На передней линии обороны. Начальник внешней разведки ГДР вспоминает - Вернер Гроссманн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда мы прощаемся, вдруг вспыхивает вспышка фотоаппарата. Откуда объявился фотограф? Ферч его очевидно не заказывал, он вздрогнул и попытался отвернуться. Но это и не человек из мира прессы, в последующем в одной из газет не появляется фото. Кто же собирает здесь доказательства?
До дальнейшей встречи дело не доходит. Генеральный прокурор оказывается быстрее, 17 сентября 1990‐го он издает приказ о моем аресте.
В различных газетах я читаю затем много бреда о встрече. «Танго» пишет, что я якобы получил от Ферча 200 000 немецких марок. Мое опровержение «Танго» тоже печатает. И Кох, который затевал эту встречу тоже, но не узнал от меня о ее содержании, сочиняет в своей книге «Вражеские братья» о встрече 30 августа 1990 года. Правильные лишь дата и место встречи. Я приехал на метро, люди БНД на собственных машинах, меня охраняли 40 человек из разведки, затем один из бывших майоров Главного управления меня на бегу сфотографировал, и я якобы предложил наследство разведки, если БНД возьмет часть руководящих офицеров.
Агенты приходят
Мой разговор с Фолькером Ферчем становится длинной тенью. Летом 1997 года перед дверью моей квартиры по Гревесмюленерштрассе, 18 неожиданно появляются 2 сотрудника БНД: г-жа Вагнер и г-н Дитц и хотят со мной пообщаться. Мы идем в мой маленький кабинет, собственно детскую комнату в 3‐х комнатной квартире. Я должен помочь им демаскировать шпиона, которого они предполагают непосредственно в руководстве БНД. «Мы располагаем достаточно доказательной информацией из Москвы». Человек, которого это касается, раньше работал на Главное управление и был потом принят на связь русскими, во всяком случае, долгое время ведомый ими.
Ага, думаю я, его ты должен бы знать. Все же ни одного еще раскрытого источника в Пуллахе нет, ни одного из разведчиков мы не передавали в Москву. Я подозреваю, что БНД попалось на активные мероприятия русской разведки. Я припоминаю, что в начале 90‐х годов генерал Юрий Дроздов, тогдашний руководитель нелегальной линии советской разведки, распространил что-то подобное в общественности. Итак, кто же подогревает снова старые истории и почему?
Я догадываюсь, кого взяло на заметку БНД и спрашиваю моих гостей об отделе, к которой они относятся. Я так и думал, они работают в 5‐м отделе. А руководитель отдела безопасности Фолькер Ферч. Они напали на след своего собственного начальника! В БНД все резво продолжается и без вмешательства Главного управления разведки. Конечно же, я не высказываю своих мыслей, но мой интерес разбужен.
Когда эти двое приглашают меня и мою жену покушать, мы сразу же соглашаемся. Г-жа Вагнер и г-н Дитц из БНД хотят знать больше. Мы встречаемся 22 августа 1997 года в ресторане «Рейнхард’с» в берлинской Николайфиртель. Еще до того, как нам подают еду, я спрашиваю их прямо, что они хотят от меня узнать. Сегодняшняя русская разведка стояла бы для них на первом месте в списке обрабатываемых служб. Затем следует вопрос: готовы ли вы нам помочь?
Несмотря на то, что я ничего не знаю, я становлюсь принципиальным: «Помогать БНД означает служить ФРГ. И какие же мотивы должны быть у меня после того, как нас, бывших сотрудников Главного управления и наших разведчиков, преследуют, делают изгоями общества и ограничивают социально, чтобы служить этому государству? До сего момента оно всегда только что-то брало от нас и никогда ничего не давало!»
Оба под впечатлением. Только потому, что я еще не хочу заканчивать разговор, я становлюсь любезнее. «Поведение в то время ответственного советской разведки меня сильно разачаровало. От них я больше не получаю никакой информации. Вы действительно думаете, что бывшие партнеры из Москвы рассказывают мне, где и как они действуют в БНД?» Ну хорошо, моя жена и я наслаждаемся едой, и соглашаемся встретиться с людьми из БНД еще раз в сентябре, когда мы будем проводить несколько дней в баварском Бад Бирнбах.
К оговоренному сроку за столом появляется руководитель сектора обоих. В манере держаться, языке и жестах он — настоящий военный, думаю я. И он это уже подтверждает. Раньше он служил в бундесвере. Он тоже сожалеет, что бывшие сотрудники Главного управления разведки не получили ни единого шанса в БНД. Он резко добавляет: «После 1945‐го мы разделались с коричневыми, значит справимся и с красными после 1990‐го». У меня начинается легкая изжога. Несмотря на это, я начинаю принципиальную дискуссию с этим фактом.
В остальном: та же гема, похожие вопросы. Что все это значит? Затем нахальный руководитель сектора спрашивает, хотел бы я еще раз встретиться с господином Ферчем. Это меня воодушевляет, и я соглашаюсь. Они действительно подозревают своего шефа или хотят выработать доказательства: когда я с ним буду говорить? Все это меня значительно забавляет. Таким наивным не может быть никто.
Ни г-жа Дитц и г-н Вагнер, ни руководитель сектора не связываются со мной, чтобы договориться о времени предложенного разговора или чтобы отменить его. В высшей степени непрофессионально. Месяцы спустя я читаю в газетах первые заметки о шпионе в БНД Юрий Дроздов сообщает в своих мемуарах «Нужная работа», что уже в 1972 году в БНД был завербован некто «Д-104 Скорпион». Возбуждение велико. Президент БНД Ханс-Йорг Гайгер освободил от исполняемых обязанностей первого директора в БНД Ферча, который будучи начальником отдела безопасность/контрразведка должен «охотиться» на двойных агентов. Федеральная прокуратура начинает предварительное расследование и распоряжается обследовать сейф подозреваемого с чрезвычайно актуальным материалом. Через 9 месяцев воздух снова чист и Ферч возвращается в свои служебные помещения.
Подозрения не оправдывают себя, сообщает руководство БНД всем сотрудникам в циркулярном письме. Дискуссии прекращаются, президент Гайгер все-таки отправляет старейшего чиновника службы на пенсию. Ведомство Федерального канцлера в конце концов назначает 63‐летнего человека руководителем закрытой школы БНД.
Этой акцией БНД опозорилась донельзя, два сотрудника БНД, г-жа Вагнер и г-н Дитц, которые снова посещают меня в Берлине в ноябре, считают так же как и я. Они извиняются за надменное поведение их между тем переведенного руководителя сектора
