По ту сторону небес - Робардс Карен

Пока сыновья рассказывали ему про бешеного пса, вновь и вновь с энтузиазмом описывая, как Кэролайн спасла Дэви жизнь, один факт, по меньшей мере, переставал вызывать сомнения: Кэролайн ушла в город, но оттуда не возвращалась.

Сам Мэт ждал ее дома почти четверть часа. Он закончил работу пораньше, поскольку не мог больше ни о чем думать, кроме как о скорейшем примирении с Кэролайн. В прошлый раз с брошкой он вел себя безобразно, ему не было и не будет оправдания, и Мэт это знал. Не лучше он проявил себя и в тот вечер, когда они занимались любовью. Он причинил Кэролайн не только физическую боль, но и нравственные страдания, хотя сам при этом получил ни с чем не сравнимое удовольствие. И сейчас мучился угрызениями совести, чувствуя себя последним негодяем и подлецом.

Неужели ему никогда не победить в себе демона похоти, терзавшего его на протяжении всей его взрослой жизни? Будь его воля, он скорее дал бы отрезать себе кисть руки, чем причинить боль Кэролайн.

Однако нежные чувства к Кэролайн только усилили желание обладать ею. Даже в тот момент, когда он сделал ее своей, нежность и желание объединились в одно целое, заставив Мэта пережить такой накал страсти, подобный которому он никогда прежде не испытывал.

А потом возник Даниэль со своим предложением, и клубок еще больше запутался. Мэт был сам не рад, что испытывает отчаянную ревность к брату, которого никогда не переставал горячо любить.

Мэт прекрасно отдавал себе отчет в том, что для Кэролайн было бы лучше предпочесть ему Даниэля, и эта мысль рождала в его душе самые горькие чувства. Даниэль пришел бы к ней не потрепанным жизнью, без шрамов на теле и в душе. Он смог бы принять ее любовь и ответить взаимностью, и в их совместной жизни не было бы места теням из прошлого.

В то время как он сам был таким, каким его сделала жизнь, — не лучше и не хуже.

Но Мэт был твердо намерен навсегда сделать Кэролайн своей. Даже если бы для этого ему пришлось ползти к ней на четвереньках по острым скалам… или снова сильнейшим ударом свалить с ног своего брата.

Мальчики проголодались, и Мэт выложил на стол хлеб, сыр, варенье и молоко, а сам поспешил к выходу. Если Кэролайн могла оставить Дэви и Джона без ужина, значит, она и впрямь дьявольски зла на него.

А, может быть, она и не собирается возвращаться? Эта мысль, едва возникнув, острой болью пронзила сердце. «Черта с два я позволю ей!» — в ярости воскликнул про себя Мэт и едва не сбил с ног Роба и Тома, столкнувшись с ними у задней двери.

— Куда ты собрался? — От изумления оба отступили назад.

— Хочу вернуть Кэролайн домой, — прорычал Мэт. — Вы остаетесь с мальчиками.

Братья смотрели на него, раскрыв рты, но, прежде чем они успели сказать или спросить что-то еще, Мэт вышел за дверь.

Преисполненный гнева и решимости действовать, он быстро и энергично направился по тропинке, ведущей в город. Наверняка Кэролайн в доме Джеймса.

Мэту потребовалось немалое самообладание, чтобы постучаться в дверь дома и спросить у Мэри, здесь ли Кэролайн. Ведь наверняка кто-то рассказал Мэри — сама Кэролайн либо Даниэль, а, может быть, Джеймс — о том, что произошло. А Мэту было очень неприятно, что о нем стало известно нечто сугубо личное, касавшееся только его одного. Возможно, в улыбке Мэри и сквозило едва уловимое лукавство, возможно, в ее глазах на мгновение и зажглись веселые огоньки, когда она уверяла, что Кэролайн у нее нет. Однако суть ее слов мгновенно заставила Мэта забыть про смущение. Улыбку же Мэри как стерло.

Если Кэролайн здесь не было, и она до сих пор не появилась у себя дома, то где же она в таком случае? Мэри, теперь столь же обеспокоенная, как и Мэт, заверила его, что несколько часов назад Кэролайн направилась именно домой. И никуда больше — это точно. Нет, она не могла убежать с Даниэлем (Мэту ужасно не хотелось обсуждать эту версию, но он продолжал мучиться подозрениями), поскольку тот еще позавчера уехал вместе с Джеймсом в Нью-Лондон.

Когда и эта, последняя гипотеза, вызывавшая у Мэта прилив ярости, была опровергнута, леденящий страх обуял его душу. Он лучше многих знал, какие опасности таил в себе лес. Первое, что пришло Мэту в голову, была мысль о сатанистах и их тайном обществе, однако они собирались на шабаш только глубокой ночью и в определенные фазы луны. Кэролайн же, по всей видимости, исчезла днем, поэтому не могла попасть в руки тех, кто раньше заманил в свои сети ее сестру.

Попросив у Мэри фонарь, Мэт поспешил назад, чтобы тщательно осмотреть дорогу, ведущую из города на ферму, и пересекающую лес тропинку. Он двигался вперед, высоко подняв фонарь над головой, и едва не сходил с ума от того, что вынужден идти предельно медленно, чтобы не пропустить самой крошечной зацепки, которая могла бы навести его на след. По ходу Мэт напряженно перебирал в уме все возмолшые варианты происшедшего.

Кэролайн могла упасть и сейчас лежит где-нибудь без сознания. Возможно даже, он прошел мимо, торопясь побыстрее попасть в город. Или повстречалась с каким-нибудь негодяем-траппером[9], и он увез ее с собой Бог знает куда. А что если ее выследил какой-нибудь хищный зверь, например ягуар, или загрыз волк?..

Но когда, в конце концов, Мэт обнаружил брошенные корзину и мушкет, лежавшие сбоку от тропинки, чуть в глубь леса, не осталось ни малейших сомнений в том, какая участь на самом деле постигла Кэролайн. Такое даже не пришло ему в голову!

Кэролайн была похищена бандой индейцев! Сердце Мэта словно окаменело, скованное ледяным страхом, и он стремглав понесся к дому, всей душой моля Господа о том, чтобы с Кэролайн ничего не случилось.

36

Всю ночь и весь следующий день Кэролайн пихали, толкали и тянули чуть ли не волоком, не давая ей отстать от своих без устали шагающих конвоиров. Они останавливались только для того, чтобы поесть и немного отдохнуть, и время от времени переговаривались между собой на языке, который Кэролайн казался бессмысленным набором звуков. Когда она, наверное, в десятый раз споткнулась на ходу, похитители, по всей вероятности, догадались, что ей мешают длинные, почти до земли юбки, и они, не раздумывая, резанули по ним ножом. Кэролайн помертвела от ужаса, когда лезвие прошило подол серого хлопчатобумажного платья и белую нижнюю юбку. В ее воображении возникли сцены насилия или вовсе убийства. Однако нож даже не оцарапал ей кожу, к тому же дикари не проявляли к ней, как к женщине, никакого интереса. Когда ноги Кэролайн, если не считать белых хлопчатобумажных чулок, оказались открыты для всеобщего обозрения почти до колен, они вытащили у нее изо рта кляп, сунули в лицо как-то по-особенному пахнущую буханку хлеба и держали так некоторое время, с нетерпением ожидая, пока она поест. Затем поднесли воду в блестящем, как будто смазанном маслом, бурдюке из оленьей кожи.

После снова засунули в рот кляп и подтолкнули в спину, давая понять, что следует поторапливаться, их маршрут пролегал вдоль реки Коннектикут, несшей свои воды в глубь материка, прочь от морских просторов.

Река с довольно сильным течением посредине была широкой и очень красивой, с высокими поросшими травой берегами и голубоватой водой. В лесу, вплотную прижимающемуся к обоим берегам, жара уже не ощущалась. Воздух здесь был не просто прохладным, он становился все холоднее.

Кэролайн ослабела, но боялась, что, если упадет без сил, то ее просто-напросто добьют и оставят труп на съедение волкам. Поэтому, сцепив от боли зубы и собрав все силы, постаралась сосредоточиться только на том, чтобы не отставать от своих почему-то хранивших молчание конвоиров. Когда их маленькая группка наконец остановилась (это случилось на следующий после ее похищения день, незадолго до заката), Кэролайн облегченно опустилась на колени. Если и в эту ночь ей не позволят хоть немного поспать, она утром не сможет продолжать путь. И что с ней тогда будет? При одной мысли об этом Кэролайн пробрала дрожь.