Блеск клинка - Лоуренс Шуновер

Криспин явно смягчился и пошел на попятную.

— Ну, конечно, я знаю Вилланову, и морская вода содержит кое-какие очищающие субстанции. Любой моряк подтвердит вам это. — Жак с большим трудом удерживался от смеха. Хирург славился среди моряков своим единоличным крестовым походом против всех их домашних снадобий. — На самом деле, — продолжал Криспин, — я в последнее время собирался использовать ее более широко. Но она действует медленно. Когда я вижу рану или болячку, я говорю себе: Криспин, вылечи этого человека немедленно. Выжги всю заразу! Вдохни в него здоровый дух! Срочно верни человека к работе. Никто на «Леди» не болеет долго, поверьте мне, сэр. Даже Илдерим мог бы выжить, мне кажется, если бы меня пригласили на консультацию. К сожалению, я не мог осмотреть его. Меня вызвали к больному в таверну и я узнал о заболевании лоцмана только после его смерти.

Инструмент хирурга остыл; огонь в жаровне затихал, и она сильно воняла.

— Я видел вашего пациента, мастер Криспин, — сказал Жак. — Вам пришлось залезть под стол, чтобы осмотреть его, правда?

— Ты был в таверне, Жак? — Доктор слегка смутился. — Как вы знаете, господин Пьер, в море наблюдается избыток жидкости, а суша напротив оказывает иссушающее действие на организм. Чтобы подготовить себя к переходу из одного основного состояния в другое, я часто пользуюсь для укрепления тела глотком бренди, что помогает мне сохранить организм в равновесии.

— Я вполне верю вам, сэр, — согласно произнес Пьер, — и считаю это весьма полезной предосторожностью.

— Надеюсь, вы не думаете, что я был пьян.

— Ни в коем случае!

— Я пошел туда, чтобы осмотреть пациента…

— Под столом таверны? — спросил Жак.

Криспин одарил Жака таким взглядом, что тот был рад видеть инструмент для прижигания уже остывшим.

— Врач должен посещать любые места. Это было как раз в то время, когда скончался бедный Илдерим. Все его силы ушли в селезенку, и она разорвалась. Об этом сказал всем Вилланова, и я разделяю его профессиональное мнение.

Пьеру хотелось знать, господин де Вилленев неумело выполнил инъекцию и убил человека, или кто-то просил его сохранить в секрете подлинную причину смерти Илдерима, или Криспин знал, что турок наелся опиума, и имел свои причины скрывать это.

— Я слышал, что он был хорошим лоцманом, — небрежно заметил Пьер.

— Лучше его не было. Я видел, как он сам встал у румпеля, когда рулевой слишком медлительно выполнял его указания. Это случилось у Капариуса, во многих неделях плавания отсюда.

— Должно быть, Илдерима очень недолюбливали, если он так важничал, — сказал Пьер.

— Да, недолюбливали, это точно. Но он был одиноким человеком, мало общался с моряками и не играл с ними в кости. Даже я был мало знаком с ним, а ведь его положение позволяло ему пользоваться моими услугами брадобрея. Вам часто приходится бриться, сэр?

Пьер отказался от помощи в одной профессиональной области. Было бы невежливо отказаться от услуг в другой области.

— Моя борода растет очень медленно, — сказал он. — Я буду рад обратиться к вам, когда щетина вырастет, но это может занять несколько недель.

— О, я понимаю. Такие особенности часто сопровождают застарелые болячки на ногах. Какой срам. Ну, хорошо, если я вам потребуюсь или если вы захотите постричь волосы или вытащить зуб — на борту судна, как вы знаете, плата не взимается, но иногда важные персоны, подобные вам…

— Я вполне понимаю насчет гонорара, мастер Криспин. Мне несомненно понадобится через несколько дней постричь волосы, а если у меня заболит зуб, будьте спокойны, я знаю, к кому обратиться. Не ошибаюсь ли я, полагая, что ваша жаровня портит воздух, добрый мастер Криспин?

— Да, пожалуй. Я отнесу ее и приготовлю вам повязку для больной ноги. У меня есть отличная повязка, которую я сделал для матроса, получившего глубокую рану плеча во время последнего плавания.

Пьер мысленно представил вид тряпки, кишащей паразитами и покрытой засохшей кровью.

— Только обязательно смочите ее морской водой, — сказал он.

— Но ведь человек быстро поправился. Вода уничтожит целебное действие повязки!

— Все равно выстирайте ее, мастер Криспин. Вспомните предписания вашего коллеги. Принесите мне ее влажной, любезный доктор.

Хирург выполнил его просьбу. Он также постриг Пьера, когда пришло время. Но Пьер удивительным образом не нуждался в бритье, и Криспин пришел к заключению, что он бреется сам, как и многие офицеры. Он больше не упоминал о смерти Илдерима. Моряки редко говорят об умерших членах команды. Нога Пьера быстро зажила.

«Святая Евлалия» была оснащена треугольными латинскими парусами. Разумеется, прямоугольные паруса были известны с глубокой древности. Много столетий назад северяне приплыли на судах с квадратными парусами и головами драконов с холодного полуострова за Балтийским морем, чтобы завоевать родную провинцию Пьера и назвать ее Нормандией.

Люди из Касея с миндалевидными глазами снаряжали корабли квадратными парусами и плавали по Китайскому морю.

Квадратные паруса применяли римляне, потом португальцы для путешествия вдоль берегов Африки и на Азорские острова, западный край известного им мира.

Но для узких проливов восточных морей с их неожиданными островами и непредсказуемыми течениями никто не придумал лучшего паруса, чем простой треугольный парус. «Леди» могла плыть при крутом бейдевинде[17], а при небольшом маневрировании воспользоваться преимуществами заднего хода, что было почти немыслимо для судов ее класса.

Джон Джастин, капитан «Леди», был рыцарем и дворянином. Его старинный род был известен в Венеции, но в течение двух последних поколений семья испытывала неудачи, оказываясь во всех локальных политических конфликтах на стороне, терпевшей поражение. Несколько лет назад у него практически не было ни пенни в кармане, поэтому он избрал службу в растущем флоте Франции, где очень нужны были люди благородного происхождения, умеющие командовать. Кер нанял его и никогда не жалел об этом. Под началом сэра Джона команда отличалась здоровым духом и хорошим настроением. Дисциплина была строгой и беспристрастной. Он был в меру благочестив, достаточно грамотен для дворянина и по воскресеньям читал молитвы для команды корабля.

Некоторые члены команды были итальянцами-генуэзцами или, как Педро Дино, венецианцами, земляками капитана. Между Генуей и Венецией существовала давняя вражда, и вся их история состояла из длинной череды войн. Но на нейтральной палубе французского корабля, где все они надеялись завоевать известность, а может быть даже богатство и место капитана, как Джон Джастин, итальянцы забыли про свои распри и служили королю Карлу так же верно, как его французские подданные, часто даже более квалифицированно. Капитан всегда обращался к ним, как к французам.