Гордон Диксон. Филип Дик. Роджер Желязны. Волк. Зарубежная Фантастика - Гордон Диксон

Всеми позабытая, Анита прислонилась к стене.

Он сбежал, оставил ее. Господи, что она натворила! Анита опустила голову и спрятала лицо в ладонях. Золотой гигант загипнотизировал ее, лишил воли, да что там воли — элементарного здравого смысла Где был ее разум? Это животное, огромный золотой зверь обманул ее. Воспользовался ею, а теперь бросил, удрал в ночь.

Сквозь сжатые пальцы сочились слезы отчаяния. Тщетно она терла глаза — слезы не унимались.

— Он ускользнул, — подвел неутешительный итог Бейнс. — Теперь нам до него нипочем не добраться. Можно считать, он на другой планете.

В углу лицом к стене съежилась Анита. Уиздом нервно вышагивал по комнате.

— Куда бы он ни направился, ему не уйти. Его никто не спрячет, ведь каждому известен закон о дивах.

— Ты сам-то этому веришь? Опомнись, Эд, пора взглянуть правде в глаза. Нам его не достать. Большую часть своей жизни он провел в лесах — там его дом. Он, как и прежде, будет охотиться, спать под деревьями, наконец-то мы выяснили, на что он способен. — Бейнс хрипло рассмеялся. — Можешь не сомневаться, первая же встреченная им женщина с радостью спрячет его… как это уже произошло. — Он кивнул в сторону Аниты.

— Да, теперь ясно, зачем ему золотая кожа, роскошные волосы, богоподобный облик и прочее. Не только в качестве украшения. — Руки Уиздома дрожали. — Мы все силились разобраться в его способности… а у него их, оказывается, целых две. Одна — совершенно новая. Другая — старая, как сама жизнь. — На секунду он умолк и взглянул на скорчившуюся в углу фигуру. — Эта способность есть у многих животных. Яркое оперение и гребешки у петухов, разноцветная чешуя у рыб, пестрые шкуры и пышные гривы у зверей.

— Ему не о чем беспокоиться, — вздохнул Бейнс. — Пока существуют женщины, он не пропадет. А благодаря умению заглядывать в будущее, он знает, что неотразим для слабого пола.

— Мы возьмем его, — пробурчал Уиздом. — Я заставлю правительство ввести чрезвычайное положение по всей стране. Его будут разыскивать Гражданская Полиция, регулярная армия и все специалисты планеты, вооруженные самой лучшей техникой. Рано или поздно мы его накроем.

— К тому времени его поимка потеряет всякий смысл. — Бейнс потрепал Аниту по плечу. — Не грусти, дорогая, ты не останешься в одиночестве. Ты всего лишь первая жертва в длинной веренице его поклонниц.

— Благодарю, — вспыхнула Анита.

— Подумать только, самый древний способ выживания — и в то же время самый новый. Черт возьми, разве его остановишь?! Ну, допустим, тебе мы еще можем сделать аборт, но как быть со всеми остальными женщинами, которых он повстречает? Если мы упустим хотя бы одну, нам конец!

— Все же стоит попытаться. Отловим, сколько сможем. — На усталом лице Уиздома промелькнула тень надежды. — Возможно, его гены не будут доминировать.

— Я бы гроша ломаного на это не поставил, — криво усмехнулся Бейнс. — Конечно, можно только предполагать, какая раса победит, но, боюсь, не мы.

1958

Филип Дик

ВЕРА НАШИХ ОТЦОВ

Выйдя на улицу, Чьень едва не наткнулся на безногого нищего торговца на деревянной тележке-платформе — торговец оглашал улицу пронзительными воплями. Чьень замедлил шаг, но не остановился. Ему не давало покоя последнее дело, которым он занимался в Ханойском Министерстве Произведений Искусства. Чьень был настолько поглощен мыслями, что обтекавший его поток велосипедов, мотороллеров и мотоциклов с реактивными моторчиками словно вообще не существовал, равно как и безногий торговец.

— Товарищ, — позвал калека, устремившись за Чьенем в погоню. Его тележка приводилась в движение гелиевой батареей, и калека весьма ловко управлялся с рычагами.

— У меня широкий выбор испытанных народных травяных средств. Есть юридически заверенный список лиц, испытавших благотворное воздействие этих лекарств. Если ты чем-то страдаешь, только назови свою болезнь, и я помогу.

— Благодарю, я здоров. — Чьень остановился. «Разве что, — подумал он, — мучает хронический недуг всех служащих Центрального Комитета — карьеристический зуд, одолевающий всякого чиновника».

— Могу вылечить лучевую болезнь, — гнул свое торговец. — Или усилить потенцию. Могу обратить вспять течение раковых заболеваний, даже ужасной меланомы, которая зовется черным раком. — Калека показал подносик с набором разнообразных стеклянных бутылочек, алюминиевых баночек и пластиковых коробочек.

— Если у тебя есть соперник, который хочет занять твое кресло, я снабжу тебя особым веществом, с виду похожим на крем для кожи, но на самом деле это очень сильный токсин. И цены, товарищ, у меня самые низкие. А в знак особого почтения к столь достойному товарищу, я готов принять послевоенные бумажные доллары. Предполагается, что они должны иметь свободное хождение повсюду, хотя на деле они едва ли дороже хорошей туалетной бумаги.

— Пошел ты к черту! — Чьень подал знак проплывавшему мимо аэротакси. Он и так опаздывал на три с половиной минуты. Предстояла важнейшая встреча, и все его толстозадые начальники с наслаждением отметят в уме его опоздание. Подчиненные сделают это с еще большим наслаждением.

Но калека — торговец тихо добавил:

— Товарищ, ты ОБЯЗАН купить что-нибудь.

— Это еще почему? — негодующе поинтересовался Чьень.

— Потому что, товарищ, я — ветеран войны. Я сражался в Последней Великой Войне Объединенного Народно — Демократического Фронта против презренных сил Империалистов. Я потерял ноги в битве за Национальное Освобождение при Сан-Франциско. — Теперь калека не скрывал торжества — Если ты откажешься купить товар, предлагаемый ветераном, то рискуешь уплатить штраф или даже оказаться тюрьме. Так гласит закон. Подумай о своей репутации, товарищ.

Чьень устало кивнул, отпуская аэротакси.

— Так и быть, — сдался он. — Я куплю что-нибудь. — Он окинул взглядом жалкий набор знахарских средств и взял наугад бумажный пакетик. — Вот это.

Калека засмеялся.

— Товарищ, это сперматоцид. Его покупают женщины, которые не имеют политического права на таблетки. Мужчине он едва ли пригодится.

— Закон, — торжествующе изрек Чьень, — не требует покупать полезное. Я просто должен купить что-нибудь. Я беру этот пакет. — Он полез за бумажником, разбухшим от обесценившихся послевоенных долларов. Будучи слугой государства, Чьень получал эти доллары четыре раза в неделю.

— Поведай мне свои проблемы, — предложил калека.

Чьень ошеломленно уставился на него — такое вторжение в личную жизнь, да еще со стороны неофициального лица!