Спасти нельзя развестись - Екатерина Серебрякова

родного сына, который так прескверно обошелся со своим отцом.

Конечно, обжаловать договор, подписанный четырьмя акционерами, находящимися в трезвом уме и светлой памяти, было ой как непросто, однако адвокаты не оставляли надежд.

На девушку, которая выдавала себя за бывшую сотрудницу питерского офиса, уже завели уголовное дело. К сожалению, на Рафаэля это повлияло не слишком.

О своей сообщнице забыл он очень быстро, оставив ее одну на произвол судьбы с выдвинутыми ей обвинениями.

Мужчину интересовал исключительно холдинг и месть отцу, который в свое время лишил его настоящего детства и крепкой семьи.

Мы не собирались сдаваться так просто и планировали отстаивать свои права до последнего, но даже опытные адвокаты, настоящие профессионалы своего дела, утверждали, что этот процесс может растянуться на долгие годы.

Я не была той крысой, которая первой сбежит с корабля, однако в этот раз мне пришлось отступить в сторону, чтобы думать в первую очередь о себе и ребенке.

За мной сохранялись все те же должностные обязанности, однако я не собиралась задерживаться в офисе, если бы в мою работу вторгся Рафаэль или его люди.

Нам с Настей удавалось держать оборону нашего небольшого уютного офиса, не без помощи начальства, конечно. И за все время никто из людей Рафаэля даже сунуться не посмел на эту территорию.

Григорий Борисович разочаровался в своем младшем сыне и на этом фоне сблизился с Борисом. Бывший муж рассказывал, что у них начались даже какие-то подвижки в отношениях с Галиной Яковлевной, но об этом доподлинно мне не было известно.

Женщина на вопросы о своей личной жизни отвечала лишь размытыми фразами, улыбалась и пускала туман.

Она все так же работала над проектами вместе с Кириллом, и их сотрудничество давало свои плоды.

Кирилл рассказывал, что со встреч ее часто забирали мужчины, известные в наших кругах. Галина Яковлевна редко уезжала без цветов, да и сама заметно расцвела со дня развода.

– Эй, Оля, ты чего застыла? – Кирилл помахал ладонью перед моим лицом, заставляя вернуться к реальности.

– А что? Мы уже приехали?

– Ну да, – Кирилл вышел из машины и открыл дверь для меня.

– А куда мы приехали?..

Вышагнув сапогами на сырой асфальт, я осмотрелась по сторонам.

Место было престранным. Напоминало пустынную стройку.

Это был спальный район города недалеко от места, где находились наши с Кириллом офисы.

Через дорогу стоял какой-то современный жилой комплекс с присущей ему инфраструктурой: магазинчики, салоны красоты, аптеки. А вот мы как будто находились у какого-то строящегося здания, одна секция которого уже была сдана.

– Нам внутрь? – зачем-то уточнила я, когда мы вошли в холл высотки через стеклянные раздвижные двери. – Здесь какой-то ресторан?

– Сейчас все увидишь, подожди немного.

– Ладно, ладно.

Я с недоверием осматривалась по сторонам, потому что казалось, что пришли мы в какой-то обычный жилой дом, на последнем этаже которого не может располагаться никакого ресторана.

Здесь кипела обычная жизнь. Жильцы пересекали холл, чтобы перейти с улицы во двор, кто-то сидел на мягких диванчиках в ожидании курьеров или знакомых.

В лифте Кирилл нажал кнопку тридцать третьего этажа, он не был последним, что насторожило меня еще больше. Я не могла даже предположить, что может находиться посреди жилого дома.

В голове проскочила мысль о том, что мы едем на фотосессию в какое-нибудь стильное пространство, но это показалось глупостью.

– Объяснишь? – еще раз осуществила попытку разобраться в ситуации, когда Кирилл открыл одну из дверей квартир на этаже своим ключом, достанным из кармана.

– Проходи. Можешь не разуваться, здесь еще не то, чтобы чисто.

– Я заметила, – под ногами был бетонный пол под чистовую отделку, вокруг – бетонные стены, сверху – бетонный потолок.

– Это будет большой коридор с гардеробной под верхнюю одежду и обувь, – Кирилл взял меня за руку и повел внутрь квартиры. – Вот тут гостиная, ее можно совместись с кухней, но не вижу в этом смысла. Кухня и без того тридцать квадратов. Два санузла, гостевая спальня, просто спальня со своей гардеробной, личным санузлом и выходом на террасу. А вот это, – Кирилл провел меня в небольшую комнату с окнами на две стороны. – Это будет детская. Нравится?

– Что именно? – едва сдерживая улыбку спросила я. – Квартира или твой тонкий намек на совместную жизнь?

– И то, и другое, – мужчина тоже улыбался, глядя мне в глаза. – Оль, я люблю тебя. Хочу быть с тобой и делать тебя счастливой, несмотря ни на что. Давай попробуем? Начнем новую жизнь в новой квартире, все с нуля, с голых стен. Свидания, романтические вечера, знакомство с родителями – все будет. Обещаю тебе.

Отпустив мою руку, Кирилл полез в карман пальто за бархатной коробочкой и наконец опустился на одно колено прямо на бетонном полу.

– Оля, ты выйдешь за меня замуж?

Я едва могла видеть что-то из-за пелены слез на глазах. Только различала кольцо с большим голубым камнем в руках Корнева.

Сердце часто билось, а ноги подкашивались в коленях от осознания происходящего сейчас.

Набрав полные легкие воздуха, жестом я попросила Кирилла встать.

Мужчина с тревогой смотрел на меня, не понимая, что происходит.

– Прежде, чем я отвечу, ты должен узнать кое-что.

– Да, конечно. Что такое, Родная?

– Ребенок, – трясущимися руками я положила ладонь Кирилла на свой круглый живот. – Он от тебя. Я ношу нашего ребенка.

– Боже мой, – у мужчины выбило воздух из легких.

Он смотрел на меня, открыв рот и хватаясь за сердце. В серых глазах застыли слезы, а вместо слов счастья были лишь глупые смешки, говорящие громче любых слов.

Кирилл прикрыл рот ладонью, опустился обратно на колени и лбом прижался к моему животу, шепча что-то едва слышно.

– Я люблю тебя, – только лишь сказал он, своими слезами пропитывая тонкую ткань моей кофты.

Эпилог

– В последний раз прошу тебя уйти от Бориса, – Кирилл шел за мной из комнаты в кухню, не отставая ни на шаг.

– Да это седьмой последний раз! Я сказала, что не уйду. Один раз уже ушла, хватит тебе.

– Оля! – мужчина стоял в дверях и демонстративно постукивал ногой по полу, а я лишь смеялась.

– Я уже сорок два года как Оля. Отстань от меня с этим вопросом.

– Папочка, вы что, ругаетесь?

Босыми ногами из детской в кухню пришлепала трехлетняя Ева с плюшевым зайцем в обнимку.

Девочка тут же забралась на руки к отцу, точной копией которого была и внешне, и внутренне. Иногда мне казалось, что я в этой семь с боку припеку.

– Солнышко, мама с папой просто