного мыса, сопровождаемая плачем Этелахан и ее пророчеством: «Ты не вернешься»? Или еще раньше? Когда?

Бергвид притащил ее на мыс и остановился. Перед взором открывался широкий морской простор и те черные камни, похожие на любопытных морских чудовищ, высунувших головы из воды. «Бергбур» являл собой жалкое зрелище. Люди Бергвида сняли с него все, представлявшее хоть какую-то ценность, от паруса до резных заслонок на отверстия для весел. Теперь два человека, стоя на носу, с двух сторон рубили топорами передний штевень. Мертвых хирдманов просто сбрасывали в воду. В этих телах уже нелегко было узнать тех живых людей, с которыми она каждый вечер сидела у огня и каждое утро пускалась в плавание снова, но Ингитора знала, что это они, и слезы выступили у нее на глазах при виде их жалкого погребения. Не вернуть больше увлеченных и дерзких охотников на морского быка, нет больше Ормкеля, такого колючего, неприветливого, хвастливого и бесстрашного. Хьерт, Эвар, Фроди Рысий Глаз, Колль Красный, и даже все те, кого Ингитора не успела запомнить по имени, в воспоминаниях вызывали в ней горячее дружеское чувство, и было жаль их до боли!

А Бергвид остановился на берегу и скрестил руки на груди. Он смотрел на «Бергбура», и на лице его отражалось горделивое, отчасти лихорадочное торжество, словно этого зрелища он ждал всю жизнь. Он наслаждался видом разграбленного и разбитого корабля, а Ингитора смотрела на него и думала, как же он жалок при всей своей грозной силе: лицо его казалось изможденным, он выглядел много старше своих тридцати трех или тридцати четырех лет. Кожа плотно обтягивала его нос, лоб и скулы, на висках виднелись впадины, и щеки, поросшие черной бородой, тоже были впалыми. Его сжигал неумолимый внутренний огонь, приносящий гибель другим, но и ему самому не обещающий ничего хорошего. Раньше Ингитора считала его просто самым крупным и знаменитым из морских конунгов, которые водятся во всех семи морях, грабя корабли или плохо защищенные прибрежные жилища. Но здесь все иначе: не только и не столько добыча ему нужна. Им владела иная цель, и цель эта – месть. Ингитора и раньше слышала, что он мстит фьяллям и почему-то слэттам за разорение Квиттинга, но не думала, что это так серьезно. Удовольствие от вида гибнущего «Бергбура» значило для него больше, чем захваченная добыча.

– Посмотри! – Вдруг он обернулся к ней, обхватил ее за плечи и подтолкнул к краю обрыва. У Ингиторы мелькнула паническая мысль, что он хочет сбросить ее в воду, но Бергвид держал ее крепко. Он просто хотел получше показать ей корабль. – Посмотри! Так бывает со всяким кораблем, кто придет сюда! Со всяким «Вороном» и со всяким «Драконом» из тех стай, что погубили моего отца! Каждый из них лишается людей и головы! Этих голов у меня уже сотни! Я посвящаю их Тюру и Ньёрду! Я все их покажу тебе!

Ингитора поняла, зачем «Бергбуру» рубят штевень – видно, Бергвид хочет сохранить резную голову на память о победе. Уже сотни!

– А хочешь, я дам тебе корабль и дружину? – Бергвид порывисто повернул ее к себе, железными руками сжимая ее плечи. Как видно, ему нужно было держаться за собеседника, чтобы не потерять его в бешеном потоке своих мыслей, но соизмерять усилие и в голову не приходило. – У меня много людей! Я дам тебе корабль и дружину, и ты сама сможешь сразиться с Торвардом, сыном Тролля! Хочешь?

Ингитора жмурилась и отворачивала голову, чтобы не видеть перед своим лицом этих бешеных глаз, не ощущать на щеках этого дыхания. Все плыло, сознание мутилось – казалось, еще немного, и безумие этого человека захватит и ее.

– Дружину повел бы сын моего отца, если бы он у него был! – еле выговорила она, когда он перестал ее трясти. – А моя сила – это не сила оружия, она другая. И моя месть будет другой.

Говоря это, она уже сама себе не верила: мысль о мести для нее теперь неразрывно связывалась с образом Бергвида и потому казалась отвратительной.

– Теперь мы с тобой будем мстить ему вместе, – с мрачной решимостью сказал он. – Ты будешь складывать стихи, чтобы уничтожить его, и для меня, чтобы дать еще больше силы и удачи моей мести!

«И не подумаю!» – пылко воскликнула Ингитора, но только мысленно. Делать что-то совместно с Бергвидом было невозможно, даже если раньше она сама стремилась к тому же.

– А если нет, то я принесу и тебя в жертву моей матери, – глухо и убежденно добавил он.

Это была не угроза. Он видел не человека, а просто орудие мести, которое можно использовать так или иначе, но из живого или мертвого все-таки извлечь пользу для себя, еще в этом мире, или для своей матери, давно уже живущей в темных селениях Хель.

«Лучше так», – опять-таки мысленно согласилась Ингитора.

– Я вижу, ты взял хорошую добычу! – вдруг воскликнул поблизости женский голос. – Но это еще не все!

Обернувшись на голос, Ингитора вскрикнула и попятилась. В десятке шагов от них, на опушке леса, стоял под елью огромный лохматый волк, настоящее чудовище, по размерам немногим меньше лошади. На спине его сидела маленькая женщина с густой гривой тускло-рыжих волос. Глаза ее казались огромными и горели бледно-желтым огнем. И взгляд этих глаз наполнил Ингитору таким острым, холодным ужасом, которого она еще не испытывала. Из них смотрел чужой, нечеловеческий мир: так могли бы смотреть гранитные валуны или старые ели, если бы боги вдруг дали им глаза. В мелких чертах этого странного лица не отражалось души – их оживлял лишь дух влажной земли, согревало лишь то тепло, какое источает нагретый солнцем камень. Эти два существа, женщина и ее верховой волк, были гостями издалека – можно сказать, что с того света, с изнанки леса, где под кровом влажных палых листьев идет своя, тайная жизнь.

– Что ты застыл, Бергвид сын Стюрмира! – продолжала ведьма, ибо даже Ингитора, ничего о ней не знавшая, мгновенно поняла, что никем другим и не может быть эта страшная всадница. – Ты не ждал меня увидеть?

Тронув коленями волчьи бока, ведьма подъехала поближе. Ингиторе захотелось отодвинуться, но она не смела пошевелиться. У нее захватило дух, сам воздух возле моря наполнился кисловатой болотной сыростью. Сразу стало холодно.

– Дагейда! – сказал наконец Бергвид. Голос его звучал по-новому; бросив на него короткий взгляд, Ингитора поняла, что и он, морской конунг, которого боятся все двенадцать племен, сам боится этой маленькой рыжеволосой ведьмы. – Зачем ты пришла?

– Как всегда – чтобы помочь тебе, мой конунг! – ответила Дагейда. – Ты взял только один корабль. Но тут неподалеку есть еще! Там за Лисьим мысом стоял корабль, принадлежащий фьяллям! Но он уже отошел, пока ты тут наслаждался приятной беседой! А ведь ты мог бы очистить и его, как очистил этот! Ведь ты поклялся, что ни один корабль фьяллей и слэттов, разоривших землю твоего племени, не пройдет спокойно мимо Квиттинга. А клятвы нужно исполнять. И не выбрасывай все тела в море. Мой Жадный голоден.

Ведьма хлопнула волка по загривку, и вдруг серый хвост мелькнул меж елями – Всадница Мрака исчезла.

Бергвид вздохнул с облегчением и вытер лоб. Ингиторе тоже стало легче дышать после исчезновения ведьмы. Ее ощущения и предчувствия подтвердились: мир злобных духов держал Бергвида в оковах, давал ему силы для битв и пожирал его. Знает ли об этом он сам?

А он смотрел на Ингитору с мучительным раздумьем, как будто странная речь всадницы-ведьмы имела к ней какое-то отношение, которое он знал, но не мог вспомнить.

– Конунг, посмотри! – сказал чей-то голос позади них.

И он показался Ингиторе настолько невероятно знакомым, что она позабыла обо всем и поспешно повернулась. И ахнула, прижимая руки к щекам. Встань перед ней сам Эгир со знаменитым пивным котлом в руках,[33] и то она не испытала бы такого потрясения. Скорее она поверила бы, что научилась видеть духов, чем что перед ней стоит он сам – Асвард Зоркий. Это лицо, эта худощавая длинноногая фигура были крепко-накрепко связаны в ее памяти с домом, со всем привычным с детства укладом жизни усадьбы Льюнгвэлир и кругом лиц. И далеки от каменистых берегов Квиттинга, как небо от земли.