Звереныш (СИ) - Евгений Щепетнов

То, что он идиот — ясно было с самого начала, только совершеннейший идиот будет думать, что если он овладел женщиной, излил в нее свое семя — это пройдет просто так, без последствий! А если эта женщина еще и принцесса…ну на что он надеялся? Что его будут содержать, потому, что он отец внука Императора? Дебил! Легче спустить его в канализацию! Вместе с мерзким плодом их незаконного соития…

Может не стоило ее тащить с собой? Впрочем — она всегда любила зрелища…это семейное. Особенно кровавые зрелища. Нужно же чем‑то отвлечь! Переживает… Нет, надо что‑то с ней делать. Вот только что? Как оградить от любителей запрыгнуть в ее постель? Нужно будет хорошенько подумать на этот счет…"

— …потому и принято такое решение, ваше величество! — закончил рассказ Вожак, поглядывая на Императора, рассеянно поглядывающего на принцессу. Похоже, что он и не слышал того, что ему говорил Вожак.

— Да, да, замечательно, Лаган! — кивнул Венценосный, встрепенувшись, спросил, оживившись, как хищная птица, завидевшая жирную полевую мышь — Откуда эти приговоренные? Кто такие? Где городской судья? Ах вот ты где. Доложи.

Сухой, высокий человек, в черной мантии встал со своего кресла, церемонно поклонился в пояс, протянул руку назад и принял от секретаря свиток, на котором стояла красная печать судебной канцелярии.

— Мне зачитать весь список, ваше величество? — почтительно осведомился судья, вглядываясь в безмятежное лицо властителя судеб человеческих.

— Нет! — поморщился Император — Достаточно просто сказать на словах, не хватало мне рыться в именах ваших насильников, убийц и бунтовщиков! Просто скажи, за что осуждены и кто они.

— Хорошо, ваше величество! Всего — пятьдесят человек. Из них тридцать — уголовные преступники, двадцать — мятежники из Эгоса. Помните, этот бунт, когда не хотели платить налоги и убили налогового сборщика? Вот! Это они!

— Так когда это было? Год назад! И все это время шло судебное следствие? — нахмурился Император — почему так долго?

— Ну…они у нас не одни, ваше величество — судья склонился в поклоне, пожав плечами — Народ разбаловался, преступников много. Пока дошла очередь до них, пока разобрались, кто зачинщик, кто шел на поводу у негодяев — время и прошло! Дознание — штука непростая. Опять же — дожидались вашего решения. Может вы решили бы их помиловать!

— За такое миловать нельзя! — Император стиснул зубы, и на его холеных щеках прокатились желваки — Нельзя нападать на государственных служащих! Даже если они были слегка неправы! Выполни требования, потом подавай жалобу! Эти люди заслуживают смерти! Если не поддерживать строгий порядок в государстве, оно развалится, сгорит в огне бунтов! Только железной рукой можно держать эту чернь в повиновении, только так!

Император поправил корону, покосившуюся на сторону, и огромный красный бриллиант — амулет сверкнул в лучах послеполуденного солнца, будто глаз хищного зверя, подкрадывающегося к костру охотника.

Судья согнулся еще ниже, хотя куда уж больше — еще чуть — чуть и его лоб уткнется в каменный пол, вытертый за многие века тысячами и тысячами тех, кто когда‑то обитал в этом дворце. Императорском дворце.

Этому крылу строения было не менее пяти тысяч лет, а возможно и больше. Даже драгоценные зеркала, перед которыми сидела не очень многочисленная компания, были сделаны тысячи лет назад. Прозрачные с одной стороны, стекла были заколдованы древним магом — стеклодувом Арогисом, унесшим секрет с собой в могилу. Теперь уже никто не знал заклинания, которое могло укреплять стекло почти до твердости стали и делать так, чтобы зеркало могло менять проницаемость в зависимости от желания Императора. Достаточно прикоснуться к стеклу камнем из короны, и оно делалось прозрачным с обеих сторон, снова коснуться — стекло с наружной стороны делалось зеркальным, оставаясь прозрачным из комнаты, где сидел Венценосный.

Злые языки поговаривали, что эти две комнаты были созданы древними властителями для того, чтобы подглядывать за парочками. Сидит, к примеру, Император, и наблюдает, как на постели кувыркаются его подданные, оглашая окрестности радостными криками и стонами.

Конечно, это все было злым наветом и клеветой…наверное. Но это и не важно. Кому какое дело, для чего были созданы эти две комнаты и чем в них занимались раньше. Теперь — одна комната (она была выше другой примерно на четыре пяди), служила чем‑то вроде зала, в котором смотрят представление комедиантов, вторая — ареной, или скорее даже не ареной, а…эшафотом.

Да, именно эшафотом. Здесь казнили тех, кто был осужден имперским судом — если, конечно, не нужно было сделать это прилюдно, на площади, при стечении народа.

Впрочем, публичные мероприятия в последние годы случались редко — Cекретная служба не рекомендовала Императору часто появляться перед чернью — как говорилось, имелась информация о том, что готовится некий заговор, и можно ожидать покушения на венценосную особу.

Конечно, Император не был доволен — ни известием о готовящемся бунте, ни тем обстоятельством, что Секретная служба смогла узнать о том, что заговор готовится, но так и не нашла тех, кто его готовит. Говорили, что тот, кто сообщил о заговоре — исчез. По крайней мере, так было со слов начальника Секретной службы.

— Кто остальные? Ну…те. Тридцать человек?

— Негодяи, ваше величество! Убийцы, грабители, насильники, даже мародеры есть — пятеро солдат с границы, напали на местного купца, изнасиловали его жену, дочь, убили, ограбили — попались патрулю на месте преступление. Начальник патруля оказался братом убитого и решил навестить того дома, так их и поймали. Немного не успел. Заслуживают смерти.

— Да уж…заслуживают! — Император свел брови и помотал головой — Впрочем, не больше, чем бунтовщики! Те опаснее грабителей, убийц и насильников! После бунтов ущерб бывает таков, что это не сравнимо с гибелью какого‑то там купца! Мда… Сядь на место.

Император небрежно махнул рукой, на которой сверкал перстень с таким же, как на короне алмазом, откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза, обдумывая происходящее. Ему вдруг стало скучно, и представление уже не казалось таким заманчивым. Император любил кровавые игры, они его возбуждали, но…почему‑то не сегодня. Возможно так подействовало то, что произошло с дочерью? Она неделю рыдала, действовала на нервы, только сегодня слегка успокоилась, но физиономия была такой кислой, что это отбивало все удовольствие.

Задумался — может отложить казнь? И тут же решил — нет. Пусть будет. Только растягивать ни к чему, пусть поделят преступников поровну и выпустят всех сразу. Один мастер смерти — пять преступников. По жребию. Или как Лаган скажет — все равно. Смогут победить — пойдут в рудники. Не смогут — судьба их будет легче, у таких же, как они, отправленных в подземелья, где рабочие медленно гниют заживо. Как обычно. Идиоты каждый раз надеются, что раз они живы, то смогут уйти от справедливого возмездия! Сбегут, или попадут под помилование…глупые скоты!