Бремя империи - Александр Афанасьев

Основной центр Школы был расположен на окраине Пешавара. Места там испокон веков были дикими, и нередки были случаи, когда разбойники либо похищали подростков, либо семьи продавали подростков в рабство, чтобы ценой жертвы одного прокормить остальных. В Пешаваре располагался крупный и почти не скрываемый рынок рабов[126] – там-то добрый доктор Хейг и брал биоматериал для своих опытов.

В настоящее время Школа уже работала на полную мощность, выпуская примерно сто шахидов в год – все они находили применение на территории Российской империи. Можно было бы и расшириться – но тогда Школа становилась слишком заметной, страдала безопасность. Сто в год пока хватало, хотя для этой операции пришлось взять воспитанников, не прошедших полный курс «послушания». Именно поэтому здесь с ними была Мария – едва ли не самый опытный сотрудник Школы, чьей задачей было проконтролировать состояние шахидов до момента их использования. Это тоже был серьезный риск – отправлять человека, столь много знающего о Школе и ее основателях, на территорию России – но без этого было нельзя.

Сейчас Мария не мигая смотрела прямо в глаза одурманенного наркотиками мальчишки-шахида, привезенного из Афганистана.

– Аль-Ваджид, ты слышишь меня? – низким, грудным, специально отработанным голосом спросила она.

– Да, слышу… – отозвался тот, кого назвали аль-Ваджидом.

– Ты видишь джаннат[127], что уготовлен тебе?

– Да, вижу, светлейшая.

– Повторяй за мной… – Мария слегка убавила музыку и заговорила по-арабски медленно и отчетливо, ритмично и плавно, словно метроном, раскачиваясь из стороны в сторону.

«Я уготовил для праведников то, что глаза никогда не видели, уши никогда не слышали, а сознание человеческое себе такого и представить не сможет. Обрадуй верующих и совершающих благие дела тем, что им райские сады, под которыми текут реки. Сколь бы ни давали им плодов из райских садов, они удивляются очередным: «Это вроде бы то же, что было ранее, дают им похожие». У них там вторая половина, причем абсолютно чистые. Они там пребудут вечно».

Шахид повторял напеваемые Марией слова, слово в слово, не отрывая взгляда от ее расширившихся, черных как смоль зрачков.

– Тебя ждет джаннат, аль-Ваджид, где ты будешь пить райское вино, которое не опьянит тебя, где ты будешь одет в зеленый шелк, атлас, парчу и золото и возлежать на коврах с зелеными подушками в шатре, сделанном из яхонта, жемчуга и других камней.

– Меня ждет джаннат, где я буду пить райское вино, которое не опьянит меня, где я буду одет в зеленый шелк, атлас, парчу и золото и возлежать на коврах с зелеными подушками в шатре, сделанном из яхонта, жемчуга и других камней.

– В том месте тебя будут ждать семьдесят две гурии, в чьих объятьях ты познаешь истинное блаженство.

– В том месте меня будут ждать семьдесят две гурии, в чьих объятьях я познаю истинное блаженство.

– Ты должен совершить то, ради чего сошел в этот мир, аль-Ваджид, ты своей рукой должен исполнить свою волю[128]. Мир находится под пятой кяфиров, и никто, кроме тебя, это не изменит…

– Я совершу то, что должен совершить. Кяфиры будут умирать страшной смертью…

– Да, ты сделаешь это… Я нахожусь рядом с тобой и уже чувствую исходящий от тебя запах мускуса[129]. Да свершится наказание неверным, иншалла!

– Иншалла…

Великобритания, Лондон

Сент-Джеймс сквер

Клуб офицеров армии и флота

29 июня 1992 года

Понятие «британский джентльмен» было одним из тех бесспорных культурных завоеваний, которыми Британия может гордиться по праву, возможно, даже больше, чем завоеваниями территориальными. Годами взращивая и культивируя это понятие «британский джентльмен», британцы добились того, что это слово стало почти синонимом слова «интересный и достойный мужчина». Таких синонимов было – раз два и обчелся, одним из них было «русский офицер» – но британское «настоящий британский джентльмен» властвовало над умами большинства мужчин, живущих на нашей грешной земле. Это был своего рода идеал, который британцам дается от рождения, а остальные должны к нему тянуться, долго и тщательно работая над собой. И тянулись, работали.

Для того чтобы стать настоящим «британским джентльменом», нужно было перенять множество малопонятных всем, кроме британцев, традиций. Одной из них, наряду с «файф-о-клоком», газоном, который надо триста лет подряд стричь, и дикими скачками по пересеченной местности за лисой, были клубы. Если американцы отдыхали в ресторанах, русские – в трактирах и «заведениях» – то для британского мужчины вторым домом был клуб.

Был даже придуман расхожий анекдот, базирующийся на истории Робинзона Крузо и Пятницы. Когда Робинзона Крузо нашли на необитаемом острове, то увидели не одну, а целых три хижины. Спросили – зачем же три? И Робинзон Крузо недолго думая гордо ответил: первая – это мой дом, вторая – это клуб, в который я хожу, а третья – это клуб, который я игнорирую. Вот так – ни больше ни меньше.

Клуб для британского мужчины, не обязательно аристократа, был больше, чем просто местом для праздного времяпрепровождения. Это место, где можно отдохнуть телом и душой, место, где вокруг – одни свои, одни единомышленники, место, где ты можешь быть сам собой. Исключение из клуба – это позор, нередко заканчивающийся самоубийством, это изгнание из общества. Средний британский мужчина пребывал в клубах не меньше двух часов в день.

В одной британской столице было более сотни клубов, каждый мог выбрать себе клуб по душе – но особо престижными были несколько. К таким относились Королевский клуб «Реформа», Клуб путешественников (для того, чтобы в него вступить, нужно было совершить путешествие не меньше чем на пятьсот миль от Лондона в любую сторону), Королевский автомобильный клуб, Клуб искусств и Клуб офицеров армии и флота, с любовью прозванный своими завсегдатаями «старым ковром». Были еще разные клубы – но наиболее престижным считалось членство именно в этих.

Из них выделялся Клуб офицеров армии и флота, объединявший в себе наиболее достойных представителей британской нации, что пошли на службу Ее Величеству. Располагался по адресу: Пэл-Мэлл, 36–39, на углу знаменитой площади Сент-Джеймс сквер, основан он был в 1838 году и находился сейчас под патронатом британского монарха. В пятидесятые годы, когда старое, с колоннами здание клуба обветшало вконец, его перестроили, заодно и расширили. Когда же строительные леса убрали, завсегдатаи клуба пришли в ужас – вместо привычных им колонн перед ними предстало обычное, с поблескивающими витражными стеклами офисное здание, каких много в Британии. Президента клуба немедленно сместили – но повторный ремонт затевать уже не стали. А потом и вовсе свыклись с новым видом любимого клуба, ведь внешний вид помещения в клубе не главное. Главное – люди.

В начале двадцатого века в клубе разгорелась острая дискуссия – следует ли принимать в клуб разведчиков. Собственного клуба у них не было, они также служили Британии и монарху и полагали, что это ставит их в один ряд с армейскими и флотскими офицерами. Многие же члены клуба так не полагали – считая, что заносить в клуб грязь и интриги, в которых преуспели рыцари плаща и кинжала, не следует, если надо – пусть основывают новый клуб, да где-нибудь подальше отсюда. Положительное решение прошло только с третьего голосования, причем не без прямого вмешательства Его Величества. Но теперь британские разведчики так же гордо переступали порог «старого ковра», как и военные.

Глава британской разведки сэр Колин похлопал по плечу водителя бронированного «Даймлера», как только тот свернул на Пэл-Мэлл. Движение было просто адское, припарковаться, конечно же, было негде – и поэтому пришлось выходить со второго ряда, на несколько секунд остановив машину. Накрывшись только что прочитанной газетой – в Лондоне, как и большую часть года, моросил дождь, сэр Колин проскочил между капотами припаркованных у тротуара машин, перебежал тротуар и, досадуя за промоченные за время столь короткого путешествия ботинки, нырнул в гостеприимно открытую дверь клуба.

Дородный швейцар – не следовало обманываться его внешностью, это был бывший боец САС – двинулся навстречу гостю, готовый принять промокший плащ. Никаких членских карточек показывать было не нужно – швейцар знал членов клуба в лицо.

– Спасибо, Джеймс. – Сэр Колин вместе с намокшим тяжелым плащом сунул швейцару полгинеи, здесь это не поощрялось, но сэр Колин находил способ передать деньги незаметно, на то он и разведчик. – Сэр Энтони здесь?

– Прибыл полчаса назад, сэр… Третий этаж.

Вот и хорошо…

– Если меня кто будет спрашивать, Джеймс, – ты меня не видел.

– Всенепременно, сэр…

Сэр Энтони Браун прибыл первым и занял одну из небольших комнат на третьем этаже, чьим бесспорным достоинством в этот сырой и промозглый день был дровяной камин и бар с коньяком и виски. Прибыв первым, сэр Энтони уже обустроился – камин весело горел, испуская живительное тепло и потрескивая не совсем просохшими дровами, а сэр Энтони колдовал на приставном столике у бара, смешивая напитки. Сэр Колин подошел почти вплотную к камину, так близко, что рисковал прожечь брюки, и закрыл глаза, наслаждаясь теплом.