Последняя ночь - Мерил Сойер

Дана сжала ее морщинистую, высохшую руку, покрытую синими венами.

– Скажи Фрэн, что не хочешь никуда уезжать. А насильно туда никого не отправляют. И не забывай, что я всегда рядом. Ты можешь рассчитывать на мою помощь и поддержку.

Лиллиан приложила к глазам белый кружевной платочек.

– Ты просто не знаешь всего. Фрэн сказала, что не будет со мной разговаривать, если я не продам дом и не уеду в «Твин Пальмс».

– Бог с тобой, Лиллиан. Разве она часто звонила или навещала тебя раньше?

– Нет, – призналась Лиллиан, вытирая слезы, бегущие по щекам. – Но она пообещала стать хорошей дочерью. Сказала, что будет приезжать ко мне.

Дана скорее поверила бы обещанию Мика Джаггера постричься в монахи, чем этой Фрэн, но она промолчала, не желая еще сильнее расстраивать Лиллиан. Она была одинокой, пожилой женщиной и, как любые родители, страдающие от бессердечности своих детей, в душе лелеяла мечту о том, что однажды ее дочь может чудесным образом измениться и стать внимательной и чуткой.

– Кто будет распоряжаться деньгами, вырученными от продажи дома? – поинтересовалась Дана, впрочем, не сомневаясь в ответе.

– Фрэн, конечно. Она же будет оплачивать мое содержание в «Твин Пальмс».

Дана не сомневалась, что Фрэн забудет о матери сразу же, как только получит деньги. У нее сжалось сердце, стоило ей представить, какое ужасное будущее ждет Лиллиан. Обманутая дочерью и глубоко несчастная, она проведет последние дни в «Твин Пальме» в полном одиночестве.

– Я поговорю с Фрэн, и ты останешься здесь. – Дана была настроена воинственно, ее душил гнев, но в то же время она прекрасно понимала, что пронять бессердечную Фрэн – непосильная задача.

– Как бы я хотела иметь такую дочь, как ты! – воскликнула Лиллиан, сжав дрожащими пальцами ее руку. – Ты бы никогда не стала избавляться от меня, словно от стоптанной туфли.

В глазах Даны застыло отчаяние.

– Ты всегда можешь рассчитывать на меня, ведь мы верные подруги.

На лице пожилой женщины появилась слабая улыбка, когда она услышала, как Дана на местном сленге называет их верными подругами. Лиллиан любила всякие гавайские словечки и выражения, и особенно древние легенды. Именно от нее Дана впервые услышала предание о ночных воинах.

– Не позволяй Фрэн командовать тобой и помни, я в любой момент готова помочь тебе.

– Я знаю, милая, но увы…

«Почему?» – хотелось громко выкрикнуть Дане. Почему Лиллиан не может указать дочери на дверь, если та не любит и ни во что не ставит свою мать?

– …Это теперь не имеет никакого значения, – продолжила Лиллиан. – Я скоро умру. Последнее время я постоянно слышу ночных воинов. Они давно хотят забрать меня.

Дана улыбнулась, желая ее утешить.

– О чем ты говоришь? Вот увидишь, мы еще весело посмеемся над твоими страхами, – сказала она, а сама подумала: «Бедная Лиллиан, твоя неблагодарная дочь довела тебя до такого отчаяния. Из-за денег она готова свести тебя в могилу».

– Обещай мне, что заберешь Молли к себе, когда я умру. Я боюсь, что Фрэн отдаст Молли ветеринару, чтобы усыпить.

– Конечно, я позабочусь о ней.

Молли, персидская кошка палевого цвета, неизвестно какими судьбами однажды забрела в их квартал. Многие соседи пытались ее приласкать, но она никому не давалась в руки, а пошла только к Лиллиан. С тех пор, вот уже несколько лет, Молли жила у нее.

– Но я надеюсь, что она еще не один год будет радовать тебя своим обществом. Лиллиан покачала головой:

– Нет. Ночные воины приближаются – я ясно слышу их голоса. Мне хочется, чтобы моя любимица попала в хорошие руки.

На глаза у Даны навернулись слезы. Как это печально. Ведь Лиллиан сейчас, в сущности, прощается с ней. Вместе с этой мыслью пришло раскаяние. Она горько сожалела, что не каждый день находила время, чтобы навестить эту добрую, милую женщину.

Она нежно погладила Лиллиан по щеке.

– Я уверена, все будет в порядке. Насчет Фрэн не волнуйся, с ней мы все уладим. Но если что-нибудь случится, я обещаю, что заберу Молли к себе.

– Я хочу тебе кое-что сказать, – прошептала Лиллиан. – Спасибо тебе, ты скрасила мою одинокую жизнь. Я была просто счастлива, когда ты переехала сюда. Ты заменила мне дочь.

Дана едва сдерживала слезы. Она видела, что Лиллиан очень слаба: под ее глазами пролегли тени, а черты лица заострились.

– Я надеялась дожить до твоей свадьбы, – призналась Лиллиан, нежно посмотрев на Дану. – Но, видимо, мне это не суждено. Я не увижу тебя в белом подвенечном платье, не увижу твоих детей, которых я мечтала нянчить как своих внуков.

Дана проглотила комок в горле. Почему жизнь жестока? Судьба распорядилась несправедливо, наделив добрую Лиллиан жестокой дочерью.

– Обними меня и поцелуй на прощание, – попросила Лиллиан.

Заключив Лиллиан в объятия, Дана поняла, что та стала легкой, как перышко.

– Я не прощаюсь с тобой, потому что…

– Ничего, дорогая. Там, куда я попаду, мне будет гораздо лучше, чем в «Твин Пальмс». Вместе с ангелами я буду оберегать тебя.

Дана широко раскрыла глаза, не давая пролиться набежавшим слезам. Ее сердце разрывалось на части. Она не хотела мириться с мыслью о том, что Лиллиан скоро навсегда покинет ее.

– Эй, дорогуша! – раздался резкий голос Фрэн. – Только что напротив вашего дома остановился шикарный лимузин.

Дана совершенно забыла о Кольтране.

Она поднялась и встала у изголовья, печально глядя на Лиллиан. Сегодня надо непременно поговорить с Фрэн. Дана наклонилась, чтобы поцеловать больную.

– Обещай, что не забудешь меня. – Лиллиан сжала тонкими пальцами ее руку. – Мне будет спокойнее там, если я буду знать, что на земле есть кто-то, кто Помянет меня добрым словом. Видит бог, я никого не обижала, жила честно и старалась быть хорошей матерью.

– Я буду всегда помнить тебя, Лиллиан. Ты была Мне как мать – добрая, любящая мать!

– И еще, обещай, что будешь беречь себя, хорошо? – Она разжала пальцы, и ее рука бессильно упала на одеяло. – Ночные воины уже близко, – ее шепот был едва различим, – они могут прийти и за тобой. Я боюсь за тебя.

21

Дана выбежала на задний дворик и помчалась к дому. «Почему Лиллиан все время твердит о ночных воинах? Неужели у нее помутился рассудок? – размышляла она на бегу. – А может, Лиллиан действительно способна чувствовать приближение несчастья? Да нет, просто из-за болезни ей чудятся странные голоса. Однако…»

Дана не была склонна к мистике, но после того, что с ней случилось на пляже, она была готова поверить в древнюю легенду. Она вспомнила ту смутную, неясную тревогу, которая охватила ее. На секунду сердце сковал холодный страх, а потом все сразу же прошло. И ведь именно тогда Дану подхватило подводное течение и едва не утянуло в пучину. Она могла поклясться, что в тот момент слышала крики ночных воинов. Разумеется, давление, волнение и все такое прочее, но все же, все же…