Триумф солнца - Уилбур Смит

Он отшвырнул сигару, но не двинулся с места, и ноги понесли ее вперед, уже не подчиняясь приказам. Сначала она шла медленно, потом все быстрее и быстрее и лихорадочно шептала:

– Я не могу… Я не хочу…

– Молчи! – скомандовал он, и Ребекка вдруг ощутила странный прилив благодарности, хотя и не знала почему. В следующее мгновение она упала в его объятия, утратив чувство реальности. Его губы были горячими и отдавали терпким ароматом сигарного дыма и еще каким-то другим, чисто мужским запахом, который пробуждал ее смутное желание. В эту минуту она ощущала себя испуганной и совершенно беспомощной и в то же время такой защищенной, словно находилась за высокой стеной сказочной крепости.

Ее тонкий шелковый халат и легкая ночная рубашка из хлопка не представляли серьезной преграды. Ее кожа под одеждой пылала от жара, а его тонкие горячие пальцы, блуждающие по ее телу, разжигали это пламя, охватившее ее с головы до ног. Ребекка зажмурилась, откинула назад голову и полностью отдалась его нежным прикосновениям. И вдруг встрепенулась, быстро открыла глаза и судорожно вздохнула. Тело охватило какое-то новое, совершенно неизвестное ей ранее чувство, а тупая боль внизу живота неожиданно сменилась сладким блаженством. Она с изумлением обнаружила, что халат расстегнут до пояса, а его губы скользят по ее груди, покусывая соски, и испугалась, что он прокусит ее грудь до самого сердца.

Он подхватил ее на руки и осторожно положил на прохладную траву лужайки. Ребекка чувствовала каждый стебелек под собой и наслаждалась приятной прохладой. Он поднял ее халат и рубашку, ночной ветерок проник между ее ног, и в ту же секунду она ощутила на себе его мощное тело, инстинктивно раздвинула ноги и задрожала от прикосновения к тему месту, которого еще никто и никогда не касался.

В этот момент с противоположного берега грянул один орудийный залп. Ребекка услышала приближающийся свист снаряда и резко сдвинула ноги. Снаряд пролетел низко над их головами и взорвался в восточном крыле консульского дворца, выбросив в небо столб огня, пыли, штукатурки и кусков дерева. Ребекка застонала и даже не могла закричать от парализовавшего ее страха.

Не успела осесть пыль от взрыва, как она, выскользнув из-под него, опрометью бросилась в дом, сверкая белыми ногами, словно молодая олениха из лесной чащи. Взлетев вверх по винтовой лестнице, она миновала комнату отца и ворвалась в спальню сестер.

– Вы в порядке, мои дорогие? – закричала она, прижимая к груди полусонных и до смерти перепуганных девочек. – О, Господи Иисусе, спасибо, что сохранил нас в целости и сохранности!

– Почему ты нас разбудила? – недовольно проворчала Саффрон.

– Что случилось, Бекки? – вторила Эмбер, широко зевая и потирая сонные глаза. – Почему ты плачешь? Что за глупые шутки?

Не успела Ребекка ответить, как в спальню вошел отец с лампой в руке.

– Вы в порядке, девочки?

– Что случилось? – снова спросила Саффрон. – Что это за шум?

– Ты даже не проснулась? – удивился отец и облегченно рассмеялся. – Этот Рехнувшийся Бедуин за все ответит. Он уже несколько месяцев обстреливает наш дворец, но попал сюда впервые, а вы спите как ни в чем не бывало. Никакого уважения к чудовищу.

– Значит, это был снаряд? – еще больше удивилась Эмбер. – А я думала, что мне приснилось.

– Где, папа? Куда он попал?

– В восточное крыло, но там, к счастью, никого нет. Никто не пострадал, никакого пожара и серьезных разрушений.

Сестры успокоились и быстро уснули, а Ребекка вернулась к себе и еще долго молилась, не в силах забыться.

– Боже милостивый, добрый и милосердный, спасибо, что спас и сохранил папу и моих сестер. Спасибо за то, что спас меня от… – Ей показалось неуместным упоминать то, от чего он ее спас, но ведь ему все равно все известно. – За то, что спас меня от смертного греха, более страшного, чем сама смерть. – Она где-то прочитала это выражение и теперь решила, что оно наилучшим образом соответствует обстоятельствам. – Пожалуйста, избавь меня от искушения!

Однако молитва не помогла. Она не чувствовала себя спасенной – напротив, испытывала горечь, неожиданно лишившись чего-то очень важного и ценного, как сама жизнь.

Она вспомнила, как он ласкал ее тело, и вновь ощутила легкую боль в том месте, которого касались его пальцы. Ребекка провела там рукой, проверяя, не поранил ли он ее, и съежилась от страха, решив, что открылось кровотечение – пальцы нащупали что-то влажное и липкое. Она рассмотрела руку в полоске лунного света и облегченно вздохнула, поскольку это была не кровь, а что-то другое. Она вновь коснулась паха, ощутила нарастающую боль и закрыла глаза, вообразив Пенрода Баллантайна, стоящего над ней в чем мать родила с кинжалом в руке. А потом представила эту руку там, где сейчас находилась ее собственная.

В этот момент внутри ее будто взорвался огромный шар, и боль мгновенно утихла, уступив место неописуемому блаженству плоти, необычному возбуждению и неведомой ранее свободе. Она будто провалилась сквозь толстые матрасы, погружаясь в темную бездну сна. А когда Назира разбудила ее, солнце уже заливало спальню сквозь открытую балконную дверь.

– Что с тобой, Бекки? – разволновалась Назира. – Ты сияешь, как спелая груша в утренних лучах.

Ребекка подумала, что арабский язык очень романтичный и прекрасно описывает ее нынешнее состояние.

– Дорогая Назира, – ответила она ей в тон, – я чувствую себя так, будто это первое счастливое утро в моей жизни. – И удивилась, увидев тревогу на лице няни.

Пенрод понимал нежелание Дэвида даже на несколько часов расставаться со своими драгоценными охотничьими двустволками двенадцатого калибра производства известной лондонской фирмы «Джеймс Парди и сыновья». Это были необыкновенные ружья, стоившие, по мнению Пенрода, не менее пятидесяти фунтов.

– Сто пятьдесят фунтов, – поправил его Дэвид. – Такие ружья есть только у русского царя Александра да германского кайзера Вильгельма.

– Уверяю вас, сэр, что они нужны мне для выполнения важнейшего задания, – уговаривал Пенрод. – Даю слово чести, что отнесусь к ним так же бережно, как к своим будущим первенцам.

– Надеюсь, что вы будете относиться к ним намного лучше, поскольку первенцы могут оказаться отъявленными мерзавцами, а мои ружья «парди» всегда останутся надежными и верными друзьями.

– Возможно, все-таки стоит объяснить вам, зачем они мне понадобились, – решился Пенрод.

Дэвид внимательно выслушал его и был весьма заинтригован. А в конце глубоко вздохнул и махнул рукой:

– Хорошо, но при одном условии – с вами пойдут мои близнецы. – Увидев нескрываемое удивление на лице Пенрода, он добавил: – Они хорошо умеют заряжать эти ружья, к тому же я научил их относиться к ним с величайшим почтением.