Кассандра - Сергей Пономаренко

28

Дорога домой не заняла много времени, и Леонид, все еще взволнованный разговором у следователя, не дожидаясь лифта, бегом поднялся на четвертый этаж. Достал ключ, но он в замке не проворачивался, его словно заело, и тут до него дошло: замок был открыт! У него перехватило дыхание — неужели его страхи имели основание и он опоздал? Осторожно приоткрыл дверь и вошел в прихожую.

В квартире стояла мертвая тишина — выходит, грабители сделали свое дело и ушли с картинами! А может, они услышали, как он вошел, притаились и ждут удобного момента, чтобы на него напасть? А у него нет никакого оружия, чтобы защититься! В прихожей он обнаружил лишь старый зонтик-трость и решил, что в случае чего пригодится и он.

Сначала Леонид хотел начать осмотр квартиры со своей комнаты, чтобы узнать, какой ущерб понес, но, во избежание всяких неожиданностей, все же решил осмотреть другие комнаты, а в свою зайти в последнюю очередь. В гостиной никого не оказалось и ничто не указывало на то, что здесь были незваные гости. То же самое он мог сказать и о детской, теперь пустовавшей, так как дети гостили у мамы Богданы. Но вот когда открыл спальню, увидел, что его опасения оправдались: по всей комнате была разбросана одежда Богданы, в том числе нижнее белье. Постель была смята: видно, грабители застали в квартире Богдану и надругались над ней, а затем… Какое его ожидало зрелище? Ее мертвое, израненное тело? — Сердце Леонида сжалось от ужаса, на непослушных ногах он двинулся дальше и открыл дверь в ванную комнату. Угловая белоснежная ванна- джакузи была полна розоватой воды, и в ней находилось бездыханное обнаженное тело Богданы!

— Боже мой! — схватился за голову Леонид.

Богдана открыла глаза и испуганно спросила:

— Что-то случилось?!

Леонид минуту оторопело смотрел на ожившую «покойницу», пока не дождался следующего вопроса от побледневшей Богданы:

— Что-то не так? Мама? Дети?

— Входную дверь за собой закрывать надо! — гаркнул Леонид. — Вчера бандитов впустила, не поинтересовавшись их документами, сегодня дверь не заперла, а сама разлеглась в ванне!

— Да ты что?! Дверь не закрыла?! — еще больше побледнела Богдана. — Видно, что-то на меня нашло! Жарко на улице, а я была неподалеку, решила зайти освежиться.

— А одежду разбросала по всей комнате для чего?

— Хотела почувствовать себя настоящей женщиной, раскрепоститься. Помнишь, в одном рекламном клипе женщина проходит через множество комнат, постепенно сбрасывая одежду, вот и я хотела… Только одежду разбрасывала не по всей квартире, а в спальне. Я же не думала, что ты сейчас придешь.

— Ладно, как ты любишь говорить, проехали, но ты меня здорово перепугала. Ты сильно не залеживайся — я, пожалуй, тоже приму ванну.

— Я уже выхожу. Тебе сделать ванну с морской солью или с маслами?

— Давай с солью, только прохладную.

— Соль плохо растворится в такой воде.

— Давай без нее.

«Раскрепоститься ей захотелось!» Леонид прошел в свою комнату, на ходу сбрасывая с себя одежду. «А в этом что-то есть!» — решил он, оставшись в плавках и глядя на разбросанную одежду. Направился к картинам, стал перебирать их, заглядывал на обратную сторону, читая названия.

«Кассандра» — прочитал он и перевернул картину лицом к себе. В левом углу на сером фоне бросался в глаза большой рунический знак — перевернутое дерево, в центре темное пятно в форме трапеции. Присмотревшись, он заметил, что оно испещрено черными пересекающимися линиями, словно художник изобразил лабиринт сверху. У края пятна вытянулась серая тень человека, а сам он на картине не был изображен. Леониду показалось, что это тень юноши, почти мальчика — скорее всего, из-за длинных тонких линий.

«Но можно только гадать, чью тень и для чего художник на ней изобразил», — вздохнул он. Вспомнил, что, рассматривая эту картину в первый раз, за ее исключительную серость забраковал, решил не выставлять на продажу и взял, только чтобы не разбивать коллекцию.

— Вот это да! — раздался веселый возглас Богданы — она вошла в комнату, неся в руке костяную заколку. — Думала устроить тебе скандал: почему это ты таскаешь у себя в кармане женские заколки! А потом узнала свою, которая несколько дней назад куда-то запропастилась.

— Ты уверена, что это твоя заколка? — спросил Леонид и почувствовал, что в горле пересохло.

— А чья еще может быть у тебя в кармане? Моя! Вот, посмотри — небольшой брачок в ее замке. Моя, точно моя. А почему ты так побледнел?

— Эта заколка была найдена в постели мертвого Стаса. С этой женщиной он перед смертью трахался! В ту ночь, когда я оказался закрытым в подвале, я тебе звонил на мобильный и на домашний, но ты не отвечала. Ты была у Стаса, когда я находился в подвале?!

Богдана испугалась, сжалась, растерялась, стала маленькой и совсем несимпатичной. Она пыталась оправдаться: кто-то похитил заколку, подбросил в постель Стаса, чтобы навести на нее подозрение.

— Так почему тогда этот некто не подбросил следствию информацию, кому эта заколка принадлежит?! Для чего тогда ему это было нужно? Никакой логики в действиях! — возразил Леонид.

Богдана начала лихорадочно выдвигать другие версии, но Леонид ее уже не слушал. Он видел по ее глазам, что она неумело, краснея, врет, и она сдалась.

— В тот вечер ты позвонил, сказал, что ждешь его дома и останешься ночевать, но вскоре позвонил пьяный Стас и только рассмеялся, услышав, что ты у него дома. Сказал, что ты прохлаждаешься у очередной барышни, и очень просил, чтобы я к нему приехала: мол, ему надо со мной о чем-то поговорить, о чем-то очень важном, не терпящем отлагательств. Я отказывалась, но он пообещал рассказать, кто твоя любовница, и этим выманил меня. Как только я приехала к нему, он навалился на меня, и, как я ни сопротивлялась… ну, словом, ты понял… После этого он признался мне в любви и предложил стать его женой. Я была потрясена происшедшим, но не смогла удержаться от смеха — как такая нелепость, дикая фантазия пришла ему в голову?! Он стал меня убеждать, читать стихи, посвященные мне, ссылался на некие обстоятельства, вынудившие его открыться мне. В завершение сказал: «Жизнь исключительно коротка, и это замечаешь, только когда она почти совсем ушла».

Я поинтересовалась: ему нужна жена, чтобы в старости было кому подать стакан воды? Неужели Нора не подходила для этой цели?

Стас испугался, стал допытываться, почему я заговорила о стакане воды? Из его бредовой речи я узнала, что он смертельно болен, жить ему осталось от силы полгода и он якобы видел свою смерть: заброшенный, одинокий, страдающий от жажды и испражнений, не в силах встать с постели. После этого он не может без дрожи смотреть на свою кровать, представляя будущий ужас.