История веры и религиозных идей. Том 1. От каменного века до элевсинских мистерий - Мирча Элиаде

Дельфы были местонахождением оракула задолго до Аполлона. Какова бы ни была этимология Дельф, греки связывали их с delphys, "чрево".[580] Таинственное отверстие было ртом, stomios, этим же словом называют и влагалище. Omphalos (пуп земли) в Дельфах также существовал еще в доэллинский период. Пуп был полон детородной символики,[581] но прежде всего он был Центром Мира. Согласно легенде, два орла, посланные Зевсом с противоположных концов земли, встретились на омфале. Это старинное место прорицания, где с древнейших времен проявлялись сакральность и силы Матери Земли, под эгидой Аполлона получило новую религиозную ориентацию.

Прорицания давались Пифией (жрицей) и жрецом, который ей ассистировал. Вначале это происходило раз в год (в день рождения бога), потом раз в месяц и наконец несколько раз в месяц, кроме зимы, когда Аполлон покидал остров. Обряд включал в себя предварительное жертвоприношение козы. Обычно вопрошавшие задавали вопросы-альтернативы: что лучше сделать — это или то? Пифия давала ответ, вытягивая жребии в виде белых или черных бобов.[582]

В наиболее серьезных случаях Пифия, вдохновленная Аполлоном, прорицала в крипте храма. Употреблялось выражение "пифийский экстаз", но ничто не указывает ни на истерические трансы, ни на «беснования» дионисийского толка. Платон сравнил «бред» (maneisa) Пифии с поэтическим вдохновением, насылаемым Музами, и с любовным экстазом Афродиты. Согласно Плутарху, бог довольствуется передачей Пифии видений и света, освещающего будущее; в этом заключается вдохновение.[583] На барельефах Пифия выглядит спокойной, безмятежной, сосредоточенной — как бог, вдохновляющий ее.

Какими способами она добивалась такого состояния, остается тайной. Пифия, выбираемая из дельфийских крестьянок, прорицала по определенным дням. Лавровые листья, которые она жевала, благовония лавра, вода из источника Кассотис, которую она пила, не обладают опьяняющими свойствами и не объясняют экстаз. Согласно традиции, ее треножник стоял над трещиной (chasmà) в земле, из которой поднимались пары, обладающие сверхъестественными свойствами. Однако раскопки не обнаружили ни расщелины, ни пещеры, куда спускалась Пифия (конечно, они могли исчезнуть в результате землетрясений). Было сделано заключение, несколько поспешное, что вся обстановка — трещина с парами, спуск Пифии в коридор (advton) — является сравнительно недавним мифологическим образом.[584] Однако adyton существовал, и, как показывает Мари Делькур (L'oracle de Delphes, стр. 227 и сл.), древность и теллурический характер святилища в Дельфах предполагали ритуальный «спуск» в подземные пространства. Поскольку никаких естественных причин транса обнаружено не было, появились предположения о самовнушении Пифии или о внушении извне, со стороны жреца. Но точно никто ничего не знает.

§ 91. От «видения» к знанию

Аполлоновский «экстаз», в который люди впадали, вдохновленные (т. е. одержимые) богом, не предполагал, однако, единения, производимого экстазом дионисийским (ср. § 124). Вдохновленные или одержимые Аполлоном обладали прежде всего силой очищать и прорицать (те же, кто посвящался в Дионисийские мистерии, bakkhoi, напротив, никогда не демонстрируют никаких пророческих способностей.) Отмечался шаманистский характер некоторых полумифических персонажей, знаменитых ревнителей Аполлона. Гипербореец Абарис, служитель Аполлона, был наделен пророческими и магическими силами (например, способностью находиться одновременно в двух разных местах). Геродот (IV, 36) пишет, что он мог обойтись без пищи, пронося свою знаменитую стрелу через всю землю, но со времен Гераклида (фрагмент 51с) считалось, что Абарис летал на стреле. Стрела, играющая определенную роль в скифской мифологии и религии,[585] присутствует и в сибирских шаманских обрядах;[586] она же является главным оружием Аполлона. Похожие легенды — включающие в себя вдохновленный транс, который можно спутать со смертью, нахождение в двух местах, метаморфозы, спуск в подземный мир и т. д. — рассказывали и о других сказочных персонажах: Аристии из Проконнеса, Гермотиме из Клазомены, Эпимениде Критском, Пифагоре. Что же касается Орфея, знаменитого жреца Аполлона, то его мифология изобилует шаманскими действиями (см. том II).

Со времен Гомера греки видели в Аполлоне, конечно, нечто большее, чем просто бога-покровителя исступленных. Однако можно разглядеть связь между двумя феноменами — шаманским и Аполлоновским. Считается, что шаманы могут узнавать тайное и указывать будущее; видения, даруемые Аполлоном, наделяют служителей бога теми же качествами. Как и в некоторых сибирских шаманских традициях, посылаемые Аполлоном видения будят разум и склоняют к медитации, а в конце концов приводят к «мудрости». Получение оккультного знания в любой форме, как замечал Вальтер Отто, всегда сопряжено с духовной экзальтацией,[587] что особенно близко экстазу шамана. Это объясняет огромную важность музыки и поэзии в обеих традициях. Шаманы, готовясь к трансу, поют и бьют в барабаны; ранняя центрально-азиатская и полинезийская эпическая поэзия часто описывает приключения шаманов в их духовных экстатических путешествиях. Главным атрибутом Аполлона является лира; когда он на ней играет, он зачаровывает богов, диких зверей и даже камни (Еврипид. Алцеста, 579 и сл.; Аполлоний Родосский, I, 740). Лук, второй атрибут Аполлона, также входит в состав шаманских инструментов, но ритуальный смысл его превосходит сферу шаманства: символика лука распространена во всем мире. Аполлон — тот, кто "посылает стрелы издалека", но тот же эпитет применяется и к Раме, Будде и другим героям и сказочным персонажам. Однако греческий гений блистательно переоценил этот архаический мотив, как переосмыслил и приемы шаманства, и его символику. Благодаря Аполлону, символика лука и стрельбы из него раскрывает иные духовные ситуации: владычество над пространством (и таким образом отстранение от «непосредственного», от вязкости конкретного), спокойствие и невозмутимость, невозможные без усиленного интеллектуального сосредоточения. Короче говоря, Аполлон представляет новое богоявление, выражение религиозного знания о мире и о судьбе человека, знания типично греческого и неповторимого.

Гераклит говорил, что "гармония — это результат напряжения между противоположностями, как в луке и лире" (фрагмент 51).[588] В Аполлоне противоречия включены в новую конфигурацию, более широкую и более сложную. Его примирение с Дионисом является частью того же процесса интеграции, который сделал его покровителем очищений после того, как он сам очистился от убийства Пифона. Аполлон открывает человечеству путь, ведущий от пророческого «видения» к мысли. Демонический элемент, присущий всем формам оккультного знания, изгоняется. Главный урок Аполлона выражен в знаменитой дельфийской формуле: "Познай себя!" Разум, знание, мудрость рассматриваются как божественные качества, даруемые богами, особенно Аполлоном. Его невозмутимость и спокойствие становятся для греков символом духовного совершенства и самого духа. Но важно отметить, что открытие духа венчает собой длинный ряд конфликтов, сменяемых примирениями, и овладение техниками экстаза и прорицательства.

§ 92. Гермес, "спутник человека"

Сын Зевса и нимфы Майи, Гермес — менее всего «олимпиец». Он сохраняет определенные свойства, характерные для догомеровских божеств; его представляют в фаллических формах; он имеет "магический жезл" и шапку, делающую его невидимым; чтобы защитить Одиссея от чар Кирки, он открывает ему тайну волшебной травы moly ("Одиссея", X, 302–306). Более того, Гермес любит быть среди людей. Зевс говорит ему: "Сын мой, Гермес! Тебе от богов наипаче приятно в дружбу вступать с человеком" ("Илиада", XXIV, 334–335). Но в своих отношениях с людьми Гермес ведет себя одновременно и как бог, и как «плут», и как умелый ремесленник. Он — непревзойденный даритель благ ("Одиссея", VIII, 335): любая удача считается даром Гермеса. С другой стороны, он — воплощение хитрости и плутовства. Только родившись, он крадет коров у своего брата Аполлона. Из-за этих своих наклонностей он становится товарищем и покровителем воров. Еврипид называет его "господином тех, кто промышляет по ночам" ("Рес", 216 и сл.).

Но, покровительствуя воровству и ночным любовным приключениям, он в то же время является защитником стад, пастухов и путников на ночных дорогах. По словам Павсания, ни один другой бог так не заботится о стадах и их приумножении (2, 3,4). Гермес — бог дорог, и его имя произошло от груд камней (liermaion), лежавших на обочинах, куда каждый прохожий бросал свой камень.[589] Вначале Гермес был, вероятно, покровителем кочевников, может быть, даже повелителем зверей. Но греки переосмыслили архаические атрибуты и способности Гермеса в более глубоком смысле. Быстроногий, он правит дорогами (у него "золотые сандалии") и не сбивается ночью с пути, потому что все пути ему известны. Поэтому он одновременно поводырь и покровитель стад и помощник воров. И по той же причине он — вестник богов.[590]