Большой десант. Керченско-Эльтигенская операция - Андрей Кузнецов

В четыре часа дня новую атаку на Керчь начали 227-я и 339-я дивизии, однако она быстро захлебнулась и даже не заставила немцев прекратить контратаку. Для участия в наступлении начала выдвижение 83-я мсбр. Эта бригада получила 150 автомашин и должна была использоваться в роли подвижного соединения для преследования противника после прорыва обороны. Хотя командующий 56-й армии (с 20 ноября заместитель командующего ОПА) К.С. Мельник клятвенно заверял офицеров Генштаба, что бригада будет использована строго по назначению, теперь он собирался бросить ее в бой в роли обычной пехоты. Впрочем, в тот день до этого не дошло. Несмотря на ожесточенное сопротивление, отмеченное и в немецких документах, наши части между Булганаком и Керчью медленно отходили. К 5 часам дня немцы вернули практически все ранее утраченные позиции. Затем бой затих в связи с полным истощением сторон.

Потери в личном составе оказались почти равными. По донесениям дивизий, мы потеряли убитыми и ранеными около 500 человек. Немцы насчитали у себя более 400 убитых, раненых и пропавших без вести. Данные обеих сторон не полны, но дают представление о соотношении потерь.

Противник израсходовал рекордное с начала операции количество боеприпасов — 328,25 тонны, без учета зенитной, морской артиллерии и штурмовых орудий. Полных данных по числу снарядов нет, но известно, что только легкие и тяжелые полевые гаубицы сделали 6554 выстрела. Наша артиллерия израсходовала 10 892 снаряда калибром 76-мм и выше. Видимо, при значительно меньшем количестве стволов немцы сделали примерно столько же выстрелов.

Потери бронетехники составили 10 танков (1 Т-34, 2 М-3с, 4 М-3л, 3 Т-70) безвозвратно. Еще 1 М-3л и 1 СУ-122 были подбиты. 4-я ВА при поддержке наступления потеряла 4 ЛаГГ-3. Один Ил-2 был подбит и сел на вынужденную на плацдарме (позже отремонтирован).

Немецкие штурмовые орудия, сыгравшие большую роль в отражении наступления, видимо, не понесли потерь. На вечер 20 ноября, как и на вечер предыдущего дня, числилось 7 боеготовых, 2 условно боеготовых и 7 не боеготовых «штугов», всего — 16. Возможно, одни орудия вышли из ремонта, а другие по боевым или техническим причинам попали на их место, но безвозвратных потерь не было.

О том, как действовали артиллерия и авиация противника, говорят строчки одного из докладов офицеров Генерального штаба: «Противник располагает мощными артсредствами, удачно расположенными, хорошо ими маневрирует, хорошо обеспечен артвыстрелами. Вопрос взаимодействия авиации, артиллерии и пехоты организован хорошо, что можно было наблюдать во время его контратак»[89].

До двух часов дня 21 ноября наши части приводили себя в порядок и подвозили боеприпасы. Затем вплоть до ночи на 23 ноября было предпринято несколько попыток наступления без танков и со слабой артподдержкой. Как и 20 ноября, наступающих встречал плотный огонь. Штурмовая авиация из-за метеоусловий (по некоторым данным, в первую очередь из-за отсутствия бензина) не сделала в эти дни ни одного вылета. Бомбардировщики противника, напротив, 21 ноября сумели нанести несколько болезненных ударов. Истребители 4-й воздушной армии сделали 94(92) вылета на прикрытие войск и перехват, но, в лучшем случае, лишь затруднили противнику выполнение задач ценой потери 9 истребителей.

За 21–22 ноября наши стрелковые войска потеряли убитыми и ранеными до 600 человек, пехота противника — не более 200.

Итоги боев 20–22 ноября оказались неутешительны. Армия осталась зажатой на небольшом плацдарме. Ресурсы, с трудом доставленные на Еникальский полуостров, были истощены. Из-за проблем с переправой не удалось накопить достаточно сил и средств. Поэтому традиционный недостаток — плохую разведку огневой системы противника — нельзя было компенсировать повышенным расходом боеприпасов. Основные силы артиллерии оставались на восточном берегу пролива и не могли оказать достаточной поддержки. Условия погоды и недостаток горючего свели авиаподдержку к минимуму. Помимо неподавленной системы огня, свою роль сыграло и неумение организовать эффективное взаимодействие родов войск. ПВО не смогла прикрыть войска на передовой, и они сильно пострадали от авиации противника. Все эти проблемы наложились друг на друга и в итоге привели к неудаче.

Дальнейшие планы Петрова изложены в его донесении Сталину:

«…Полагаю — операцию по Крыму следует планировать как единую, слагающуюся из усилий части войск 4 УФ и ОПА, учитывая при этом, что узкий фронт позволяет врагу иметь большую плотность обороны, следовательно и сила удара наших войск должна быть рассчитана на это… Прошу утвердить следующее решение: Частям, находящимся на Керченском направлении, до окончания сосредоточения… наступательных действий не производить; по-прежнему удерживать за собой участок в районе Эльтиген. Наступление предпринять после того, когда на Крымском берегу будут дополнительно сосредоточены средства усиления и войска, обеспечено тройное превосходство в артиллерии и двойное в живой силе и танках. Срок 10–12 дней… Необходимо иметь господство в воздухе. По числу действующих боевых самолетов 4 воздушная армия имеет достаточно сил. Необходимо только обеспечить единовременным отпуском авиагорючего, хотя бы в пределах той нормы, что дана была в ноябре»[90].

К сожалению, 4-й Украинский фронт, который с 20 ноября вел тяжелые безуспешные бои за Никопольский плацдарм, не имел сил для наступления в Крыму. Отдельной Приморской армии предстояло и дальше наступать в одиночку.

11. Накануне последних боев

11.1. Эльтиген: жизнь в осаде

Прежде чем перейти к развязке эльтигенской трагедии коротко остановимся на периоде почти месячного затишья. Начиная с 9 ноября снабжение плацдарма снизилось до опасного уровня. Изредка прорывались катера с грузами. Для снабжения десантников пришлось использовать авиацию, но она доставляла слишком мало и со слишком большими издержками. Вскоре дневной рацион дошел до 100 граммов сухарей (в удачные дни — до 200), полбанки консервов и кружки кипятка. Были проблемы с пресной водой, приходилось собирать дождевую воду. Не было теплого обмундирования, а дни становились все холоднее.

Но проблемы носили не только материальный характер. Жизнь на осажденном пятачке выматывала душу бойцов. Горячка первых дней, когда велись ожесточенные бои, прошла. Наступили изнурительные голодные будни. Люди вели ночной образ жизни, так как днем по насквозь простреливаемому плацдарму было невозможно открыто передвигаться. 18-я армия ушла на Украину, основные силы Приморской армии завязли под Керчью. Частые ночные обстрелы с моря напоминали, что блокада крепка. Враг с помощью громкоговорителей и листовок постоянно пытался подорвать боевой дух, убедить, что десант брошен и списан со счетов.

В общем, перспективы выглядели мрачно. Но командование делало все, чтобы подбодрить людей. И боевой дух десантников в течение долгих недель блокады оставался на хорошем уровне. В ночь на 18 ноября на плацдарме получили радиограмму с Указом Президиума Верховного Совета СССР о награждении участников Эльтигенского десанта. 34 человека, включая самого Гладкова, получили звание Героев Советского Союза. Многие были награждены орденами и медалями. Получение заслуженных наград, конечно же, подняло настроение десантников. В этот день выдали аж по 300 граммов сухарей — немалый подарок для голодных людей. Как всегда, большую роль играло получение почты от родных — ее сбрасывали по ночам с самолетов. Сам факт того, что десантников в таких сложных условиях снабжают по воздуху, что о них не забыли, поддерживал дух бойцов. Девушки-летчицы 46-го гвардейского ночного полка, сбрасывая со своих У-2 мешки с боеприпасами и продуктами, иногда выкрикивали что-нибудь ободряющее. Во многих воспоминаниях десантников можно прочитать об этом самые теплые слова. Любопытно, насколько избирательна человеческая память. Женский полк участвовал в снабжении Эльтигена всего три ночи (4–6 декабря), а основную нагрузку ночью нес 889-й полк. Но запомнились именно девушки.

Конечно, поддержание дисциплины на плацдарме иногда требовало и крутых мер. В мемуарах Гладкова есть упоминание о расстреле двух человек. Они растаскивали продукты, сброшенные самолетами, и при задержании схватились за автоматы. Полностью прекратить сокрытие части сброшенных продуктов не удавалось. Особенно это касалось передовой, где за мешками иногда приходилось пробираться почти к вражеским окопам и легко было оправдать себя тем, что это «законная добыча». Очевидно, в аналогичных ситуациях эта проблема возникала неизбежно. Можно вспомнить, например, что творилось с расхищением сброшенного продовольствия немцами в Сталинградском котле. Тем не менее на Эльтигенском плацдарме удалось удержать ситуацию под контролем. Был создан небольшой запас продовольствия, который использовался в нелетные дни.