Укрощение - Камилла Лэкберг

— Может быть. Однако мне кажется, что она так испугалась, потому что к тому времени у нее были отношения с человеком, которого ее родители не одобрили бы, — сказал Йоста и потянулся за кофейной чашкой.

— С кем же? — удивилась секретарь.

Мартин наморщил лоб:

— Может быть, с Мартой? Это объясняет ссору, произошедшую в последний день между Юнасом и Викторией.

Флюгаре кивнул:

— И это, в свою очередь, означает, что Юнас обо всем знал.

— Так что ж, нам остается предположить, что Лассе шантажировал Марту? А дальше — она избавилась от него или Юнас так разозлился, когда узнал обо всем, что взял дело в свои руки? Или существует еще какой-то сценарий развития событий, который мы упустили? — Мартин задумчиво почесал затылок.

— Да нет, я склоняюсь к одному из первых двух вариантов, — сказал Патрик и взглянул на Йосту, который кивнул в знак согласия.

— Тогда нам следует снова переговорить с Юнасом, — решил Молин. — Может статься, что Марту и Молли похитил вовсе не тот же самый преступник, который украл остальных девушек? Возможно, Марта забрала Молли и бежала, опасаясь обвинения в убийстве? И может быть, Юнас на самом деле знает, где они, и просто притворяется?

— В таком случае он прекрасно играет… — начал было Хедстрём, но его прервал звук быстрых шагов в коридоре, а в следующее мгновение он с удивлением увидел, как в кухню входит его жена.

— Добрый вечер, — сказала Эрика. — Было открыто, так что я вошла.

Патрик уставился на нее во все глаза:

— Что ты здесь делаешь? И где дети?

— Я позвонила Анне и попросила ее прийти к нам, — ответила писательница.

— Но зачем?! — воскликнул ее муж и вдруг сообразил, что сам же просил ее об услуге. Неужели ей удалось что-то обнаружить? Он бросил на супругу вопросительный взгляд, и она кивнула:

— Похоже, я нашла общий знаменатель для всех случаев. И еще мне кажется, что я поняла, чем Минна отличается от всех остальных.

Из всех моментов дня Лайла больше всего ненавидела время отхода ко сну. В ночной темноте жизнь догоняла ее, и на женщину накатывало все то, что ей удавалось вытеснять днем. Ночью зло снова могло добраться до нее. Ведь ей было известно, что оно существует там, снаружи — столь же реальное, как стены в ее комнате или жесткий матрас, на котором она лежала.

Заключенная смотрела в потолок. В комнате было совсем темно, и когда она уже засыпала, ей иногда чудилось, что она парит в космосе, а черная дыра вот-вот поглотит ее.

Так странно было думать, что Владек мертв! Ей до сих пор трудно было это понять. Как легко услышать все звуки того дня, когда они встретились — радостный смех, музыка, звуки, издаваемые животными, которых она никогда раньше не слышала… Даже запахи в ее памяти не стерлись от времени — попкорн, опилки, трава и пот. Но самым сильным впечатлением все же был его голос. Этот голос заполнил сердце Лайлы еще до того, как она увидела его обладателя. И когда их глаза встретились, она уже все знала — с уверенностью, которую секунду спустя увидела и в его глазах.

Она пыталась вспомнить, были ли у нее предчувствия того несчастья, к которому привела эта встреча, но в голову ей ничего не приходило. Они с Владеком были из разных миров и жили разной жизнью, так что, само собой, перед ними возникали трудности, но никто из них не мог предчувствовать ту катастрофу, которая ждала их впереди. Даже провидица Кристина. Почему она оказалась слепа в тот день — та, которая все видела? Или же она все знала, но понадеялась, что ошиблась — видя, как велика их любовь?

Тогда казалось, что нет ничего невозможного. Никаких странностей, никаких сомнений. Они собирались создать совместное будущее, и жизнь заставила их поверить, что им это удастся. Может быть, именно поэтому шок оказался потом таким страшным — и они пытались справиться с ним совершенно недопустимым образом? С самого начала Лайла знала, что они поступают неправильно, но инстинкт выживания заставил ее разум уступить. А сейчас уже поздно было раскаиваться. Ей оставалось лишь лежать в темноте и размышлять над прошлыми ошибками.

Юнас сам удивлялся своему спокойствию. Он не спеша подготовил все, что нужно. Позади остались долгие годы воспоминаний, и мужчина хотел сделать правильный выбор — ведь потом, когда он пустится в путь, возврата уже не будет. Кроме того, ему казалось, что торопиться нет смысла. Неопределенность подпитывала страх, но сейчас, поняв, где находится Марта, он мог все спланировать с ледяным спокойствием, от которого его мозг работал четко и ясно.

Сидя на корточках, Перссон вглядывался в темноту. Лампочка перегорела, а он не успел ее заменить. Эта небрежность раздосадовала его. Всегда надо быть ко всему готовым, всегда надо держать свои дела в порядке. Прикладывать все силы, чтобы избежать ошибок.

Выпрямившись, ветеринар ударился головой о потолок в самом низком месте. Громко выругавшись, он на мгновение позволил себе остановиться и втянуть ноздрями воздух. Ему хотелось забрать отсюда много воспоминаний, но они не привязаны к месту, и к тому же их будет еще немало впереди. Он взвесил на руке сумку. Если бы прекрасные мгновения что-то весили, сумку невозможно было бы поднять. А она была легкой как перышко — Юнас даже удивился.

Он осторожно взобрался по лестнице. Главное — не уронить сумку. В ней заключалась сейчас не только его жизнь, а вся их совместная жизнь в полной гармонии.

До сегодняшнего дня Перссон шел по чужим следам. Продолжал уже начатое, не оставляя собственного оттиска. Но вот настал момент сделать шаг вперед и оставить прошлое позади. Его это не пугало — скорее наоборот. В одно мгновение картина прояснилась. У него всегда была власть все изменить, разрушить старое и построить нечто свое, новое и более совершенное.

От этой мысли у него слегка закружилась голова, и, оказавшись снаружи, он вдохнул холодный ночной воздух. Казалось, земля качается под ногами, поэтому мужчина вытянул руки, пытаясь сохранить равновесие. Некоторое время он стоял так, а потом опустил руки и открыл глаза.

Охваченный неожиданным порывом, он подошел к конюшне, открыл тяжелую дверь, зажег свет и осторожно поставил у стены сумку с ее драгоценным содержимым. Затем ветеринар открыл все двери и отпустил лошадей на свободу. Он ослабил привязь в денниках, и кони, один за другим, с удивленным выражением на мордах стали выходить из конюшни. Они останавливались посреди двора, нюхали воздух, издавали короткое ржание — и устремлялись прочь, хлеща себя хвостами по бокам. Юнас улыбнулся, видя, как они исчезают в темноте. Пусть насладятся свободой, прежде чем их снова поймают. Сам же он устремлен к новой свободе и никогда не даст себя поймать.

Какое неописуемое удовольствие — сидеть в доме своего детства, в обществе лишь детей, спящих наверху! Здесь в стенах не притаилось чувство стыда и вины, здесь хранились лишь воспоминания детства, которое, благодаря Эрике и их отцу Туре, было светлым и беззаботным. Сейчас Анна уже не переживала и не обижалась на холодность матери. Все получило свои объяснения, и с тех пор младшая дочь испытывала к ней только сострадание, ведь ей довелось пережить такое, после чего она уже не решалась любить своих детей. А еще Анне все же казалось, что мама на самом деле любила их — просто не умела показывать свою любовь. Теперь младшая из сестер надеялась, что Эльси смотрит на них с Эрикой с небес и знает, что дочери все поняли, что они простили ей все и любят ее.

Поднявшись с дивана, Анна стала прибираться. В доме царил необычный порядок, и она улыбнулась при мысли о Кристине и ее «Бобе Строителе». Свекрови — это отдельная тема. Мать Дана — скорее противоположность Кристине, она даже чересчур скромная. Эта женщина всегда просила прощения за навязчивость, когда приходила к ним домой. Вопрос только в том, что лучше. Однако со свекровью, пожалуй, дело обстоит так же, как с детьми: приходится брать то, что достанется. Мужа выбираешь сама, а вот его маму — нет.

Она выбрала когда-то Дана всем сердцем, всей душой, а потом предала его. При мысли об этом женщину снова охватила тошнота. Она кинулась в туалет — казалось, весь ее желудок вывернулся наизнанку, когда ее вытошнило.

Анна прополоскала рот водой. На лбу у нее выступили капельки пота, так что она умылась, и пока капли холодной воды капали с лица, посмотрела на себя в зеркало и буквально отшатнулась, увидев неприкрытое отчаяние в собственных глазах. Неужели именно это Дан видит каждый день? Может быть, именно поэтому он больше не в состоянии на нее смотреть?

В дверь позвонили, и Анна вздрогнула. Кто мог прийти к Эрике и Патрику так поздно? Она поспешно вытерла лицо и пошла открывать. На пороге стоял Дан.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она с удивлением, но в следующую секунду ее охватил страх. — Дети? Что-то случилось с детьми?!