Великие арабские завоевания - Хью Кеннеди

На первый взгляд это представляется славной победой Мусы, но в действительности это было началом конца. Ему удавалось сохранять независимость только благодаря поддержке своих арабских сторонников и других племен, которые следовали за Хурайтом, а потом за Табитом. Пока у Мусы было около тысячи человек, ими еще можно было управлять, однако с прибытием великого множества арабов из разбитых армий мятежников задача стала непосильной. Без поддержки неарабских народов Трансоксании Мусе уже не приходилось мечтать о независимости. Следует отдать ему должное: он, кажется, понимал это и приложил большие усилия, чтобы не дать коалиции распасться. Но в конечном счете — кровь не вода, и он объединился с арабами против остальных.

Конец наступил в 704 году, когда новый Омейядский правитель Хорасана в союзе с иранскими князьями выслал против него армию к Тирмиду, и Муса погиб, когда конь, на котором он пытался бежать, споткнулся. Пятнадцать лет он удерживал фактическую независимость, был властителем береговой твердыни и магнитом, стягивавшим к себе всех обиженных и недовольных. Его слава распространилась вдаль и вширь. В маленьком провинциальном городке Кумис в Северном Иране, в 800 километрах от Тирмида, жил человек по имени Абдаллах. В его доме собиралась местная молодежь, чтобы послушать истории и вообще повеселиться. Гостеприимство дорого обходилось Абдаллаху, и когда долгов накопилось сверх меры, он отправился за помощью к самому Мусе. Ему не пришлось разочароваться — он получил в подарок 4000 серебряных дирхемов. Среди таких людей, как Абдаллах, память о Мусе не увядала. Его прославляли в стихах, и, должно быть, их рассказы стали основой истории, которая дошла до нас.

Глава 8. ДОРОГА НА САМАРКАНД

К началу 705 года арабские армии завоевали почти весь Хорасан вплоть до реки Оке. Сопротивление держалось только в горных районах. Нельзя сказать, что вся провинция мирно подчинялась арабскому правительству собиравшему налоги с безропотного и послушного населения, но контроль оставался за арабскими властями. Из принадлежащих им Мерва и Балха они отправляли экспедиции, которые подавляли мятежников, опустошали их земли и грабили имущество. За рекой дела обстояли иначе. Не считая основанного Мусой форпоста в Тирмиде, там вовсе не было арабских поселений и не стояло ни единой мечети. Местные цари и кочевники-тюрки прочно удерживали за собой эти земли.

Все это вскоре должно было измениться. В том году Хаджадж, наместник Ирака и всех восточных земель, назначил нового правителя Хорасана. Кутайба ибн Муслим родился в маленьком племени бахили, не связанном ни с одним из великих племен, чьи ссоры сеяли рознь между арабами в Хорасане. Это обстоятельство делало его подходящим кандидатом для решения очень сложной задачи. Он не только был нейтральным в родовой вражде. Его к тому же не осаждали просьбами об услугах, которыми донимали своих вождей члены крупных племен. И еще, он пользовался поддержкой проницательного и решительного Хаджаджа. Не имея опоры на силы собственного племени, он зависел от Хаджаджа, без его помощи не получил бы власти, а значит, Хаджадж мог не опасаться его мятежа.

Кутайба представляется человеком, которого белее уважали, чем любили. В источниках подчеркивается его искусство организатора и военачальника, но отсутствуют рассказы о его щедрости или о его покровительстве поэтам. Он мог быть жестоким врагом и не стеснялся, когда считал это необходимым, казнить пленников, даже тех, кому обещал жизнь. С другой стороны, он готов был сотрудничать с местными царями и вождями, если полагал, что это полезно для дела ислама. Кроме того, он пользовался поддержкой многочисленной и способной ближней родни, особенно брата, Абд аль-Рахмана, всегда остававшегося его надежным заместителем и правой рукой.

Кутайба выработал четкую политику: объединить арабов Хорасана под знаменем ислама и джихада, а затем повести их в поход на завоевание земель за рекой, на которых так и не сумели закрепиться его предшественники. Каждую весну он намеревался собирать в Мерве армию мусульман и отправляться, с тем чтобы возвращаться осенью в столицу, после чего воины рассеивались по городкам и селениям Хорасана до нового сезона военной кампании.

Предстоящая кампания оказалась самой тяжелой, кровопролитной и, возможно, самой разрушительной в истории арабских завоеваний. Согласно сообщениям людей, якобы видевших события своими глазами, Кутайба прибыл из Ирака в Мерв, как раз когда его предшественник проводил смотр столичным войскам, прежде чем повести их за реку. Кутайба немедленно перехватил командование и обратился к воинам, призывая их к джихаду. «Господь привел вас сюда, чтобы дать силу своей религии, защитить святыни вашими руками, увеличить изобилие богатств и свершить жестовое правосудие над врагом». Он подчеркнул, что погибшие в джихаде сохранят жизнь, процитировав Коран: «И никак не считай тех, которые убиты на пути Аллаха, мертвыми. Нет, живые! Они у своего Господа получают удел». Он закончил выступление кратким лозунгом: «Исполните обетование Господа вашего, приготовьтесь пройти дальний путь и перенести великие лишения и остерегайтесь искать легких путей!» Мысль его была ясна: ни слова не было сказано о племенной или этнической солидарности — война была одна на всех мусульман, арабского или не арабского происхождения. Он использовал классическое сочетание служения Господу и приобретения богатства. Нам не дано узнать, многие ли из слышавших его воспылали ревностью к духовному и мирскому вознаграждению и многие ли слушали его с камнем на сердце, предвидя опасности и лишения.

Мы располагаем подробным описанием армии Кутайбы 715 года под конец его службы. К этому времени Кутайба, как сообщают, командовал 40 000 человек, навербованных на юге Ирана в Басре. Они принадлежали к основным племенным группам и привнесли с собой чувство племенной солидарности, хорошо служившей им на поле битвы, но в то же время и межплеменное соперничество, легко переходившее в насилие. Кроме них имелось 7000 человек из Куфы в центральном Ираке, и 7000 так называемых «мавали» — людей не арабского происхождения, обращенных в ислам и влившихся в мусульманское войско. Их возглавлял Хайан аль-Набат. Среди разных причин успехов Кутайбы была и завоеванная им верность местных войск, составлявших, если можно верить приводимым оценкам, около 12 процентов его сил. По всей видимости, они сражались с тем же упорством, что и арабы, а знание местности служило им хорошую службу, однако не все арабы готовы были принимать их как равных, и между соратниками в войске имела место скрытая напряженность. Возможно, Кутайба до того момента, когда события приняли трагический оборот, добивался успеха именно тем, что сумел объединить эти несхожие группы, внушив им единую цель — распространить владения ислама на Трансоксанию и, возможно, до самого Китая.

Кутайба немедленно открыл кампанию, направив свои войска вверх по Оксу в Тохаристан. Здесь целью его было не столько завоевание, сколько умиротворение. Он нанес официальный визит в Балх, где был радушно принят местными землевладельцами. Затем, перейдя реку, он встретился с царем Саганияна, который вынес ему навстречу дары и золотые ключи как символ покорности. В ответ ему обещана была защита от соседнего царя Шумана, к которому и направился теперь Кутайба. И здешний царь поспешил заключить мир и выплатить дань. Обезопасив свой правый фланг средствами дипломатии и демонстрацией силы, Кутайба вернулся зимовать в Мерв.

На следующий, 706 год он начал с завершения незаконченных дел на юге. Могущественнейший из местных князей, буддист Найзак, сохранял независимость своих владений в горах Бадхыз к северо-западу от Герата. Он захватил и держал в плену несколько мусульман. Кутайба послал к нему гонца с предостережением не вызывать гнева нового правителя. Найзак согласился отпустить пленников и лично отправиться в Мерв на встречу с арабским наместником. Народ Бадхыза заключил мир на условии, что Кутайба не ступит на их земли. Такие соглашения типа «живи и давай жить другим» характерны и для многих других арабских завоеваний в отдаленных районах Трансоксании.

Затем Кутайба обратился к настоящей своей цели — к богатым городам Согда в долине Заравшана. С началом весны он перешел реку, направившись к Пайкенду, ближайшему и первому городу на дороге от переправы в Амуле. Ныне развалины этого города лежат в пустыне приблизительно в 60 километрах от Бухары, но в начале VIII века это был крупный торговый центр, и купцы его регулярно ездили в Китай по сухопутному Шелковому Пути. Он лежал в самом конце плодородной Зервавшанской долины, окруженной пустынями. ГЬрод представлял собой очень заманчивый трофей, однако был надежно защищен огромной стеной из сырцового кирпича и имел внутреннюю цитадель всего с одними воротами. Она была настолько мощной, что называлась просто «Крепость», или «Бронзовая Крепость», а горожане вовсе не желали удовлетворять финансовые запросы арабов. Первая фаза завоевания произошла очень быстро: защитники, оттесненные за городскую стену, запросили мира. Мир был дарован им в обмен на дань, и Кутайба уже возвращался к Оксу, когда узнал, что горожане взбунтовались и убили оставленного им правителя: здесь приводится распространенная история о том, как араб пытался взять силой дочь местного властителя и в результате был ею зарезан: но столь же вероятно, что горожане, когда мусульманское войско удалилось, решили, что они больше не связаны вымученным силой обещанием платить дань.