Дорогой враг - Кристен Каллихан

ровно настолько, чтобы привлечь его внимание, и растягиваюсь на лежаке во весь рост, показывая все прелести тела. Мои мышцы дрожат от желания.

Но в итоге я хмуро смотрю на него.

— Уходи. Ты загораживаешь мне солнце.

Вместо этого он наклоняется ближе. Капелька пота стекает по его шее сбоку. Обычно я не особо потею. Мне не нравится этот запах и не нравится ощущать чужой на своей коже. Но запах пота Мейкона, смешанного с мылом, творит что-то неведанное с моими гормонами, потому что мне хочется притянуть его к себе, уткнуться носом во впадинку на шее и глубоко вдохнуть. И от мысли о том, каково это было бы скользить вниз по его упругой коже, у меня кружится голова, а между ног становится влажно.

Иисус.

Его голос обволакивает меня густым жаром, звуча уверенно.

— Теперь видно, что ты обдумала случившееся в своей недоверчивой голове и, возможно, даже пришла к нескольким неожиданным выводам, которые ставят тебя в тупик. Так что я проигнорирую твою дерзость, потому что был на твоем месте и знаю, как это нелегко. — Его губы искривляются в хитрой усмешке, но она быстро исчезает. Он наклоняется ближе и говорит чуть громче шепота: — Дай мне знать, как разберешься со всем. Я буду ждать.

С этим загадочным заявлением он выпрямляется и уходит, оставляя меня хмуро смотреть на ясное голубое небо. Я не могу успокоиться. От его слов у меня ускорился пульс, а тревожное напряжение в животе усилилось в десять раз. Я могла бы остаться на шезлонге и погрузиться в свои мысли, но мой взгляд падает на Мейкона, который направляется к скалистой каменной лестнице, ведущей на пляж.

— Из всех глупых… — Я хватаю свою футболку и надеваю ее, прежде чем слезть с шезлонга. Догоняю Мейкона, когда он оказывается меньше чем на полпути к лестнице. Она довольно широкая и расположена под углом в сорок пять градусов вниз по скале. Ступеньки неровные и скользкие в тех местах, где на них попадают морские брызги. — Что, черт возьми, ты делаешь?

Мейкон оглядывается через плечо, когда ковыляет вниз еще на один выступ.

— Танцую Пачангу[44]. А на что, по-твоему, это похоже?

Я спешу вниз по лестнице, пока не оказываюсь позади него.

— Похоже, что ты ведешь себя как полный идиот.

— Ты, как всегда, любезна, Картофелька. Серьезно. — Он продолжает красться к пляжу, опираясь тростью о камень. От этого зрелища у меня кружится голова.

— Мейкон, ты можешь упасть, а у тебя и так достаточно травм, ты так не думаешь?

— К черту, завтра все равно снимают ботинок. Я просто немного прогуляюсь. Хочется подышать свежим воздухом.

— Сделай это завтра.

— Я не упаду. — Его нога шатается, и он останавливается, бросая на меня обвиняющий взгляд, будто это я каким-то образом поспособствовала этому. — Если ты не пришла сказать, что разобралась в том, что мне давно известно, или что у тебя внезапно возникло желание прогуляться со мной по пляжу, то не мешай.

— Перестань говорить загадками. Это раздражает.

— Перестань строить из себя дурочку, — возражает он. — Тебе это не идет.

— Почему бы тебе не перестать быть упрямым. — В узком пространстве я обхожу его, огибая край скалы, и спрыгиваю на ступеньку перед ним.

Мейкон произносит затяжное проклятие.

— И ты еще меня называешь упрямым. Ты могла бы сейчас упасть.

— Мне нужно было опередить тебя. — Я не знаю, как объяснить свои чувства, не походя при этом на курицу-наседку, но от одной лишь мысли, что он свалится с лестницы и еще больше покалечится — или, на дай бог, сломает свою чертову шею, — кровь стынет в жилах. Не то чтобы я думала, что он оценил бы мою заботу.

Над его головой словно собираются грозовые тучи.

— И почему же?

— Чтобы я могла смягчить твое падение, если ты свалишься.

Пожалуй, не стоило это говорить. Его лицо краснеет, губы дергаются, и он как будто лишился голоса. Но потом из меня вырываются эти слова:

— Из всех глупых, упрямых, безрассудных…

— Прекрати разглагольствовать. Это вредно для твоего давления. — Теперь я перед ним. Все хорошо. По крайней мере, мы можем безопасно добраться до песка.

Его ноздри раздуваются.

— Ты правда думаешь, что сможешь поймать меня? Делайла, я бы раздавил тебя, как виноградинку, если бы упал.

— Я крепкая. Я могу удержать тебя.

— Ты виноградинка, — повторяет он. — Сочная маленькая виноградинка.

— Ну вот, ты опять сравниваешь меня с едой.

— Ага. И однажды я как следует попробую тебя на вкус. А теперь шевели задницей. Я уже хочу сойти с этой лестницы.

Остаток пути он следит за моими шагами, будто это его миссия следить за тем, чтобы я не упала. Типичный мужчина. Когда мы наконец доходим до песка, я качаю головой.

— Ну вот и все, — говорю я, уперев руки в бока. — Ты благополучно спустился до пляжа. Теперь звони, когда решишь вернуться обратно, и я приду за тобой.

— Позвонить, когда я?.. О, ради всего святого. — Он проводит рукой по лицу, словно пытаясь сдержать гнев.

Это знак, что пора уходить.

— Что ж, буду ждать звонка.

Я делаю шаг, но Мейкон преграждает мне путь.

— О, нет, ты не поняла, — говорит он, мрачно смеясь. — Ты последовала за мной сюда. Теперь ты, черт побери, составишь мне компанию.

— Ты слишком угрюм для компании.

— Твоя вина, Картофелька.

Я уворачиваюсь, пытаясь обойти его.

Он наклоняется вперед, вытягивая руку, будто собирается схватить меня за локоть.

Но что-то пошло не так. Трость, на которую Мейкон опирается, тонет в песке — потому что не предназначена для хождения по песку, — и он шатается, когда пытается поменять положение. Я делаю шаг не в ту сторону, так как натыкаюсь ногой на скользкий комок водорослей, отчего вскрикиваю и отпрыгиваю в другую сторону, сталкиваясь с еле держащимся на ногах Мейконом.

Мы падаем, как бревна.

Песок недостаточно мягкий, отчего из моих легких выходит весь воздух, когда я приземляюсь. Тяжелое тело Мейкона падает на меня сверху, наши бедра сталкиваются. Однако он быстро реагирует, перенося большую часть своего веса на локти. Я оказалась в его плену: он обнимает меня руками, пока его бедра приятно покоятся между моих раздвинутых ног. Я так погрузилась в мысли о том, насколько он теплый и твердый на ощупь и как мое тело внезапно пробудилось, что забыла, как дышать.

— Черт, Делайла, — говорит он с хриплым смешком. — Ты в порядке?

Его глаза ищут мои, в их темных глубинах теплится искреннее беспокойство. Я улыбаюсь, несмотря на растущее тепло между ног