Пятнадцать ножевых - Алексей Викторович Вязовский

к двери моей квартиры и я своим ключом, путаясь в замках отпер дверь. Интересное занятие, надо будет поупражняться, когда освобожусь. Ашхацава сел на корточки и пустил котенка вперед. Тот пару секунд посомневался, а потом зашел в прихожую.

- Ну что, можно заходить? - нарушил я хрупкую гармонию.

- Теперь - да.

Это мне показалось, или моего друга пробило на торжественные интонации?

Но на домашнем животном сюрпризы не кончились. Подойдя к подоконнику, Давид открыл свой чемоданчик, и достал оттуда бутылку шампанского и две чайных чашки, завернутые в упаковочную бумагу.

- Слушай, я тронут, - абсолютно искренне сказал я. - Ради таких моментов стоит жить. Только мне немного наливай, желудок придется беречь.

- А что случилось с желудком? - удивился Давид

- Ах, я тебе не рассказывал? Ну слушай…

***

Вам приходилось подвергаться пытке под названием фиброгастроскопия? Официальное название длиннее, слово точно раза в два подрастает. Вот Анна Игнатьевна Шишкина не менее одного раза переживала. И я ей теперь искренне сочувствую. Кто в двадцать первом веке терпел, отойдите со своими мемуарами в сторону, это не в счет.

Рассказываю по порядку. Сначала вы ни хрена не жрете. То есть, вообще. Даже чай. Приходите в нужный кабинет. Там вас усаживают, просят открыть рот пошире. Собственно, видевшие фильм “Глубокая глотка” ничего нового не увидят. Ну вот разве что в кино не показывают, как главному персонажу пшикают лидокаин на заднюю стенку этой самой глотки. И на корень языка тоже. Чтобы подавить рвотный рефлекс. А потом берут, блин, садовый шланг и пихают его тебе внутрь организма. Ты обильно плачешь от радости, попутно издавая малоаппетитные звуки, потому что лидокаин ни хрена не помогает, а организм не дурак, он всякую гадость из себя пытается вытолкнуть.

Я почему про кино вспомнил? Так тут вон целая бригада стоит. И оператор, и режиссер. Перед началом я протокол подписал, меня осмотрели, пощупали и измерили. И анализы я сдал. Все, какие только есть, те и выдал. Сфотографировались, как же. И с Морозовым, и с Шишкиным. И даже с всемогущим начальником четвертого управления Минздрава СССР, академиком Евгением Ивановичем, тоже. Он, правда, недолго был, только протокольную часть. Давал еще ценные указания Морозову, наверное, как меня побольнее мучить. А Игорь Александрович потом мне напутствия давал. Ну, в стиле “Вперед, парень, не подведи!”.

Все разговоры уже произошли накануне. Здесь и сейчас уже не откажешься. А вот вчера было, да. Морозов тоже нервничал. Он-то прекрасно понимал, что больше шансов может и не быть. Почему-то с того самого первого раза он ни разу сомнений в успехе нашей затеи не показывал. Что там у него в душе творилось - не знаю. Я в своей жизни ставок такого размера не ставил никогда. Но и мой шаг он понимал. Да, дело не только в уроне здоровью, в конце концов гастрит можно и вылечить. А вот всю жизнь потом проходить с клеймом “это тот, кто хотел чего-то там доказать и обделался” для научной карьеры не очень хорошо. Если она еще будет, та карьера.

Но всё кончается, даже плохое. Вытащили из меня вот этот ужас. Улыбаются, сволочи. Дескать, нафотографировали слизистую желудка и двенадцатиперстной кишки во всех ракурсах, очень интересно.

Знаете, что самое приятное в медицине? Когда вам говорят “Идите, мы с вами ничего больше делать не будем”. И ты такой радостный, молодым козликом устремляешься в гардероб, чтобы побыстрее убежать из этого кошмара, порой даже забыв стащить с ног одноразовые бахилы. Так вот, мне не сказали.

Предоставили только возможность умыться, снова усадили перед стрекочущей камерой. Хорошо, хоть стакан воды дали, изверги. Я взял с обычного чайного блюдечка две капсулы, показал их в объектив и глотнул, запив водой. И тост перед этим произнес, как же без него. Широко улыбнувшись, я отсалютовал невидимым зрителям и сказал:

- За советскую науку!

Больше новинок на http://litres.ucoz.site/

Или на нашем телеграмм канале https://t.me/martin_2015