Трое в джунглях, не считая блондинки (СИ) - Нарватова Светлана "Упсссс"

Я хмыкнула.

— Брайан был его другом, — ответила я.

— Он как-то причастен к той обиде, которую вам причинил этот молодой человек?

— Не знаю. Думаю, ему было известно о тех событиях. Но не уверена, что он о них помнит. И связал ли он меня сегодняшнюю с ними, — пришлось признать мне.

— Тогда что же вас задело в этой ситуации?

— Меня задело другое. Он — сотрудник Интерпола.

— Брайан? — удивился американец. Вполне искренне. — А что в этом плохого? Мне казалось, это организация с вполне положительным имиджем. Они занимаются поимкой международных преступников, насколько я знаю.

— А еще контролем над международным трафиком культурных ценностей. Папа писал, что его работой заинтересовались некоторые «кое-кто», — поделилась я. — Папа недолюбливал разные правительственные, и тем более — межправительственные силовые структуры. И они отвечали ему полной взаимностью. Полагаю, что все эти его пляски вокруг меня были с целью получить информацию о его последних находках.

— А о каких находках идет речь? — серьезно поинтересовался Эндрю.

— Понятия не имею, — честно призналась я. — Но стоило Брайану получить карту, как он тут же бросился организовывать эту экспедицию.

— И вам кажется, что он вас использовал. Как, возможно, когда-то его друг.

Эта мысль никак не хотела укладываться в голове. Они панически билась в стенки черепа. Мне очень, очень не хотелось в нее верить.

— А он что сказал на ваши сомнения? — продолжал Додсон.

— Ничего. Он в это время был в Тунхе.

Эндрю промолчал. Но я прекрасно услышала всё то, что он обо мне подумал.

— Думаю, вам стоит откровенно поговорить с ним, когда мы вернемся, — наконец произнес он. — Вам не кажется, что наши спутники не спешат заниматься завтраком?

Я не обратила внимание на это, привыкнув, что в сельве просыпалась первой. Потом вставал Эндрю и начинал заниматься костром. Но когда я встала, костер уже горел. И никого из наших проводников я не видела.

— Пойду-ка я их разбужу, — вызывался Додсон.

Не знаю, как он планировал это сделать, учитывая, что по-испански не говорил он, а по-английски — они, но не стала вмешиваться в этот порыв. Американец дошел до палатки проводников и деликатно постучал в покатую крышу.

— Доброе утро, сеньоры, — произнес он. — Когда вы планируете завтрак?

Судя по тишине, сеньоры пока завтрак не планировали.

Эндрю был настойчив, и постучал еще раз. И обернулся в мою сторону. И честно говоря, мне это не понравилось. И его растерянный взгляд. И тишина в палатке.

Додсон дернул молнию входа и открыл матерчатую дверцу.

Внутри было пусто. Совсем. Совсем пустая палатка.

Прежде чем я успела осознать последствия этого «открытия», знакомый голос произнес из леса:

— Келли, я же сказал, что если нужен надежный человек для поиска сокровищ, то обращайся ко мне. А ты к кому обратилась?

56. Келли

На нашу стоянку из леса вывалилась компания в камуфляже и платках, закрывающих нижнюю часть лица. Детский сад, да и только. Судя по автоматам в руках гостей, вряд ли у меня или Эндрю будет шанс пережить эту встречу, чтобы опознать нападавших. Если только с привлечением некромантов и экстрасенсов. Но их показания, насколько я помню, в суде не засчитываются.

— Отавиу? — удивился Додсон. — Как они тебя заставили?

Ферран засмеялся. Но суровый мужик примерно с Феррана ростом, только в объемах пошире, толкнул его прикладом, и футболист сдулся.

— Сеньорита, я знаю, что вы говорите по-испански, — с куртуазными нотками в голосе обратился ко мне толстячок. — Поэтому давайте договоримся с вами как цивилизованные люди. Вы нам отдаете карту сокровищ, которая принадлежала вашему отцу, а мы вас отпускаем.

— Что он гово…? — начал Эндрю, но короткая очередь у его ног быстро научила американца благоразумию.

— Попросите своего спутника заткнуться, — с теми же вежливыми интонациями обратился главарь ко мне.

— Я думаю, он уже сам всё понял. Вы позволите мне поднять рюкзак? Карта находится там.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мне позволили.

Я медленно, чтобы не нервировать вооруженных пришельцев, вытащила из шкатулки распоротый галстук и так же медленно протянула его их предводителю.

Ферран на полусогнутых поднес его боссу.

— Это что за дерьмо?! — возмутился толстячок, разглядывая внутренности папиного галстука. — Это вообще где?! Где карта?!! — заорал он на меня так, будто я эту карту у него на глазах на клочки порвала и проглотила.

Под коленками что-то ослабело. И живот свело судорогой. Только бы не осрамиться!

— В-вы просили карту, которую мне оставил отец. Это она, — я показала рукой в сторону галстука. Чуть-чуть показала. Чтобы, не дай бог, люди с пулялками про меня плохого не подумали.

— А сокровища где?! — возмутился он, будто к его приходу мы обязаны были их уже выкопать и упаковать.

— В земле, — предположила я осторожно, но автоматная очередь прошила почву передо мной, я рефлекторно отскочила.

Шутки босс не понимал. И нервным был. Очень.

Толстый сунул карту под нос побледневшему Отавиу.

— Но, дядя… — начал Ферран и заткнулся под негодующим взглядом.

— Где нормальная карта? — спросил «дядя», наводя автомат на меня.

— Вам с привязками? — уточнила я.

Зачем уточнила? В этот раз пуля просвистела мимо головы, лишив меня пары волосин. А еще штук сто волосин она лишили пигмента. Не знаю, какой там пигмент делает волосы блондинистыми, но только что они стали седыми.

— У меня на телефоне есть, — быстро ответила я и сунула руку во внутренний карман джинсовой куртки, двоюродной сестры той, что висела в номере у Брайана.

Наверное, я сделала слишком резкое движение. Или производила слишком опасное впечатление. Или кто-то из бойцов был еще более нервным, чем босс. Потому что в следующий момент я услышала выстрел, и что-то взорвалось в моем правом плече. Нежная психика не вынесла нагрузки и воспользовалась болевым шоком, чтобы отключиться.

Пришла я в себя от боли. Ушла «из себя» — было больно. Вернулась обратно — тоже больно. Нет ничего нового под небом.

Тучи опустились на вершины деревьев. Но дождь чего-то ждал. Я лежала на земле. Мое плечо бинтовал изрядно помятый Эндрю.

— Где они? — спросила я осипшим голосом.

— Ушли, Келли, — ответил Эндрю.

Руки его были в крови. Одежда была в крови. На лице были кровавые разводы.

— Вы тоже ранены?

— Нет, это ваша кровь, — помотал он головой. — К сожалению, они забрали вашу подвеску. Решили почему-то, что это ценная. И карта теперь у них.

Подвеску было жаль. Красивая была вещь. И ценная, лично я даже не сомневалась. Для меня ценная вдвойне как подарок отца. Но разменивать ее на жизнь я бы не стала. Это точно. С картой проще.

— Черт ней, с картой, — буркнула я, и Додсон скривился. — Я ее всё равно бы отдала. А как они влезли в телефон? Он же был заблокирован.

— Палец прижали, — пояснил Додсон. — И по блютусу скинули, если я правильно понял.

— Хорошо, что бандиты теперь технически продвинутые. — Я пыталась хоть как-то отвлечься от ощущения, что кто-то забыл во мне раскаленный штырь. — Могли бы забрать телефон и палец отрезать.

— Телефон не реагирует на мертвый палец [1], - успокоил меня Эндрю и завязал бинт, сделанный из чистой рубашки.

— Слава богу. Палец мне нужен. — Пересохшие губы слушались плохо. — Есть что-нибудь попить? Желательно сладкого, насколько я помню. При кровопотере. И в рюкзаке у меня таблетки есть.

— Нельзя заниматься самолечением, — сообщил мне Додсон.

— Нельзя, — согласилась я. — Но нужно. C открытой раной, без антибиотиков и противовоспалительного, я здесь сдохну раньше, чем до врача доберусь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Будем надеться на милость Божью, — возразил Додсон.

— По его милости у меня с собой всё, что нужно. Не будем его гневить, — ответила я.

Таблетка начала действовать минут через пятнадцать. Боль стала глохнуть. В котелке, непонятно зачем, но очень кстати оставленном нашими проводниками, закипела вода. Я выпила горячего чая и нашла в себе силы убедить американца перебинтовать меня заново. Теперь — с раскрошенной на рану таблеткой. Поместив руку в перевязь, я чувствовала себя практически человеком. В смысле, желания лезть от боли на стены уже не было. Лишь слегка хотелось выть.