Ухищрения и вожделения - Филлис Джеймс

— Ну, я взяла велосипед… Джордж всегда предлагает меня на машине свозить, но ему и так приходится много пассажиров возить на неделе, я не хочу, чтоб он еще и для меня машину выводил. В воскресенье — ни за что. Да еще после ростбифа и пудинга с изюмом.

— Но мне же не трудно, Дорис. Я тебе говорил. Мне же совсем не трудно.

— Я знаю, Джордж. Я разве не сказала? Ты всегда это охотно предлагаешь. Я люблю размяться и всегда возвращаюсь дотемна. — Она повернулась к Рикардсу и объяснила: — Джордж терпеть не может, когда меня вечером, как стемнеет, дома нет. Всегда так было. А как Свистун появился — особенно.

— Значит, вы вышли из дома между тремя десятью и тремя пятнадцатью и на велосипеде поехали на мыс? — спросил Олифант.

— С церковными журналами в корзине, как и всегда. Сперва поехала к жилому фургону. Я всегда сперва еду к фургону. Только с Нийлом Паско не так все просто, скажу я вам.

— Как это — не так просто, миссис Джаго?

— Ну, он ведь много раз нас просил, чтоб мы его журнальчик «Ядерный бюллетень» тут в баре вешали — может, кто купит или так почитает. Только мы с Джорджем изо всех сил против были. Ну, я хочу сказать, к нам ведь с Ларксокенской АЭС многие заходят, и как-то нехорошо, правда ведь, чтоб они носом в журнал утыкались, в котором говорится: то, что ты, мол, делаешь, жестоко и надо этому положить конец. И в Лидсетте не все соглашаются с тем, что он делает. Никто не станет отрицать, что, как АЭС открыли, в деревне с бизнесом лучше стало и рабочие места появились. И потом надо же верить людям, правда? Я что хочу сказать, если доктор Мэар говорит, что ядерная энергия безопасная, может, оно и в самом деле так? Ну все-таки думать-то не перестанешь, так оно или не так, верно?

— Ну а Нийл Паско купил журнал или нет? — спросил Рикардс, не теряя терпения.

— Ну, это ведь всего десять пенсов, а я думаю, он хочет знать, что в приходе делается. Когда он только приехал на мыс — теперь уж два года, как он тут живет, — я заехала к нему и спросила, не захочет ли он получать приходский журнал. Он вроде удивился, но сказал «да» и десять пенсов заплатил. Так с тех пор и получает. Если ему не надо, стоит только сказать.

— Ну и что же произошло там, в фургоне? — спросил Рикардс.

— Так я же сказала: я там увидела Хилари Робартс. Я дала Нийлу журнал, получила деньги и немножко поболтала с ним там же, в фургоне. Тут она как раз и подъехала в своем красном «гольфе». Эми в фургоне не было, она была снаружи с ребенком и как раз сняла белье с веревки, которую они там натянули. Когда Нийл увидел машину, он вышел из фургона и подошел к Эми. Мисс Робартс вылезла из машины, а они так и стояли, смотрели на нее, ни слова не говорили, только стояли вот так, бок о бок, и смотрели. Не очень-то эти двое были похожи на приветственную комиссию, ну а чего бы вы ждали? Ну вот. Мисс Робартс подошла, и, когда была метрах в пяти от них, Тимми подковылял к ней и схватился за ее брючины. Ребенок ведь, что с него взять. Он такой приветливый малышок и ничего плохого не хотел сделать. Да только он ведь в глине у крана возился, где у них лужа всегда, и всю эту грязь ей по брюкам и растер. Ну она его и оттолкнула, не очень-то нежно, скажу я вам. Малыш шлепнулся прямо на попку и заревел. Тут-то и началось, в аду, наверное, тише бывает.

— Что там говорилось? — спросил Олифант.

— Ну, этого я точно не припомню. Много было таких слов сказано, что не ждешь услышать в воскресенье. Одни на «е» начинаются, другие — на «п». Пусть вам собственное воображение подскажет.

Рикардс спросил:

— А угрозы были?

— Зависит, что угрозами считать. Много было шума да крика. Только про Нийла этого не скажешь. Он просто стоял, и все. Такой белый, я думала, вот-вот в обморок упадет. Шумела-то больше всего Эми. Любой бы подумал: мисс Робартс на малыша с ножом напала. Я и половины всего не упомню. Спросите у Нийла Паско. Мисс Робартс вроде и не заметила, что я там была. У Нийла спросите и у Эми. Они вам расскажут.

— Вы тоже нам расскажите, — сказал Рикардс. — Очень помогает, когда от разных людей слышишь их мнение о том, что произошло. Более точная картина получается.

Вмешался Джаго:

— Более точная? Может, другая? Была бы более точная, если б все правду говорили.

На секунду Рикардс испугался, что миссис Джаго собирается опровергнуть это утверждение новой демонстрацией познаний в области семантики. Он поспешно произнес:

— Я уверен, миссис Джаго, что вы говорите правду. Поэтому-то мы и начинаем с вас. Вы можете вспомнить, что на самом деле было сказано?

— Кажется, мисс Робартс сказала, что, мол, заехала сообщить, что собиралась бросить это дело с иском, но теперь она ни за каким чертом его не бросит и добьется, чтоб их обоих до нитки разорили. «И вас, и вашу потаскуху». Прелесть, верно?

— Она произнесла именно эти слова?

— И еще много-много других, которые я точно не припомню.

— Я вот что хочу спросить, миссис Джаго: это мисс Робартс им угрожала или они ей?

Миссис Джаго впервые почувствовала себя не в своей тарелке. Немного погодя она сказала:

— Ну, угрожала-то ведь всегда она, кто же еще? В суд-то ведь она подала, не Нийл Паско.

— А потом что произошло?

— А ничего. Мисс Робартс села в машину и уехала. Эми оттащила малыша в фургон и дверью хлопнула. А Нийл был такой несчастный, я думала, он вот-вот разревется, и я решила: надо что-нибудь такое ему сказать, чтоб его подбодрить.

— И что же вы ему сказали, миссис Джаго?

— Сказала, что душа у нее черная, а сама она — злобная стерва и что кто-нибудь когда-нибудь ее за это прикончит.

— Не очень-то хорошо с твоей стороны, Дорис, — упрекнул жену мистер Джаго. — Да еще в воскресенье.

Дорис Джаго отреагировала безапелляционно, вполне довольная собой:

— Не очень-то хорошо, и не только в воскресенье. А только ведь я оказалась не так уж и не права.

— А дальше что было? — спросил Рикардс.

— Ну я поехала дальше доставлять журналы, а как же? Сначала поехала в старый пасторский дом. Обычно я туда не захожу — старики Копли и миссис Деннисон всегда присутствуют на утренней службе и сами забирают свои экземпляры. Но вчера их в церкви не было, и я малость беспокоилась, может, случилось что. Но ничего такого — они просто вещи собирали к отъезду и не успели на службу. Старики-то к дочери ехали, в Уилтшир. Я еще подумала: вот и хорошо, и для них хорошо, и для миссис Деннисон — она немножко отдохнет. Она мне чаю предложила, только я сказала, не могу ждать, потому что видела: она занята, готовит им к чаю еду поплотнее. Но все-таки я посидела на кухне минут пять, поболтала с ней самую малость. Она мне рассказала, что сотрудники на Ларксокене собрали очень даже хорошие детские одежки для благотворительной распродажи, они двойняшкам Блэйни как раз могут подойти, и сказала, хорошо бы Райан Блэйни захотел их купить. Она бы их оценила, и он мог бы выбрать, что надо, еще до того, как их увезут в Лидсетт на распродажу. Мы уже разок так делали, только подходить к этому приходится ужасно тактично. Ведь если он подумает, что это из милости, ни за что не возьмет одежки. Но ведь это не из милости, верно? Это же все идет на пополнение церковного фонда. Ну а я же вижу Райана, когда он в паб приходит, и миссис Деннисон подумала, лучше, чтоб это я ему предложила.

— А из пасторского дома вы куда отправились?

— Поехала в «Обитель мученицы». Мисс Мэар каждые полгода счет за журнал оплачивает, так что я с нее десять пенсов не должна получать. Иногда она занята бывает, а иногда ее дома нет, так что я просто опускаю журнал ей в почтовый ящик.

— А вы не заметили, была она дома в воскресенье или нет?

— Не заметила. Ни тени, ни запаха, как говорится. Потом поехала к последнему дому — к коттеджу, где Хилари Робартс жила. Ну, она к тому времени уж успела вернуться, а как же. Я видела: красный «гольф» перед гаражом стоит. А только я ей в дверь тоже никогда не стучу: не тот она человек, чтоб пригласить в дом хоть пять минут поболтать да чайку напиться.

— Так вы ее не видели? — спросил Олифант.

— Так я ж ее уже повидала, нет? А если вы спрашиваете, видела я ее еще раз или нет, так я вам отвечаю: нет, не видела. Но слышала.

Тут миссис Джаго замолчала — для пущего эффекта, Рикардс спросил:

— Как это — вы ее слышали, миссис Джаго?

— Я ее слышала через почтовую щель в парадном, вот как. Когда опускала туда журнал, разве не понятно? Ну и здорово же она с кем-то ругалась, доложу я вам. Просто настоящий скандал, иначе не назовешь. Второй за день. А может, и третий.

— Что вы этим хотите сказать, миссис Джаго? — спросил Олифант.

— Ну, просто я так подумала, и все тут. Мне показалось, когда она к фургону-то подъехала, что ее кто-то уже здорово накрутил. Щеки горят. Дерганая какая-то. Ну вы понимаете.

— И вы это смогли разглядеть из двери фургона?