Голос земли. Легендарный бестселлер десятилетия о сокровенных знаниях индейских племен, научных исследованиях и мистической связи человека с природой - Робин Уолл Киммерер

и дождевой воды. Картофельный суп из дикого лука, ризотто или просто миска свеженарезанного лука-порея – пища для души и тела. Когда в воскресенье мои дочери уезжают из дома, мне приятно осознавать, что они увозят с собой частичку леса своего детства.

После обеда я беру корзину с пучком невымытого лука-порея, чтобы посадить его на крошечком лесном участке за моим прудом. Сбор урожая теперь идет в обратном направлении. Я прошу разрешения принести его сюда и расчистить землю к его появлению.

Я нащупываю влажные углубления и сажаю лук в землю, опустошая свою корзину, вместо того чтобы наполнять ее. Деревья в этом лесу уже второго или третьего поколения, и там уже давно не растет дикий лук. Оказывается, что когда леса восстанавливаются после вырубки под сельхозугодья, деревья легко возвращаются на прежние места, а вот растения нижнего яруса – нет.

Со стороны возрожденный лес выглядит вполне здоровым: стволы деревьев толстые и крепкие. Но внутри его чего-то не хватает. Апрельские ливни не приносят майских цветов. Нет ни триллиума, ни подофилла, ни лапчатки. Даже спустя столетие после возрождения леса на посевных землях подлесок не появляется, в то время как нетронутые леса, что стоят по ту сторону стены, цветут пышным цветом. Лекарственные травы тоже больше не растут в таких лесах, и экологи пока еще не разобрались, в чем причина. Возможно, все дело в микросреде или в рассредоточении. Но совершенно ясно, что изначальная среда этих древних растений была уничтожена в результате многократного негативного воздействия, например для засева кукурузой. И теперь эта почва враждебна для лекарственных трав, и мы не знаем почему.

Земли, где стоят леса Небесной женщины, за долиной, никогда не распахивались, так что они до сих пор не утратили первозданной красоты. Но в большинстве других лесных массивов отсутствует нижний ярус. Лук-порей стал в лесах редкостью. Если оставить вырубленные леса на моей земле на волю случая, даже со временем они, вероятно, так никогда и не восстановят свои запасы лука-порея или триллиума. Только я могу перенести их за стену. За долгие годы таких пересадок на моей стороне холма в апреле стали появляться маленькие участки ярко-зеленого цвета, и это дает надежду, что лук-порей в конечном счете вернется на свои родные земли. А когда я стану старушкой, все необходимое для праздничного весеннего ужина будет расти у меня под рукой. Они дают мне, а я – им. Взаимодействие – это инвестиции для достижения изобилия как едока, так и съедаемого.

Сегодня все мы нуждаемся в реализации принципов Почитаемого урожая. Но подобно дикому луку и куницам, они находятся на грани исчезновения, поскольку зародились в других условиях и в другое время как важная часть традиционных знаний, которые мы наследуем. Но этика взаимодействия была уничтожена вместе с лесами, красоту и справедливость мы обменяли на массу ненужных вещей. Мы создали культурный и экономический ландшафт, который враждебен и для дикого лука в частности, и для Почитаемого урожая в целом. Если относиться к земле как к неодушевленной материи и если чья-то жизнь – не более чем товар, тогда принципы Почитаемого урожая тоже мертвы. Но когда находишься в возрождающемся весеннем лесу, понимаешь, что это совсем не так.

Живая душа земли призывает нас кормить куниц и целовать рис. Дикий лук-порей, а с ним и сама идея защиты дикой природы в опасности. Нам необходимо заново укоренить и то и другое и терпеливо взращивать, ожидая их возвращения на родную землю. Мы должны перенести их через стену, восстановив принципы Почитаемого урожая, чтобы исцелиться.

Заплетая священную траву

Священную траву, как волосы Матери-Земли, традиционно заплетают в косы, чтобы продемонстрировать свою любовь и заботу о ней. Косы, которые плетутся из трех прядей, преподносят в дар с пожеланием добра и в знак благодарности.

По следам Нанабожо: обретение родной земли

Мгла окутывает землю. Я сижу на выступе скалы в этой полутьме, и волны прибоя, вздымающиеся с громовыми раскатами, напоминают мне о том, что я всего лишь щепка на этом крошечном островке. Я почти физически ощущаю, как она ступила на эти холодные мокрые камни – Небесная женщина на крошечном клочке земли, – одна среди холодного темного моря, чтобы создать здесь наш дом. Когда она спустилась с Небес, Черепаший остров стал ее Плимутским камнем, ее островом Эллис. Праматерь нашего народа была первой иммигранткой.

Я тоже здесь чужая, на этом западном побережье континента. Я наблюдаю, как берег то скрывается во мгле под волнами прибоя, то появляется вновь. Никто здесь меня не знает, и я не знаю никого. Без этого взаимообмена узнаванием, мне кажется, я тоже могу исчезнуть во мгле вместе со всем остальным.

Согласно легендам, Творец создал Первого человека, соединив четыре священных элемента и вдохнув в них жизнь, а потом отправил его на Черепаший остров. Созданный последним из всех живых существ, наш прародитель получил имя Нанабожо. Творец выкрикнул это имя на все четыре стороны света, чтобы все знали, кто приходит в мир. Нанабожо – наполовину человек, наполовину манидо – могущественный дух, олицетворение жизненных сил, герой эпоса народа анишинаабе, а также наш великий учитель, который учил тому, как быть человеком. Самый первый из людей, Нанабожо, появился на земле относительно недавно, и мы, его последователи, лишь новички, которые ищут здесь свой путь.

Могу себе представить, каково ему было вначале, когда никто не знал его, и он никого не знал. Я тоже сначала ощущала себя одиноким странником в этом темном сыром лесу, примостившемся на краешке скалы над морем. Но я отыскала старейшину леса – ситхинскую ель – бабушку Ситку, на «коленях» которой могло бы разместиться множество внучат. Представившись, я назвала свое имя и объяснила, зачем пришла. Потом я предложила ей табак из своего кисета и спросила, могу ли некоторое время погостить в ее общине. Она пригласила мне присесть – меж ее корней нашлось уютное место. Ее крона возвышалась над лесом, а листва постоянно перешептывалась с соседями. Я знала, что она постепенно разнесет с ветром весть обо мне и мое имя.

Нанабожо не знал ни своих родителей, ни откуда он появился – знал только то, что он оказался в мире, населенном растениями, животными, ветрами и водой. Он тоже был иммигрантом. До того, как он появился, мир существовал в равновесии и гармонии, где каждый выполнял свою функцию в соответствии с замыслом