Фантастика, 2004 год - Сборник

Открытое первенство продолжалось неделю. Были разыграны медали в таких упражнениях, как гладкий слюпинг - с места на дистанции 3, 5 и 7 метров, в движении - в беге на 100, 200, 400 и 800 метров, дуэльный слюпинг - одиночный и командный 4 х 4, боевой слюпинг с весом слюпа 2 и 3,6 г… Но вряд ли здесь нужно перечислять всё: любители статистики могут обратиться к специальным сборникам, изданным вскоре после окончания чемпионата, а также к соответствующим сайтам в Сети. Нам сейчас важно отметить главное: во всех без исключения дисциплинах первые места остались за слюперами Континента, и даже Салику Муту досталось лишь серебро; кстати, выступал он всё-таки за Континент, сманить его никому не удалось. Чемпионом же - пока ещё лишь Открытого первенства («Вполне достойного называться и чемпионатом мира», - как писали и говорили тогда почти все журналисты) стал, как и ожидалось, сын великого спортсмена и сам теперь великий спортсмен, Баал Бесс.

Что же касается официального первенства мира, то оно было назначено на весну следующего года, и соответствующая подготовка началась сразу же. Добавим ещё, что во время ОП была создана и Всемирная Федерация Слюпинга, ВФС, и первым президентом её был единогласно избран Тренер Мант.

Что можно истолковать и так: всякое доброе дело несёт в себе и награду за его совершение.

А можно и как-нибудь иначе.

Песах Амнуэль. Все дозволено

Было около трех часов пополудни, и я перечитывал обвинительное заключение, собираясь продиктовать Джемме основные тезисы защиты.

– Шеф, к вам посетительница, - прозвучал голос секретарши по интеркому, и я упустил какую-то мысль, которая могла оказаться важной.

– Кто? - коротко спросил я.

– Ревекка Браун из попечительского совета "Христианских паломников".

Я спросил, идет ли речь о пожертвовании в благотворительный фонд, и если да, то…

– Речь идет о защите убийцы, - ответ оказался настолько неожиданным, что я сказал "пусть войдет" прежде, чем подумал о том, что защищать убийцу - не совсем то, чем я хотел бы заняться.

Ревекка Браун оказалась женщиной лет тридцати, одетой, на мой взгляд, несколько простовато - в строгую прямую, до щиколоток, черную юбку и белую кофточку с отложным воротником. Красотой посетительница тоже не отличалась - во всяком случае, у меня не возникло мысли о том, что я мог бы завязать с женщиной подобного типа какие бы то ни было отношения.

После вежливых приветствий я придал лицу чопорное выражение и предложил в двух словах изложить суть проблемы.

Ревекка Браун села на краешек стула - типичная поза человека, не уверенного в том, что его аргументы произведут впечатление, - и сказала неожиданно приятным звонким, как горный хрусталь, голосом:

– Вы слышали о деле Стивена Бойзена? В газетах о нем пишут вторую неделю.

– Конечно, - кивнул я. - Случай, не предоставляющий защите шансов. К тому же, у Бойзена есть адвокат… Простите, вы ему кем приходитесь?

– Адвокату или Бойзену? - улыбнулась Ревекка Браун, и я вторично подумал о том, как может быть обманчиво первое впечатление. У этой женщины не только голос оказался обворожительным, но и улыбка притягивала, подобно далекой планете, неожиданно появившейся из пустоты космического пространства.

– Бойзену, конечно, - сказал я.

– К счастью, никем, - заявила посетительница. - Я представляю религиозную организацию "Христианские паломники".

– Боюсь, - сказал я с сожалением, - что не смогу вам помочь. Я знаком с этим делом. Бойзен - серийный убийца, это доказано. От защиты он отказался еще на стадии предварительного следствия. В суде ему назначен государственный защитник, поскольку таковы правила. Я его знаю, это мэтр Деббинс.

– Жаль, - сказала посетительница. - Вы упускаете случай помочь силам добра восторжествовать в мире.

– Вы говорите парадоксами, - улыбнулся я. - Защита убийцы - помощь силам добра?

– В данном случае - безусловно.

– У вас есть какие-то аргументы в пользу Бойзена?

– Никаких.

– Тогда я не понимаю…

– Его нельзя подвергать смертной казни. Защита должна добиться пожизненного заключения.

– Понимаю… - протянул я. - Ваша организация выступает против смертной казни и потому…

– Нет, - твердо сказала Ревекка Браун. - Мы не против смертной казни. Бойзен ее заслуживает. Но казнить его нельзя.

– Почему? - спросил я заинтересованно.

– Неважно, - пожала плечами посетительница и впервые после начала нашего разговора подняла на меня свой взгляд.

Вы знаете, конечно, что такое черная дыра? Я тоже слышал, что есть на небе такие звезды. Они поглощают окружающую материю, всасывают ее, но не так, как удав заглатывает кролика, - черная дыра не гипнотизирует, она притягивает жертву, и, надеюсь, вы ощущаете разницу. Взгляд Ревекки Браун обладал бесконечным притяжением, в него невозможно было не погрузиться без надежды когда-нибудь выбраться на свет божий.

Я не помню, что говорил в последовавшие пять или десять минут. Вероятно, мы спорили о том, какой смысл в защите, если Бойзен безжалостно убил четырех человек, в их числе - девушку семнадцати лет. У обвинения было столько улик, что адвокат мог лишь просить о снисхождении. Мне это надо? А зачем это надо организации "Христианские паломники"?

Возможно, мы с госпожой Браун все это обсудили за те минуты, что я плавал и тонул в ее зрачках. Мне не хватало воздуха, шансов выплыть у меня не было, но в конце концов я все-таки выжил, потому что госпожа Браун отвела наконец взгляд и сказала:

– Спасибо, доктор Рознер. Я была уверена, что вы возьметесь за это дело. Давайте поговорим о сумме гонорара.

И мы поговорили о сумме. Должно быть, я еще не вполне пришел в себя, потому что согласился в конце концов на относительно скромное стандартное вознаграждение - наверняка "Христианские паломники" могли заплатить больше, если им по какой-то причине нужно было сохранить Бойзену жизнь.

Когда госпожа Браун ушла, я перечитал текст соглашения и над собственной подписью обнаружил пункт о неразглашении имени клиента. Стандартный пункт, таким обычно бывало требование родственников, не желавших светиться в суде и выставлять под фото- и телекамеры свои не всегда фотогеничные физиономии. Но для чего скрывать себя религиозной организации? И для чего ей, черт побери, защищать негодяя?

Так это началось, и не могу сказать, что я получил большое удовольствие, встретившись утром следующего дня с подзащитным. Войдя в камеру, Бойзен окинул меня взглядом аукционного оценщика, сел на табурет и заявил, что не намерен пользоваться ни моими услугами, ни услугами какого-либо другого адвоката. Защищать себя сам он не намерен также, поскольку абсолютно не виновен в инкриминируемых ему преступлениях.