Прелюдия к убийству. Смерть в баре (сборник) - Найо Марш

– А вы будете играть? – спросил Уочмен, продолжая смотреть на Дециму в упор.

– Конечно. Думаю, все будут. Уилл?

Уилл Помрой, продолжая хранить молчание, указал кивком в сторону общественного бара, где уже начали собираться местные жители, жаждавшие пива и привычных субботних развлечений.

– А вы, мисс Дарра? – поинтересовалась Децима.

– Нет, дорогуша. Дело в том, что я никогда не занималась спортом и совершенно к этому не приспособлена. Даже в детстве, когда я пыталась швырнуть через стол яблоко братцу Теренсу, то всегда почему-то попадала в голову братцу Брайану. Так что все мои попытки во что-либо попасть заканчивались печально для окружающих. Кроме того, я слишком полна для таких подвижных игр. Уж лучше я посижу в сторонке и понаблюдаю за настоящими игроками. Это мой способ получать удовольствие от спорта.

Пока мисс Дарра делилась своими суждениями о спорте, Кьюбитт, Пэриш и Децима Мур поднялись с мест и направились к висевшей на стене мишени. Уочмен же подошел к каминному закутку и оттуда заглянул в «народный» бар. С того момента, когда он ввязался в спор с Уиллом, вступившимся за своего приятеля Леджа, последний перебрался в общественный бар. Там он сейчас и находился, расположившись за столиком со своей трубкой, пивной кружкой и волновавшими его мыслями, если, конечно, его что-то в данный момент волновало.

Между тем у мишени поднялась настоящая суматоха, поскольку, как выяснилось, Ледж, прежде чем уйти, все-таки продемонстрировал свой трюк и «очертил» стрелками руку одного из местных рыбаков. Упомянутый рыбак – здоровенный парень с красной физиономией, – стоял у мишени и, сияя, как начищенный медный котелок, демонстрировал всем желающим притиснутую к мишени мощную длань с воткнутыми по контуру острыми метательными стрелками. Послышались аплодисменты и приветственные клики, причем столь громкие, что местные обыватели, находившиеся в общественном баре, тоже поднялись из-за столиков и направились к мишени, чтобы понять, из-за чего разгорелся сыр-бор. Ясное дело, в следующую минуту они тоже разразились рукоплесканиями.

– Нет, вы только посмотрите на это! – кричал Уилл, вновь обретший дар речи. – Только посмотрите!

– Так-так-так, – сделал вывод Уочмен. – Оказывается, мистер Ледж нашел вместо меня другую жертву, что, несомненно, свидетельствует об огромном доверии, которым он здесь пользуется.

После этих слов все замолчали, и Уочмен, опершись о стойку бара, возвестил:

– Мы тоже не прочь сорвать аплодисменты. Поэтому начнем наконец игру. Мистер Ледж, надеюсь, вы присоединитесь к нам?

Ледж неторопливо вынул изо рта трубку и осведомился:

– Во что будем играть?

– В дартс, конечно. «Вокруг циферблата».

– «Вокруг циферблата»?

– Совершенно верно. Неужели не играли в такой вариант?

– Играл когда-то. Очень давно. Уже и забыл…

– Нужно по часовой стрелке попасть во все секторы мишени, начиная с первого, и закончить «удвоением»[18], – объяснил Кьюбитт.

– Этот вариант игры, – продолжил Уочмен, – называется также «От звонка до звонка». Вам не приходилось слышать раньше подобное выражение[19], мистер Ледж?

– Нет, – ответил Ледж. – Но я, кажется, понимаю, к чему вы клоните. Впрочем, что бы это ни значило, я в любом случае присоединюсь к вам через минуту.

– Вот и отлично. И если вы меня побьете, то я, чтоб меня черти взяли, буду завтра весь вечер угощать вас выпивкой.

– Хорошо, мистер Уочмен, – усмехнулся Ледж. – Я это запомню.

Глава 3

Второй выход Уочмена

– Главный недостаток Люка заключается в том, – рассуждал Себастьян Пэриш, – что он просто не в состоянии оставить в покое человека, хоть как-то затронувшего его чувства или вызвавшего у него любопытство. И еще: он не умеет находиться в одиночестве. Ему аудиторию подавай.

Норман Кьюбитт вздохнул, поправил кончиком пальца переднее поле шляпы, защищавшее глаза от солнечных лучей, посмотрел на Пэриша и, переведя взгляд на холст, принялся копаться в этюднике в поисках нужного тюбика с краской.

– Кроме того, – продолжал развивать свою мысль Пэриш, – он обладает свойством нагнетать напряжение даже в самой простой ситуации. И похоже, получает от этого немалое удовольствие… Тебе не мешает, что я все время треплюсь, старина?

– Нет. Поверни голову вправо. Слишком сильно повернул, надо чуть-чуть. Вот теперь хорошо. Думаю, я тебя надолго не задержу, поскольку буду работать, пока солнце освещает твою левую щеку. Световое пятно поможет мне выделить лицо, учитывая тот факт, что торс у тебя обтянут ярко-красным свитером.

– Ты прямо как врач говоришь… «Поверни голову направо», «буду работать», «торс»…

– Не на том заостряешь внимание, Себ. Лучше держи голову так, как я сказал. Что же касается Люка, то в его характере и впрямь присутствует некая скрытая недоброжелательность по отношению к окружающим. Оттого, наверное, он и цепляется к людям без видимой причины. Чего, скажи на милость, он хотел добиться, вступив вчера в перепалку с Уиллом и Леджем?

– Будь я проклят, если знаю. Странная какая-то выходка, не так ли? Может, это ревность?

– Ревность… – протянул Кьюбитт, накладывая мастерком голубоватые небесные тона над контуром головы Пэриша. – И кого же он ревнует?

– Как кого? Разумеется, Дециму к Уиллу.

– Не верю я в это. Но точно не знаю. Все-таки он твой кузен, Себ, а не мой. Тем не менее мне представляется, что ваша фамильная черта – скорее тщеславие, нежели ревность.

– Что ты такое выдумал, чтоб тебя черти взяли! Лично я себя тщеславным не считаю. Да, ежедневно я получаю до дюжины писем с объяснениями в любви от разных особ женского пола, преимущественно театралок. Но это для меня ничего не значит.

– Врешь! Ты испытаешь огромное разочарование, если они вдруг перестанут тебе писать. Впрочем, в отношении Люка ты, возможно, высказал верное предположение.

– Хотел бы я знать, – продолжил Пэриш, – могла ли его маленькая прошлогодняя интрижка с Децимой вызвать ревность.

– Думаешь, могла? А мне это представляется несущественным.

– Как ни крути, – сделал вывод Пэриш, – она все-таки очень привлекательная женщина и способна вызвать ревность. А также другие сильные чувства. Не знаю почему. На свете существуют женщины и покрасивее. А уж к типу «коварных соблазнительниц» ее точно не отнесешь. Скорее она…

– Заткнись! – резко бросил Кьюбитт, но секундой позже уже чуть более мягким голосом добавил: – Я как раз собираюсь писать твой рот.

Его собственный рот в этот момент вытянулся в нитку. Некоторое время он работал в полном молчании, потом неожиданно заговорил снова:

– Не думаю, что Уилл Помрой являлся главным объектом нападок Люка. Он куда больше наседал на Леджа – совершенно незнакомого ему до вчерашнего вечера человека. И это представляется мне неразрешимой загадкой.

– Такое впечатление, что он провоцировал его, проверял на прочность. Все время пытался уязвить, загнать в угол или вывести из себя.

Рука Кьюбитта с зажатым в ней мастерком застыла над полотном.

– Да, – согласился он. – Ты совершенно прав. Я тоже так подумал. Может, это издержки специальности? Так сказать, профессиональное любопытство юриста? Как бы то ни было, я не мог отделаться от мысли, что сейчас он подсядет к Леджу и устроит ему перекрестный допрос. Более того, когда я вспоминаю эту сцену, мне кажется, Люк пытался засунуть большие пальцы себе под мышки, как если бы закладывал их за вырезы жилета.

– Очень характерный жест, – с серьезным выражением лица подтвердил Пэриш. – Не раз видел, как Люк делал это во время процесса.

Кьюбитт усмехнулся.

– В любом случае вчера в его голосе слышалось злорадство.

– А вот этого точно не было, – с негодованием произнес Пэриш. – Он вообще-то парень не злой.

– Еще какой, – холодно сказал Кьюбитт. – И это качество присуще ему ничуть не меньше, чем тщеславие.

– Между прочим, он еще и очень щедрый человек.

– Нисколько в этом не сомневаюсь. И не надо его защищать. Ты же отлично знаешь, что Люк мне нравится. Он представляется мне чрезвычайно разносторонним и интересным человеком.

– Кстати, ты ему тоже нравишься, – заметил Пэриш. – Определенно.

– Боже! – Кьюбитт отошел от полотна, и некоторое время рассматривал свою работу, так сказать, на расстоянии. – Знал бы ты, Себ, как многозначительно прозвучало в твоих устах это самое «определенно». Жаль, что не слышал себя со стороны. Но хватит об этом. Ты устал? Можешь немного отдохнуть, если хочешь.

Пэриш поднялся с валуна, на котором сидел, с наслаждением потянулся всем телом, присоединился к Кьюбитту и тоже устремил взгляд на холст. Это была сравнительно большая работа с человеческой фигурой примерно в три четверти натуральной величины. Изображение человека в тускло-красном свитере казалось довольно темным по сравнению со светлым фоном почти сливавшихся на горизонте неба и моря. Причем небо напоминало сводчатый купол голубоватых тонов, а море – светло-синюю равнину, декорированную несколькими стилизованными мазками в виде волн. Солнечное пятно лежало на лице и подбородке именно в том месте, где ему следовало.