Великие арабские завоевания - Хью Кеннеди

После этого Хурайт с братом решили, пока еще было время, покинуть наместника. Они ушли с тремя сотнями своих шакирийя[66] и с несколькими арабами. Сначала они направились в Самарканд к Тархуну, который не так давно отпустил Мусу. Тархун поддержал их и собрал дополнительные силы из населения Бухары и Саганияна и из войск двух других правителей — Найзака и Сабала из Хуттала. Совместными силами они выступили, чтобы объединиться с Мусой, засевшим в Тирмиде.

Муса между тем принимал к себе множество беглецов из разных арабских племен. На юге в Систане взбунтовалась арабская армия, которой осточертела долгая, трудная и безнадежная кампания в суровой неблагодарной стране. Под предводительством Абд аль-Рахмана ибн аль-Асхата они двинулись на Ирак, чтобы свергнуть власть Омейядов. Халиф Абд аль-Малик и его правая рука Хаджадж оказались им не по силам, мятежники были разбиты, и уцелевшие бежали на восток. Восемь тысяч из них собрались в Тирмиде у Мусы.

Теперь Муса располагал большими силами, но объединяла их только ненависть к Омейядскому режиму. Отношения между арабами и другими племенами, вероятно, были натянутыми, и Муса, конечно, понимал, что для обращения с его войском требуется немалая осторожность и дипломатия. Хурайт и иранские князья были честолюбивы. Они предлагали Мусе перейти Оке, изгнать омейядского наместника и захватить всю власть над провинцией Хорасан. Они рассчитывали превратить Мусу в свою марионетку и свести на нет полвека мусульманского владычества. Арабы в армии Мусы относились к этой идее с подозрением, не видя в ней выгоды для себя: Омейяды либо нанесут контрудар, потому что запросто отдать весь Хорасан они не могут, либо иранцы станут править провинцией к своей выгоде. Они убедили Мусу избрать более скромную цель — изгнать правительство Омейядов из пределов Трансоксании, чтобы, как они выражались, «мы сами могли питаться этой страной».

Этой цели достигли без особого труда, после чего князья Трансоксании отправились по домам, надеясь, конечно, что навсегда покончили с арабской угрозой своей родине. Муса правил Термидом, Хурайт и Табит были его первыми министрами. Подати текли рекой, и Муса входил в силу. Однако многие из его арабских сторонников не одобряли влияния иранских чиновников, уверяя Мусу, что те замышляют измену, и подговаривая убить их. Первое время он не слушал клеветников, отвечая, что не может предать людей, которые так много сделали для него, но мало-помалу он поддался их уговорам.

Между тем Муса столкнулся с более насущной угрозой. Иранские князья видели в нем союзника, но кочевники-тюрки держались другого мнения. Они собрали войско, которое арабские источники, безусловно с некоторым преувеличением, оценивали в 70 000 воинов в заостренных шлемах. Характерные остроконечные шлемы Средней Азии противопоставляются здесь округлым шлемам арабов. Эта мощная атака тюрков, если она в самом деле имела место, дает автору истории еще одну возможность показать военное искусство Мусы и его хитроумие. Муса, подобно многим его современникам, командовал сражением, восседая в кресле в окружении 3000 тяжеловооруженных всадников. Он позволил тюркам прорваться в предместье Тирмида и спокойно сидел, поигрывая своей секирой, пока не увидел, что настал подходящий момент обрушиться на них и выдворить из города. Тогда он вступил в битву, после чего спокойно вернулся на свое кресло. Устрашенные тюрки, по словам повествователя, бежали перед ним, уподобляя его великому иранскому герою (и их противнику) Рустаму.

В следующем эпизоде тюрки захватили на выпасе стадо Мусы. Муса тяжело переносил оскорбление, отказывался от еды и «играл своей бородой», обдумывая план мщения. Он решил предпринять еще одну ночную атаку. Взяв 700 человек, он подобрался по сухому руслу, скрытому растительностью по берегам, к самым укреплениям тюрков. У земляных укреплений арабы дождались, когда скот утром выгнали на пастбище. Тогда они окружили пастухов, убили всех, кто сопротивлялся, и отогнали стадо домой.

На следующее утро тюрки возобновили военные действия. Их царь стоял на холме, окруженный 10 000 воинов в наилучшем вооружении. (Число опять же следует принимать с осторожностью). Муса воодушевил своих воинов, сказав, что если они разобьют этих, то с остальными будет просто. Хурайт возглавил атаку, но был ранен стрелой в голову. Через два дня он умер, и его похоронили в его юрте (куббе). Между тем брат Мусы в очередной ночной атаке ранил царя и его коня, ускакавшего к реке. Царь, отягощенный своими доспехами, утонул. ГЪловы павших врагов доставили в Тирмид и захоронили в две пирамиды[67]. После этой победы напряженность между арабами и оставшимся в живых братом Хурайта Табитом усилилась. Мусу постоянно склоняли избавиться от него, однако он упрямо отказывался, и тогда арабы решили сами взяться за дело. Но Та-бит предчувствовал, что что-то готовится. Он нашел молодого араба из племени куза, с которым был в дружеских отношениях, и убедил юношу снабжать его сведениями. Тот должен был играть роль покорного слуги, пленника из далекого Бамиана в сердце гор Гиндукуш. Предполагалось, что он не знал арабского. Табит был начеку, и по ночам его охраняла его шакирийя. Муса между тем все еще не давал согласия на убийство Табита, потому что для такого дела не было оправдания и оно бы привело к общей катастрофе. Наконец один из его братьев, у которого были друзья среди арабов, решил проявить инициативу. Они так насели на Мусу, что тот по слабости принял план, по которому они собирались подстеречь Табита. затащить его в ближайший дом и казнить. Муса очень неохотно дал согласие и предупредил, что это будет концом для всех.

Молодой агент Табита, разумеется, все слышал и немедленно сообщил своему хозяину, который, собрав двадцать всадников, скрылся под покровом ночи. Утром, когда выяснилось, что Табит пропал, арабские заговорщики не сразу поняли, что их переиграли, однако, заметив, что исчез и юный слуга, разгадали уловку.

Табит со своими людьми укрепился в соседнем городке, где к нему присоединился Тархун и люди из Кеша, Насаф и Бухары, поддерживавшие его с тех пор, как он явился в Тирмид. Возник открытый конфликт между арабами и местными жителями. Теперь, когда столкновение стало неизбежным, Муса стремился покончить с ним как можно скорее и повел свое войско на Табита. Но скоро они попали в окружение и оказались в очень тяжелых условиях. И опять, там, где не помогала сила, прибегли к предательству. Один из людей Мусы, Йазид, решил, что лучше быть убитым, чем умирать от голода, и явился к Табиту под видом перебежчика. На его несчастье, его двоюродный брат Зухайр был приближенным советником Табита и слишком хорошо знал своего родственника: в Трансоксании политика разделила не только племена, но и семьи. Зухайр предупредил Табита против Йазида. Йазид, в свою очередь, сказал, что уже достаточно настрадался, когда Омейяды вынудили его покинуть Ирак и отправиться в Хорасан вместе с семьей, и что Зухайр чернит его из зависти. Поэтому ему позволили остаться, но взяли заложниками двух его малолетних сыновей. Йазид затаился и ждал случая. Настал день, когда из Мерва пришло известие, что умер сын одного из арабских сторонников Табита, и тот с маленьким эскортом отправился к нему выразить свое соболезнование. Возвращался он уже в темноте, и когда Табит оказался в стороне от охраны, Йазид, воспользовавшись случаем, нанес ему тяжелый удар мечом по голове. Тот после этого еще прожил пару недель. Йазид с двумя сообщниками скрылся, но его несчастные дети остались расплачиваться за преступление отца. Зухайр привел их к Тархуну, который, по-видимому, после смерти Табита принял командование. Одного казнили сразу, голову и тело сбросили в реку. Другой мальчик, когда палач замахнулся, повернулся в сторону, и удар пришелся в грудь. Тяжело раненного, его тоже бросили в реку, где он утонул.

Со смертью Табита его сторонники и союзники утратили боевой дух.

Главенство над войском перешло к Тархуну. Получив предупреждение, что Муса готовит ночную атаку на его лагерь, он преисполнился презрения. «Муса и на двор без помощников не сходит», — сказал он. Ему не следовало бы недооценивать Мусу. Ночью лагерь атаковали, и внутри укреплений и вокруг завязалась горячая битва. Воины Мусы пробились даже к шатру Тархуна и нашли его сидящим перед огнем, разведенным его шакирийей. Шакирийя, которой полагалось бы защищать его, бежала, но сам Ткрхун отчаянно защищался и в схватке сумел убить одного из братьев Мусы. Он отправил Мусе, с которым, естественно, был хорошо знаком, послание, предлагая отозвать своих людей, если тот согласится отступить. На следующий день противники арабов собрали свои пожитки и отправились в свои земли.

На первый взгляд это представляется славной победой Мусы, но в действительности это было началом конца. Ему удавалось сохранять независимость только благодаря поддержке своих арабских сторонников и других племен, которые следовали за Хурайтом, а потом за Табитом. Пока у Мусы было около тысячи человек, ими еще можно было управлять, однако с прибытием великого множества арабов из разбитых армий мятежников задача стала непосильной. Без поддержки неарабских народов Трансоксании Мусе уже не приходилось мечтать о независимости. Следует отдать ему должное: он, кажется, понимал это и приложил большие усилия, чтобы не дать коалиции распасться. Но в конечном счете — кровь не вода, и он объединился с арабами против остальных.