По ту сторону сознания: методологические проблемы неклассической психологии - Александр Асмолов

В биологии также появляются гипотезы, выдвигающие представление о единой биологической системе памяти вместо разрозненных электрических, синаптических и молекулярных механизмов памяти. «Возможность существования кода памяти, сходного с генетическим кодом, породила умозрительные теории, из которых самые смелые даже постулируют единую в своей основе память для всего живого. Несомненно, кодирование информации, переходящей из поколения к поколению, доказано, и видовая память уже не является гипотезой. Тоже самое можно сказать о системе памяти защитных [иммунных. — А.А.] механизмов… Разве не может быть, что мозговые механизмы индивидуальной памяти, длительные реакции "иммунологической памяти" и генетическая память вида — это лишь разные аспекты одного и того же биологического закона?» (Адам, 1983, с.146–147). Если и в биологии, и в психологии будут раскрыты общие детерминанты памяти в объективном амодальном мире, если изучать память как ориентировку к изменениям мира во времени, если в обеих науках перейти к экологическому изучению памяти, выявляя характерную для разных видов детерминацию памяти физическим, биологическим и социальным временем, то на вопрос о существовании единых биологических механизмов памяти, которые выступают как реализаторы Образа мира, по-видимому, будет дан положительный ответ.

Всякая наличная стимуляция вписывается в амодалъный Образ мира как некоторое целое и, лишь будучи включена в Образ мира, обеспечивает ориентировку поведения субъекта в предметной действительности. Это положение, вытекающее из работы А. Н. Леонтьева «Образ мира» и развитое в исследованиях С. Д. Смирнова, Б. М. Величковского, В. В. Петухова (см. Смирнов, 1981; Величковский, 1983; Петухов, 1984), прежде всего радикально меняет представление о той исходной точке, с которой должен начинаться анализ познавательных процессов.

При изложении особенности моделей познания в когнитивной психологии и сопоставлении их с такими проявлениями активности психического отражения как вероятностное и интенциональное предвосхищение, «повторение без повторения» как основа функционального развития памяти и т. п., уже отмечалась явная ограниченность рассмотрения изолированного следа памяти в сенсорном регистре как своего рода начала всех начал. Подобная картина процесса познания, в которой изучение памяти начинается с изолированного следа, возникла там же, где по меткому замечанию Н. А. Бернштейна, появилось первое в мире «элементарное ощущение» — в обстановке лабораторного эксперимента. Если же исходить при исследовании познания из представлений об Образе мира, то на первый план выступит целый ряд следующих очевидных моментов.

Во-первых, в обычной жизненной ситуации стимул, как правило, воздействует на субъекта на фоне других, актуально присутствующих стимулов и событий. И именно этот контекст, как было проиллюстрировано на примере экспериментов Дж. Брунера определяет опознание, например, опознание знака 13 как букву В или цифру 13.

Во-вторых, в реальной обстановке запечатление актуального воздействия предваряется предвосхищением, опирающимся на те или иные уровни организации Образа мира. Это предвосхищение может строиться, как было показано в третьей главе, с опорой на вероятностную структуру прошлого опыта. Оно также может осуществляться, исходя из семантической категоризации предшествующих событий. Подчеркнем, что прогнозирование с опорой на семантическую категоризацию событий, особенно когда эти события приобретают личностный смысл, занимает в структуре Образа мира более высокий иерархический уровень, чем прогнозирование с опорой на физические параметры стимуляции. В этих случаях, как бы парадоксально это ни выглядело, процесс познания как бы начинается с оценки общего смысла ситуации, которая предваряет переработку отдельных чувственных впечатлений, отражающих физические «объектные» характеристики ситуации. Так, например, рассказывают об одном гроссмейстере по шахматам, который, оказавшись в типичной ситуации эксперимента по изучению кратковременной памяти в ответ на вопросы о том, сколько фигур стояло на шахматной доске и как они стояли, с раздражением воскликнул: «Да не помню я как стояли фигуры и сколько их было. Но одно знаю точно. Белые начинают и дают мат в два хода». Знание, дающее возможность строить прогнозы даже в неопределенных ситуациях и относить эти ситуации к той или иной категории, предшествует актуальному воздействию, представляет собой один из глубинных уровней организации Образа мира, уровень «значений». Но откуда возникают в Образе мира «значения», в контексте которых происходит преобразование чувственных впечатлений? Для вырванного из контекста деятельности человечества представления о процессе познания ответ на вопрос о природе значения — тайна за семью печатями. Сущность же возникновения значения следует искать в том, что в начале было дело. «… Природа значений не только не в теле знака, но и не в формальных знаковых операциях <…>. Она — во всей совокупности человеческой практики которая в своих идеализированных формах входит в картину мира» (Леонтьев А. Н., 1983, с.261).

Значение — важная, но не единственная единица, характеризующая глубинные структуры Образа мира. Дело заключается в том, что если на относительно ранних этапах жизненного пути личности операциональные характеристики деятельности, связанные со значениями, определяют построение Образа мира, в частности — мотивы и цели конкретной деятельности определяют, что будет запомнено, то впоследствии взаимоотношения между личностью и деятельностью меняются; сама личность, ее мотивационно-смысловые ориентации на будущее становятся основой выбора мотивов и целей конкретной деятельности, в которой идет дальнейшей строительство

Образа мира. Применительно к памяти преобразование взаимоотношений между личностью и деятельностью проявляются в том, что не мотивы и цели непосредственно определяют функционирование памяти, а такие глубинные ядерные структуры личности, как смысловые образования (Асмолов, 1984) начинают руководить процессом запоминания через выбор мотивов и целей, превращаются в системообразующий фактор человеческой памяти. «… Мнемическая функция "одних и тех же" целей проявляется существенно по-разному в зависимости от того, в какие смысловые контексты эти цели включены. При этом влияние данных контекстов <…> состоит не в том, что они дополняют или усиливают мнемический эффект, а в том, что они его изначально определяют. Сама цель обусловливает запоминание, поскольку в ней представлено поле мотивов и смыслов. Именно мотивационносмысловая ориентация на будущее образует человеческую память, "обязывая" ее удерживать то, что было, для того, что будет [выделено мною. — А.А.]» (Середа, 1984, с.139).

Перспективность понимания мотивационно-смысловых ориентаций личности на будущее как ядерных структур Образа мира в целом и системообразующем факторе человеческой памяти в частности, состоит в том, что это направление разработки представлений об Образе мира позволяет наметить пути преодоления существующего в психологической науке разрыва между психологией познания и психологией личности.

Таким образом уже сегодня появляются основания надеяться, что постановка в центр психологии познания проблемы построения Образа мира дает возможность еще больше приблизиться к пониманию многомерных целостных проявлений психической реальности, раскрыть такие детерминанты человеческой памяти, как изменения мира в физическом, биологическом и социальном времени, и наконец, создать не разорванный на отдельные психические функции и процессы единый курс преподавания психологии.

Адам В. Восприятие, сознание, память: Размышления биолога. М., 1983.

Асмолов А. Г. Личность как предмет психологического исследования. М., 1984.

Асмолов А. Г., Михалевская М. Б. От психофизики «чистых» ощущений к психофизике «сенсорных задач» // Проблемы и методы психофизики / Под ред. А. Г. Асмолова, М. Б. Михалевской. М., 1974.

Бернштейн Н. А. О построении движений. М., 1947.

Велинковский Б. М. Образ мира как гетерархия систем отсчета //А. Н. Леонтьев и современная психология / Под ред. В. П. Зинченко, О. В. Овчинниковой, О. КЛихомирова. М., 1983.

Головаха Е. И., Кроник А. А. Психологическое время личности. Киев, 1984.

Леонтьев А. Н. Образ мира // Леонтьев А. Н. Избранные психологические произведения: В 2 т. М., 1983. Т. 2.

Петухов В. В. Образ мира и исследования психологии мышления // Вестник Моск. ун-та. Сер. 14, Психология. 1984. № 4.