Иная судьба. Книга I - Вероника Горбачёва

Им даже сперва не хватило ума — обходить завалы из тел соратников, они их просто перепрыгивали, подставляясь под новые пули, и пёрли на рожон. Пока резкий визжащий голос командира не заставил их рассыпаться и пойти в обход, по склонам. Что ж, рейтары отстреливали их поштучно. И даже когда пули закончились, у каждого оставалось по запасному пистолю в сапоге и верному райтшверту, что рубил не хуже меча, а колол не хуже шпаги. Оно конечно, против топоров не в масть… Но и пеший против всадника — ноль. Гора мышц снизу — против мышц, копыт и зубов боевого коня, а заодно и острого жала рейтарского меча сверху. Неповоротливость из-за собственной массивности — и увёртливость людей в облегчённых доспехах, не стеснявших движений…

И ещё немаловажно, что, едва вычислив по голосу местонахождение вражеского главаря, Винсент ринулся к нему, памятуя, что у него-то командование в руках верного Лурье, а тот бразды правления из цепких лап не выпустит. Из-за помех — дыма, то и дело кидающихся наперерез зелёных туш, тряски — цель удалось снять только с третьего выстрела. Но в полевых условиях результат был неплох, а главное — выбытие мозгового центра превратило остатки регулярного отряда в неуправляемую орду, справиться с которой стало не в пример легче.

… Всё было кончено за каких-то полчаса. Это в романах красиво расписывают сражения, длящиеся от рассвета до заката, на самом деле — реальность быстрее, страшнее и отвратительней. Хорошо, что новичков в отряде было немного — трое, капитан предпочитал натаскивать молодёжь при избытке ветеранов, так оно спокойнее. Поэтому ни дрогнувших, ни невольно самих позеленевших при виде распоротых животов и отрубленных конечностей, не было. Да и горячка боя давала о себе знать. Отходняк придёт к ним позже.

И всё-таки они потеряли двоих. Девять были ранены серьёзно, остальные… Что ж, пощеголяют шрамами, не только же герцогу выставляться… Больше девки любить будут, шипел Лурье, щедро поливая ромом из фляжки открытую рану на бедре — лезвие топора чиркнуло по доспеху и вскользь прошлось по незащищённой части ноги. Вскользь, но глубоко, зашивать потом придётся, а кто его знает, чем у них там топоры намазаны. Не хватало ещё, чтобы рана потом загнила, спиртным залить — первое дело, и снаружи и… Лейтенант перехватил внимательный взгляд командира и вопросительно приподнял бровь. Не сдержавшись, Винсент усмехнулся и кивнул.

— … и внутри! — с облегчением докончил бравый лейтенант и присосался к фляге. С сожалением оторвался после нескольких глотков. — Эх, надо бы оставить брату Туку, напомнит ведь…

Замок встретил их ликующими воплями. Тощие пацаны азартно подпрыгивали и размахивали руками на зубцах крепостной стены, мужики потрясали кулаками и радостно скалились, девы, за полдня до этого прячущиеся по схронам, сияли не совсем белозубыми улыбками и жадно разыскивали жертв сражений, дабы почтить уходом и лаской. Кажется, впервые за много лет на лицах этих людей расцвела радость.

Стараясь не поддаваться общему чувству эйфории, капитан сдержал улыбку, так и рвущуюся наружу. Проезжая по последнему — рабочему — звену моста, присмотрелся. Цепи, зубчатые колёса — всё блестело в жирной смазке, оставляя подтёки. Масла не пожалели. И зазор между последним звеном моста и основной частью был совсем свежий, со сквозной щелью, не забитой ни трухой, ни грязью.

Мост поднимали. А потом снова опустили. На случай, если рейтарам придётся отступить — чтобы было куда.

Молодец, мастер Жан. И десятник Гвидо. И брат Тук. И все те, кто помогли сделать большое общее дело. Он узнает имя каждого, кто приложил к этому руку, и, видит Бог, всех наградит по заслугам.

— Разместить в первую очередь раненых, — отдал он указание подбежавшему Гвидо. — Погибших — в погреб, на холод, потом доставим их семьям с почестями. Есть чем накормить людей? Прекрасно. Ребята голодные как черти, пусть поедят, как следует, а потом отдохнут. Оставьте только основные караулы. Да… — кивнул в сторону ликующих селян, что уже братались с ненавистными когда-то солдатами. — Местных тоже накормите. Потом уже пусть расходятся, но предупредите: всех, кому нужна работа, жду завтра с утра. Работы будет много…

Глава 8

Мэтр Фуке, секретарь его светлости, оказался весьма сердитым человеком. Сурово выслушал враз оробевшую Марту, переспросил: «Этикет?» и как-то язвительно уточнил: «А в какой области применения, сударыня? Придворный, повседневный, застольный, этикет беседы, религиозный?» Сердце у Марты так и ухнуло вниз. Опустив глаза, чтобы не видеть жгуче-пронзительного взгляда, она выдавила:

— Я многое забыла, мэтр Фуке…

Неожиданно вспомнив, что герцог отзывался о бывшей жене как об особе не слишком большого ума, а значит, и ей самой позволительно ляпнуть что-то не так, никто не удивится, она добавила:

— А может, и не знаю чего. Мне не хотелось бы подвести супруга, если вдруг на людях я сделаю что-то не так или не принятое. Он не должен за меня краснеть.

— Я понял, сударыня, — неожиданно смягчился секретарь, пошевелив толстыми, как гусеницы, бровями. — Прошу вас, следуйте за мной…

Уверенным шагом он провёл её мимо вереницы стеллажей, забитых книгами от пола до потолка, мимо застеклённых витрин с особо ценными раритетами, наверх, по узенькой лестнице, ведущей на антресоли библиотеки. Марта невольно отставала, засматриваясь на искусную резьбу деревянных балясин, на широкие полированные перила, трогая гладкую шелковистую поверхность, так и льнущую к ладони… Спохватившись, ускорила шаг и чуть не навернулась, наступив на подол. Не привыкла ещё к таким пышным юбкам. Хорошо ещё, длинноногий как аист секретарь вышагивал впереди и этакого позора не заметил. Марта попеняла себе за невнимательность и впредь дала зарок не отвлекаться. Но тотчас, случайно глянув вверх, зачарованно уставилась на плафон с порхающими розовотелыми нимфами. Вовремя схватилась за перила. Вот уйдёт этот долговязый, тогда она всё рассмотрит, да ещё расспросит герцога, неужто у всех господ так заведено — этакую стыдобищу на потолках малевать? Ладно бы, в опочивальне, а сюда к нему, поди, и гости заглядывают, а иначе для кого тут столько диванов да кресел понаставлено?

— Итак, сударыня, — обронил мэтр Фуке, не совсем чтобы уж приветливо, но чуточку теплее, — пожалуйте сюда.

Нырнув в один из шкафов, он вытащил увесистый фолиант и водрузил его на специальный пюпитр с наклонной подставкой для книг.

— Рекомендовал бы начать с этого: «Правила светской жизни и этикета. Сборник советов и наставлений на все случаи домашней и общественной жизни», своеобразный светский катехизис для молодых юношей и девушек. Составлен по распоряжению нашего высочайшего монарха Генриха и одобрен Святой Церковью как чтение полезное и благонравное, призванное внушать молодёжи — и не только — правила хорошего тона и учтивые манеры, а также прививать основы нравственности, достойный образ мыслей и поведения. Труд сей объёмист, но пусть это вас не пугает, госпожа Анна, извольте обратить внимание…