Древо скрелингов - Майкл Муркок

– Она великолепна,- произнес Лобковиц.- Она воплотила мои самые сокровенные мечты. Вы можете по праву гордиться ей, принц Эльрик!

Третья ветвь. Рассказ Ульрика

Три – для кольца, посоха, чаши,

Шесть для мечей – в них спасение наше.

Девять – могиле, щиту, талисману Бледнокожему, флейте и рогу – двенадцать.

Три к трем и девять к девяти,

Ты к Скрелингов Древу ищешь пути.

Три к семи и семь к трем,

С кем к Скрелингов Древу дорогу найдем?

Уэлдрейк, "Древо скрелингов"

Глава 15. Бездна Нихрэйн

Как я жил вам расскажу я

Жил я в звездном беспределье

Жил, где небо серебриться

Жил во времени следах

У. С. Харт, "Видения Виннебаго"

Моя схватка с бледнокожими гигантами оказалась короткой. Они были вооружены копьями, круглыми щитами, обсидиановыми дубинками и длинными ножами из кремня, но не применяли их, очевидно, не желая убить или ранить меня. Они лишь старались сбить меня с ног и прижать мои руки к полу. Я не сдавался без борьбы и пытался вырвать у них оружие, cхватившись сначала за томагавк, а затем за щит. Только по чистой случайности я не порезался, потому что не мог удержать их в руках.

Нападавшие были очень сильны. Я и сейчас столь же крепок, как двадцать лет назад, но не мог сравниться с ними. Когда я пытался оказывать им сопротивление, мои конечности словно увязали в их телах и руках. Мои противники не были бесплотными, но вещество, из которого они состояли, имело какую-то иную природу, нежели мое тело, и это очень затрудняло борьбу с ними. Уже очень скоро они бросили меня в каноэ и поплыли к Старухе, а моя красавица жена бросилась следом за нами к причалу, с раскрытыми от страха глазами. Задул сильный ветер, рассыпав по ее лицу мягкие серебристые волосы. Я пытался криком успокоить ее, но ветер отнес в сторону звук моего голоса. Сам не знаю почему, но я не боялся похитивших меня созданий. По-видимому, они не желали мне зла. Но жена не могла меня услышать. Мне оставалось лишь молиться, чтобы она не вздумала рисковать жизнью, пытаясь спасти меня.

Вы можете представить себе череду ощущений, которые меня охватили.

Все мои страхи, которые я унял несколько часов назад, грозили воплотиться в реальность. Меня вырвали из грез, наполненных счастьем и благополучием, и ввергли в параллельный мир отчаяния и несбывшихся надежд. Но это была не та бесплодная мечта о побеге, которая владела моим разумом и телом в концлагерях нацистов. Я был испуган и разгневан, но больше всего я боялся за Оуну. Я хорошо ее знал.

Я предвидел, как она будет действовать, повинуясь своим инстинктам. Я лишь надеялся, что здравый смысл возобладает.

Наш странный отряд с неправдоподобной скоростью достиг Старухи, шум которой превратился в причудливое жалобное стенание. Словно из ниоткуда задул другой ветер, завывая в бессильной ярости. На мгновение мне показалось, что он протягивает ледяные пальцы, хватая меня за голову и пытаясь вырвать из рук пленителей. Но он не собирался спасти меня. Я был уверен, что он жаждет моей смерти.

Внезапно каноэ пошло ко дну. Избавившись от ветра, я испытал громадное облегчение. Все вокруг заполнила вихрящаяся вода. Я не дышал, но и не захлебывался. Перед нами, словно столбы дыма, вырастали огромные водные смерчи- изумрудно-зеленые и белые с розовыми и синими прожилками. Я невольно пытался обнаружить их источник, но был уже поздно.

Каноэ стрелой промчалось сквозь бешеные потоки, опускаясь вниз к мерцающему рубиновому пламени с оранжевыми и желтыми кончиками.

Сначала я решил, что мы начали подниматься и я вижу солнце, но языки пламени были слишком подвижными. Там, на глубине, в самом сердце водоворота, пылал могучий огонь. Что бы это значило? Мы направлялись к центру Земли! Где еще могло гореть подводное пламя? Неужели эти гиганты-индейцы – посланники офф-моо, загадочного подземного народа, изгнанных Гейнором из их древних городов? Быть может, это их новые, куда менее гостеприимные владения? Пламя пронизывало воду, и я не сомневался, что оно сожжет нас. Потом каноэ чуть переместилось в потоке, и мы тут же оказались над бездонной пучиной, освещенной синекрасным вулканическим огнем.

Шум остался позади.

Белое пламя могучей колонной яростно извергалось из глубин, превращаясь в клубящийся дым. Нас окружала среда, которую нельзя было назвать ни водой, ни воздухом; мы медленно опускались сквозь пенистые испарения прямиком в пропасть.

Мои пленители не говорили ни слова. Я попытался сбросить с себя кожаные ремни, которыми меня связали, и потребовал объяснить, куда мы направляемся и зачем. Однако я не был уверен, что индейцы услышали мои слова. Они внимательно смотрели на меня, но не отвечали.

Темный провал бездны казался совершенно черным из-за пляшущих на его фоне ярких языков огня, которые каждые несколько секунд вспыхивали, освещая пространство рядом со мной, после чего исчезали.

Все, что было позади яростного пламени, выглядело массивным и застывшим. У меня возникло ощущение, будто в пропасти что-то затаилось; я не мог понять, что именно – материальный объект или могучая сверхъестественная сила.

По сверкающим обсидиановым стенам змеились потоки яркого пламени.

Входы в пещеры, многие из которых были явно искусственного происхождения, то и дело вспыхивали алым светом, будто пасти голодных хищников. Звуки то оглушали меня, то становились тихими и разносились эхом. Мне в нос ударила серная вонь. Я закашлялся, едва не захлебываясь плотным воздухом. Каноэ продолжало мчаться вниз среди огромных черных стен. Я не видел ни дна, ни поверхности. Только красно-синие огни освещали нам путь, и все, что я замечал в этом свете, казалось древним, враждебным, отвратительным. Я не склонен к излишне живым фантазиям, особенно в подобных обстоятельствах, однако у меня возникло впечатление, будто бы я проваливаюсь в чрево Ада.

Спустя долгое время каноэ начало мягко покачиваться подо мной, и я с изумлением обнаружил, что мы плывем по огромной медленно текущей реке. На мгновение я решил, что она вытекает из того же источника, который питает и освещает мир офф-моо. Однако здесь имело место явление, обратное фосфоресценции. Казалось, река поглощает свет.

Теперь я видел, что мы плывем по воде, темной, как кровь, в которой отражались вспышки пламени, бушевавшего наверху. В этом пульсирующем зловещем свете мои пленители работали веслами, вводя каноэ в широкий древний порт, причудливые постройки которого поражали своими размерами. Каждый камень здесь был живым и переменчивым, но все они словно замерли в тот момент, когда в них сильнее всего бурлила жизнь. Скульпторам удалось уловить их природные линии, и они превратили эти формы в величественную, но пугающую картину. На искаженных предсмертной мукой лицах сверкали огромные глаза. Руки несчастных созданий вонзались в окаменевшую плоть, словно они, охваченные страхом, пытались вырвать внутренности из своих тел. У меня возникло ощущение, что эти статуи когда-то были живыми, но сама мысль об этом ввергала меня в ужас. Я в отчаянии оглядывался вокруг, надеясь увидеть хотя бы одно живое существо среди этих неподвижных воплощений страха, но в то же время меня пугало то, чем могла обернуться такая встреча. Какая форма жизни могла поселиться в этом аду? Забыв о грозивших мне опасностях, я попытался представить, какой разум мог счесть это место удобным для возведения города.