Сокровища чистого разума - Вадим Панов

Потому что нет для учёного ничего слаще, чем лично подтвердить собственные теоретические выкладки. Потому что человек, который «надавит на рубильник», станет настоящим героем. Потому что только в этом случае триумф будет по-настоящему полным. Холь выдвинул теорию, придумал способ доказательства и должен был лично провести эксперимент, но…

– Капитан на связи, синьор инженер, – доложил радист.

– Что говорит? – У Алоиза предательски дрогнул голос.

– «Исследователь-1» готов к началу эксперимента.

Тогледо выпрямился и стал мрачным-мрачным, Агафрена поднесла к губам бокал и сделала нервный глоток, Вениамин кашлянул.

– Пусть начинают, – произнёс Холь, вновь берясь за бинокль.

– Астролог! Квинс!

– Что? – нехотя отозвался сидящий в астринге офицер.

– Доложить о готовности.

– Уже докладывал.

– Повторить!

Обычно капитан не обращал внимания на подобные выходки: на всех цеппелях Герметикона смотрящие в Пустоту астрологи находились на привилегированном положении, ибо слишком дорогую цену платили они за свою романтическую влюблённость в звёзды. Астрологи были постоянными клиентами гипнотов и наркодилеров, многие из них заканчивали жизнь, поднося к виску пистолет, и потому Квинс имел неофициальное право на лёгкое хамство.

Однако на этот раз Шкоте ощущал себя стоящим на краю крыши и потому не усмехнулся, как бывало обычно, а рявкнул:

– Повторить доклад!

– Мы достигли нужной высоты? – расслабленно осведомился Квинс.

– Да.

– Астрологическая служба готова.

– В таком случае… – капитан откашлялся, – в таком случае приказываю приступить к эксперименту. И да хранит нас святой Хеш.

А Квинс уже плавно давил ногой на левую педаль, запуская первый контур астринга. Глаза Квинса защищены гоглами с толстыми синими стёклами, а перед глазами расположено кольцо из астрелия диаметром в половину метра – «дальний глаз». Сначала пустое – просто кольцо из толстого обода с подводкой из того же астрелия, но когда таинственный металл наполняется опасным блеском, а сам астринг набирает первый ход, внутри обода появляется чуть подрагивающее, но чёткое и объёмное изображение звёздного сектора, на котором астролог безошибочно выбирает нужное солнце. Наводит на него «глаз», а затем, приближая часть карты, цепляет тонкий серый «хвостик» на планету, крепя его, как швартовочный канат, к негасимой Сфере Шкуровича.

И давит на правую педаль, запуская основную часть астринга.

Теперь блестит вся машина. Блестит, гудит, а в её центре бешено вертятся три астрелиевых кольца, торопясь слиться в единую плоскость и распахнуть около цеппеля гигантское «окно» к другому миру. «Окно», в котором бушуют энергетические потоки невиданной силы.

И именно сейчас начинается этап, к которому Квинс готовился специально, над которым тренировался, который успел полюбить, поскольку любит всё новое, что можно отыскать в Пустоте. Именно сейчас, запустив основной контур астринга и почти распахнув «окно», Квинс начинает наводить искусственные помехи, мягко поигрывая правой педалью и не позволяя переходу сформироваться окончательно. Задерживает цеппель на Менсале и предупреждает:

– Готово!

– Запустить установку! – мгновенно отзывается капитан, и неведомый помощник помощника, человек, которого назначил Тогледо, опускает рубильник, оживляя уловители Холя.

Эксперимент начался.

– Невероятно, – шепчет Агафрена. – Невероятно…

Десять секунд давно истекли – их отсчитывал запущенный Тогледо хронометр, – а переход продолжал оставаться открытым, поражая наблюдателей невиданным зрелищем: огромный круглый рундер в ясном, без единого облачка, небе, и огромное, ещё более огромное «окно» над ним, через которое проглядывает та самая Пустота. Что-то серое, неясное, расплывчатое, страшное, окаймлённое периметром энергетических молний и надёжно запертое пеленой полураскрытого перехода. Но молнии не только пляшут вокруг «окна» – они стекают к рундеру, и кажется, что с их помощью Пустота силится прорваться, снести преграду и затопить собой несчастную планету.

И от этого ощущения внутри растёт неприятный холодок.

– Как же они это делают?

– Мы тренировались, – скромно сообщает Холь.

– Я дам астрологу сто цехинов, – хрипло бросает Мритский.

– Зачем?

– За то, что я сейчас потрясён.

Двадцать секунд. Рундер по-прежнему на Менсале, переход не открыт, капитан докладывает, что всё идет штатно.

– Алоиз, вы не затянете сюда Знак? – Бокал в руке Агафрены слегка подрагивает. Вряд ли от страха, скорее от возбуждения, потому что все понимают уникальность происходящего. И ещё все понимают, что первая фаза эксперимента удалась: астролог сумел удержать «окно» в нестабильном состоянии.

– Говорят, на Ахадире Знаки гуляют прямо по всей поверхности планеты.

– Ахадир – легенда, – бормочет Холь, не отрываясь от бинокля. – Его не существует. Планета не может быть настолько сильно связана с Пустотой, поверьте, я знаю…

«Исследователь-1» далеко, в двух лигах к северу и в половине лиге вверх, «окно» над ним, инженер смотрит снизу и мало что видит. Толстый бок цеппеля, торчащий снизу Накопитель и тонкие голубые молнии, что бьют куда-то внутрь «бублика», скорее всего, в Уловители. Вторая часть эксперимента – получение энергии – давно началась, но комментариев нет, поэтому Алоиз пятится к радиостанции, протягивает левую руку, требуя микрофон, не получает и рявкает:

– Связь!

Опомнившийся радист – его, естественно, тоже заворожило зрелище – быстро щёлкает тумблерами.

– Капитан!

– Да, синьор инженер!

– Что у вас?

– Вроде порядок, – неуверенно отвечает Шкоте.

А в следующий миг Алоиз понимает причину этого самого «вроде»: молний становится больше. Не ощутимо больше, а сразу – много. Необъяснимо огромное количество молний лупит внутрь рундера, словно «окно» распробовало Уловители, сочло их вкусными и теперь стремится слизнуть голубыми языками чистой энергии. Молнии превращаются в стремительный поток, в стометровую воронку ужасающей мощи, что закручивается от «окна» внутрь цеппеля, вид ошарашивает, но Холь понимает, чем всё закончится, и приказывает:

– Бегите!

– Что?

Помехи! Связь прерывается дикими помехами, капитан не слышит ничего, кроме гудения, щелчков и грохота, но Холь продолжает орать в надежде, что успеют:

– Бегите! Прикажите открывать переход! – Он орёт, но не отрывает от глаз бинокль. Он орёт, всё видит и орёт: – Немедленно бегите!!

Потому что слишком много пришло энергии из полуоткрытого «окна». Потому что голубой поток, рвущийся в Уловители, становится видим невооружённым глазом, и Алоиз понимает, что ни один Накопитель не справится с таким количеством энергии. Потому что они приоткрыли дверцу в гигантскую топку, обожглись, и теперь самое время…